Любить невозможно забыть

      После того случая не могу припомнить, чтобы мы с Игорем связали друг с другом более двух слов, а со временем он и вовсе стал появляться у нас всё реже и реже. После выпускного мои родители быстро определили брата в институт, на этом Лёшкина футбольная карьера завершилась. Знаю, что ещё пару лет они с Игорем созванивались и изредка встречались на нейтральной территории, теперь уже для того, чтобы просто посмотреть футбол в одном из местных пабов. Однако, и такое редкое общение вскоре сошло на нет. Игорь дни и ночи проводил на поле - тренировках и соревнованиях, стал ездить в Европу и к тому времени уже завоевал определенную славу. Я же, окончив школу, долго не могла "найти себя". Идти по экономическим стопам старшего братца мне совершенно не хотелось, и после пары мучительных курсов в университете я его бросила. Угнетённая и потерянная, я презирала себя за отсутствие силы воли и упорства, а так же неимение каких бы то ни было настоящих талантов. То и дело подкалывала Лёшу тем, сколько лет мы оба спустили на свои, по сути, пустые увлечения - он спортом, я искусством, пока однажды моя подруга не предложила мне попробовать свои силы в фотографии. По началу я отнеслась к этой затее с прохладцей. Рассуждала как большинство - фотографов пруд пруди, никому они давно не нужны, а уж в век смартфонов, когда каждый первый сам себе фотограф, заниматься этим серьезно мне казалось попросту смешным. Но, к собственному удивлению, я оказалась весьма не права. Редактору журнала, в котором трудилась моя подруга, жуть, как понравились мои работы, она то и дело твердила что-то про собственный почерк и художественное видение, и так, потихоньку я все же задержалась в этой профессии.       Постепенно предложений о работе мне стало поступать всё больше. Я завела множество полезных знакомств и стала работать сразу на четыре издания, одним из которых был женский журнал, который освещал, казалось, все на свете темы - от ботаники до космоса. И каково же было моё неискреннее удивление, когда очередная статья, к которой мне было поручено сделать фотографии, коснулась спорта, а если быть точным Игоря... Меня одолела волна сомнений, я всячески пыталась отказаться, ссылаясь на сильную занятость другими проектами, но моя редактор была непреклонна. С менеджерами Игоря видите ли уже связались, он готов провести часовую съемку на поле, отказаться я не имею права.       Утром назначенного дня я проснулась с тяжелой и больной головой, накануне я не могла сомкнуть глаз от нахлынувших воспоминаний. Сердце без умолку стучало в ушах, я несколько раз за ночь выходила на балкон, вдохнуть свежего воздуха, тщетно пытаясь отбросить от себя все эмоции. В тот момент я подумала, что если бы кто-то утвердительно сказал мне, что первая любовь не ржавеет, я бы смело ответила: "Ржавеет всё! Портится, ломается, погибает..." "Ничто не вечно", вот поговорка, которая мне больше по душе, однако, сколько бы ржавчины не скопилось на моих былых чувствах, они почему-то были всё ещё живы и, как оказалось, даже способны кровоточить...       Я поймала такси, от метро бы меня сейчас вывернуло наизнанку, и в течении часа была на месте. Раннее июньское утро, пропитанное свежестью и прохладой, чуть остудило мой лихорадочный жар. После проверки документов и аккредитации меня с подоспевшим помощником пропустили на поле. На часах не было и восьми, мы оба приехали гораздо раньше назначенного времени, но тем лучше, у меня появилась возможность отдышаться и привыкнуть к знакомой Игорю, и такой непривычной мне, обстановке. Под ногами приятно похрустывал сочный, залитый солнцем газон. Я нагнулась и медленно провела по траве рукой, она была холодной и влажной от росы. Перетерев между пальцами капли я коснулась своего лба и прикрыла глаза. "Может он не узнает меня?", осмелилась понадеяться я. Да и с чего бы ему узнать? Прошло столько лет. Мы оба изменились, я вроде слегка похорошела, а он повидал за это время столько людей, столько лиц, что для моего наверняка попросту не осталось места. Я продолжала неспеша мерить шагами огромную территорию, и наконец почувствовала некоторое облегчение. Если он не узнает меня, то возможно всё пройдет гладко. Сделаем десяток фотографий, думаю их будет достаточно. Главное заставить его улыбнуться, редактор настаивала на том, чтобы на фото завидный холостяк выглядел "очаровательно и окончательно влюбил в себя нашу аудиторию". Глупая, неужели не понятно, что в его замкнутой серьезности, в его неприступности и есть очарование. Впрочем, я бы и сама с радостью вновь насладилась его улыбкой, которую видела так редко, а в свой адрес не получала ни разу.       Внезапно позади себя я услышала голос нашей вечно опаздывающей гримерши.       - Игорь Владимирович уже в раздевалке, сказал будет минут через десять. - визгливо отрапортовала она, а меня снова обдало жаром. Не хватало ещё называть его Игорь Владимирович.       Он появился в небольшой толпе незнакомых мне людей, как потом оказалось, журналистов какой-то газетёнки, которые под шумок чужой фотосессии урвали себе некоторое время на интервью. Менеджеры спешно дали краткую инструкцию, сказали что-то об ограничении во времени, много лишней информации, которую я полностью пропустила мимо ушей, потому что не могла отвести от него взгляда и уже не думала ни о чем. Я смотрела как быстрые пальцы гримера пробегают по белоснежной, покрытой трёхдневной щетиной, коже, и удивлялась почему их не обжигает огнём. Игорь всё ещё был далеко от меня, терпеливо прикрыв глаза, ждал когда ему припудрят тёмные круги под ними. Он выглядел уставшим и раздражённым.       - Это обязательно? - строго поинтересовался он, пытаясь увильнуть от пышной пляшущей перед носом кисточки, - Думаю, этого вполне достаточно, всё равно ведь всё отредактируете потом, верно?       Только через несколько секунд оцепенения я поняла, что этот вопрос был адресован мне. Наши глаза встретились, меня передёрнуло, а он лишь сильнее смежил свои густые брови.       - Да, конечно. Пройдите, пожалуйста, к воротам, думаю фото логичнее всего делать возле них.       - Естественно, - не без ехидства ответил он, - Наверное и мяч в руки нужно взять?       - Желательно. Вообще наша редактор очень хотела провести фотосессию в неформальной обстановке, без столь очевидной футбольной тематики. Показать вас обычным живым человеком.       - А в воротах я что, не живой? - поинтересовался Игорь, заняв место на фоне белоснежной сетки.       - Да нет, я не это хотела сказать... - пробормотала я, но была грубо прервана.       - Я понял, может быть уже начнём?       "Ничуть не изменился, льдина высокомерная!" Назревшая злость внезапно придала мне сил и некоторой уверенности в себе. Я немного повозилась с аппаратом, настроила объектив и приступила к съемке. Солнце поднялось выше и чёрный смокинг, в который был облачён футболист, на фоне спортивной арены заиграл какими-то по особенному элегантными и брутальными красками.       - Всё хорошо, но вы не могли бы улыбнуться? Это женский журнал...- попросила я.       Игорь нагло пропустил мою просьбу мимо ушей и на его лице не дрогнул ни один мускул.       - Ты ведь умеешь улыбаться, я знаю! Неужели, так сложно хотя бы на минуту отставить свою надменность? - внезапно выпалила я.       - Ну наконец-то, я думал ты так и будешь делать вид, что мы не знакомы.       - Что? Ты узнал меня?       - Естественно. Вижу, художницы из тебя не вышло? - уголки его губ подскочили кверху, обнажив белые ровные зубы.       Я задохнулась от негодования, обиднее всего, что мне, в свою очередь, нечем было его задеть, он то в жизни добился того, чего хотел.       - Нет. Но я ничуть не жалею. Как видишь, теперь имею возможность, потереться около таких "звёзд", как ты.       - Да, это большое достижение.       Я была готова взреветь от негодования, но вместо этого молча продолжила щёлкать затвором камеры. Когда он успел стать таким? Кто его таким сделал? Спесивость, высокомерие, отстраненность, всегда были его характерными чертами, но сейчас будто помножились на десять! Уму непостижимо. Будь моя воля, я бы тут же всё бросила и оставила его наедине со своим раздутым эго, но я не имела на это права, и, стиснув зубы, попыталась довести съёмку до конца. Кадры мне не понравились, я знала, что их излишняя серьезность не понравится и в редакции, но делать было нечего и я с облегчением выдохнула:       - Думаю этого будет достаточно. Спасибо.       - Так быстро? А вообще, ты судя по всему профессионал, тебе конечно виднее.       - Что с тобой случилось?       Столь внезапный и прямой вопрос видимо привёл Игоря в замешательство и он с удивлением переспросил:       - О чём ты?       - Ты сейчас со всеми себя так ведёшь?       - Так это как?       Мне казалось будто он издевается надо мной. Я смотрела в суженные светло-карие глаза, в которые когда-то была влюблена без памяти, и мечтала выцарапать их.       - Так заносчиво, грубо...       - Со всеми, - очевидно соврал он, и потупил взгляд, - А вообще, я терпеть не могу всех этих фотосессий, интервью и прочей чепухи.       - Я не заставляла тебя делать эти фото. Это не моё пожелание.       Игорь сердито поёжился, стянул себя пиджак и я невольно отметила, что на улице уже стало нестерпимо жарко. Моя спина под лёгким хлопковым платьем совсем взмокла, но от жары ли, я не могла сказать точно. Я была уверена, что перед тем как уйти, он раскается в своем непотребном поведении и извинится передо мной, но горько ошиблась. Его высокая, чуть ли не вдвое выше моей, фигура быстро прошагала мимо меня, оставив за собой знакомый сладко-терпкий запах дорогого одеколона и единственное, что я услышала за спиной было сухое:       - Лёшке привет!