Без любви.

      Запыхавшаяся, заплаканная принцесса еле-еле доходит до дворца, где свита уже с нетерпением расспрашивает ее сегодняшнее настроение. Но девушка, не оглядываясь, бежит к своей комнате и, издав громкий и устрашающий хлопок дверью, запирает ее на ключ. Плач принцессы раздавался так громко, что, казалось, доходил до самой крыши. Тогда свита собралась в кучку и встревоженно начала шептаться. — Я предполагаю у принцессы ссору с ее матушкой. — Не может этого быть! Они прекрасно ладят друг с другом, несмотря на весомую разность характеров. — Ч-чт-т-то-о же тогда п-п-помеш-ш-шало п-принцессе? — Может быть она волнуется перед своим юбилеем? Он же совсем скоро! Неожиданно, первый министр королевы вытянулся, поднял указательный палец вверх, широко разинул рот, дав понять команде, что обо всем догадался. Человек он был от природы туповат, но любил это скрывать за умелой харизмой и ехидной улыбкой. Он начал говорить высокомерно, надменно, по-королевски, издавая голосом невообразимые переходы: — Господа-господа! Как же вы могли забыть про такую… важную… подозрительную особу, как новый царевич принцессы! Толпа тут же залепетала. — Недавно ж встречу назначили! Чай и поссорились! Свита королевы хором крикнула: — Точно! Только не так эмоционально, а тихо и в раздумье, будто они под гипнозом находились.        Через секунду двери в замок торжественно распахнулись, хотя ничего особого не предвещалось. Лакеи, подобно солдатам, топали черными, блестящими, как ночь, ботфортами по алому ковру и белоснежной плитке, издавая противные звуки. Они встали позади дверей, распахнув их. Высокая, королевская особа вошла в хоромы и, приподняв подбородок, махнула глазами на свиту, как на мошек. Впрочем, как подобает себя вести настоящей королеве. Подол бордового платья с золотыми рюшами гордо несли трусливые слуги королевы. Ярко-рыжая накидка блестела на широких плечах. Черные глаза ее предавали королевской укоризны. А волосы цвета раннего весеннего солнца, подчеркивали всю красоту и важность особы. Заметив во дворце хозяйку, свита словно по привычке вытянулась, остолбенела, в боязни получить большего наказания от королевы. — Я, кажется, просила каждого заняться делами в мое отсутствие. Почему остолбенели? Работы мало? Уже справились? Чего молчим?! Как воды в рот набрали! Как уже стало понятно, каждая слуга, каждый лакеи, да каждая муха до дрожи боялась королеву! Сколько жизней она сумела положить на плахе, сколько наказаний пережили ее слуги за неправильное выполнение работы, сколько раз ее королевским, низким, важным голосом были произнесены фразы: Палача! Голову с плеч! Но подобная жестокость зародилась в душе бедной женщины относительно недавно… Каждый из слуг стоял в замешательстве, прижав губы крепко-крепко, дабы не ляпнуть лишнего и не оказаться в колодках. Но королева приходила вне себя, когда на ее приказы, просьбы и просто слова совершенно ничем не отвечали. Эльза решилась вымолвить тонким и трусливым голосом произошедшее горе: — Королева, в-ваша дочь. — Что?! — Плачет у себя в комнате.       И только сейчас королева смогла осознать беспокойство всей ситуации. Она замерла на месте и уставила тоскливое лицо. Исчезли тот укоризненный взгляд и некая надменная злость, материнская беспокойство превысила все остальные чувства. Женщина уже не выглядела такой страшной ведьмой, а добренькой и волнующейся за свое чадо мать. Фрейлины потеряли страх и вообще такое поведение обычно жестокой королевы их крайне удивило. Ожидалось услышать от нее громкий рев и дикие стоны, выражающие: Да как вы могли мою бедную дочку, мою крошку оставить в беде! Бестолочи! Но свита стояла спокойно, вольно, пытаясь понять последующие шаги королевы. Она рванула к комнате дочери. — Принцесса заперла дверь, — бесстрашно и спокойно ответил первый министр. Королева медленно прошлась по залу, села на золотое кресло, сиденье которого обвито красным зарубежным бархатом; после чего положила ногу на ногу и погрузилась в размышления. Свита села на пол вокруг матери и смотрела на нее с такой жалостью, будто сами искали выход из такой ситуации. Но никто ничего придумать не мог. Наконец, королева выдала: — А… вы не знаете, что с ней? Манеры поведения и голоса тут же поменяли свой привычный стиль: женщина вела себя подозрительно скромно, закрыто; голос словно сам поднялся на одну-две октавы вверх, такого милому голоску, кажется, возразить невозможно, а детское невинное личико заставило исчезнуть все негативные черты и воспоминания, выплеснуть прочь всю привычную жестокость и злость. Долго еще недоумевали фрейлины и слуги поведению королевы. Но вскоре, один из слуг пришел в себя и смог ответить: — Королева, мы долго кумекали и решили, что ваша дочь страдает от любви. — С чего взяли? — королева в недоумении посмотрела на слугу. Тот замешкался в опасении вновь увидеть дьявола. Подумав, выпалил: — Это не я! Это первый министр предложил! Она перевела непонятливый взгляд на «виновника». Тот уже морально готовился к плахе. Весь вспотевший он сидел и не могу от страха вымолвить ни слова. Женщина хитро повела взглядом, как будто прищуривалась, и повела пальцем: — Возможно, ты прав. Хотя, они так хорошо ладили. Что случилось? Удрученная королева сжала губы и, стараясь не заплакать, покинула зал. На удивление она даже забыла лакеям сказать про сегодняшний ужин, который, к сожалению, не состоялся.       Первый министр с облегчением выдохнул и, убрав с лица пот, снова включил царя. Он торжественно встал, высокомерно приподняв свой маленький подбородок, и на прямых ногах начал расхаживать по дворцу. — Поведение королевы очень странно. Она никогда себя так не вела. Да и принцесса не способна плакать. К чему это все? Ну, канцлер, вы то что молчите? Отвечайте! — А… — он встревоженно встал и начал суетиться, — а что я м-могу сделать? Я не знаю… Н-но в одном вы, дорогой п-пе-ервый м-м-инистр правы. К-королева и п-п-принцесса обычно себя так н-не ведут. Канцлер по натуре был человеком-неумёхой. Этот неуклюжий любил говорить невпопад, ни к слову, кроме того — постоянно заикался. Трусоват и ленив он любит набить себе брюхо и ни с кем не делиться. Своего характера он не скрывал. Но с работой он справлялся превосходно. — Я знаю, что с этим делать, господа! Из толпы выделился очаровательнейший человек — Коннетабль. Рыжие волосы его пышные и густые напоминали летнее солнышко, длинные и закрученные усы его способны были влюбить в себя каждую девушку, глаза пронизали насквозь, коричнево-золотой костюм его подчеркивал значимость его хоть и небольшой должности. Походка его отличалась важностью, грациозностью. Таким людям надо королями быть. Почти каждая девушка из свиты была влюблена в, возможно, самого очаровательного, привлекательного мужчину на земле. Представители мужского пола смотрели же на него в завистью и отвращением, будто он — самая важная особа во всем королевстве! — Ну и что же вы предприняли, господин Коннетабль? — Я знаю как утешить принцессу! — А что же вы раньше-то молчали? — Собирался с мыслями! — Что вы предприняли? — А надо просто-напросто отдать принцессу замуж за… превосходного, интеллигентного мужчину, который любит ее, и которого будет любить она больше всей своей жизни! — Ну и где вы найдете такого мужчину? В зале неожиданно появилась королева. Удрученный взгляд и покрасневшие щеки ее не сходили с лица. Характер был неизменен — такая же скромность, какая и была давеча. Но сама женщина вернулась с платком в руках, не переставая шмыгать носом и утирать слезы. Любопытство и сплетни так сильно удерживали разговор свиты, что приход хозяйки не был замечен. — Господа, — начала она тоскливым, но негромким басом, — скоро принцессе 20 лет. Я назначаю бал! И мой приказ свите подготовить все по списку! Королева достала из-за спины огромного размера свиток. Фрейлины противно отвернулись, слуги расстроенно фыркали, издавали противные звуки, понимая, что им на день рождения королевской дочери придется положить всю жизнь и все силы, да так, что потом сил на сам день рождения не останется. Но что особенно было удивительно, так то, что к королеве начали возвращаться ее привычные черты. Голос стал более жестче, взгляд ее снова взял укоризненную начинку, но скромность все еще властвовала в душе. — Просмотрите как следует этот список, — королева с какого-то черта скептически кинула бумаги, министру удалось их вовремя поймать, — и да, кстати, пожалуйста, ложитесь спать. День окончен. Уже поздно. После этих тихих и скромных просьб женщина окинула взглядом комнату дочери и двинулась к лестницам второго этажа. Свита замерла в неестественных для нее позах. Коннетабль же ухмыльнулся и, как ни в чем не бывало, покинул помещение. Для других же было недоумением, шоком, что королева, похоже, впервые в жизни сказала: Пожалуйста. — Пожалуйста?! — первый министр бросился на колени, подобно сумасшедшему, принял крайне ничего не понимающее лицо и продолжил тоненьким голоском, каким говорят женщины, — пожалуйста?! Это несвойствено! Нет, с королевой явно что-то не то! — Приветствую вас, капитан очевидность! — в разговор вступила Эльза, — это было и так понятно! Может из-за дочери… — В-вы о-о-очень т-туп-п-па, Эльза-а-а-а… и так п-п-понятн-но, что из-з-за д-дочери… — Не в вашей это манере, дорогой канцлер, унижать даму и ее поступки! Господа! Я предлагаю следующее: давайте не будем лезть в личные дела королевы и ее семьи. Спать охота! — Вот, единственная адекватная вещь, сказанная вами за весь день! После торжественных слов министра все разошлись кто куда.       Надо сказать, что Эльза хоть сильно умом не блистала, но королевское воспитание имела и умела им правильно пользоваться! Добра, щедра, задушевна, чистосердечна, хитра — такова была по характеру, несмотря на ее неприятную, непривлекательную внешность. Но как же она любила влезать в чужие проблемы, лишь бы они были решены. Любопытство — вот самый главный грех ее.       И вот, когда уже давным-давно солнышко перестало одаривать своим желтым сиянием небо, когда уже наступила полная темнота, и только луна скромно освещала дикие места, в мир цветных и детских сновидений погрузились все. Все… кроме двух: принцессы, уже захворавшей любовной лихорадкой, и Эльзой, которой не терпелось выяснить состояние принцессы. Дверь со скрипом открылась и Эльза вышла из комнаты в желтенькой скромненькой пижамке, держа белый канделябр в руках. Девушка еле-еле сжимала все свое тело. Свет от огня был настолько мал, что не позволял разглядеть далекие вещи. Она ходила медленно и на цыпочках, постоянно оборачиваясь, как только прогремят какие-то страшные звуки. Наконец, пройдя тронный зал, Эльза дошла до золотой винтовой лестницы, ведущей к спальням королевы и ее дочери. Но только удалось ей сделать один шаг наверх, как послышался крик стражи, от которого чуть не проснулся весь дворец: — Стой! Кто там? Куда идешь? Сердце девушки на миг остановилось и задало ритм около ста ударов в минуту. Стража покинула боевой пост, который находился у дверей замка, и медленно подходила к лестнице. Вдруг Эльзе пришла в голову превосходная идейка. Раскашлявшись, она выпалила голосом королевы: — Бестолочи! Это же я! Вам не совестно так себя вести с хозяйкой этого дворца!!! — Ой, извините госпожа, спокойной ночи! Стражники трусливо попятились назад. Эльзе удалось тихонько посмеяться. «Сама не ожидала, что смогу так», — подумала она про себя и спокойно продолжила путь.       В надежде на то, что принцесса уже отворила двери и спокойно спала, фрейлина как следует выдохнула, успокоилась и постучала кулачком по дереву. Прошла минута. Она, казалось, длилась бесконечно. Страх целиком и полностью овладевал Эльзой. «Она не открывает — значит спит. Значит с ней все хорошо! Она спокойна! Ее можно будить!» — именно такой план и созрел позже в неумелой голове. Женщина постучала сильнее. Сразу же вспомнила, что рядом спит королева и ее будить нельзя. Она сделала испуганное лицо и треснула рукой по лицу. Прошло еще две минуты. У Эльзы создавалось ощущение, будто в комнате принцессы пусто. Никаких звуков из комнаты не издавалось. Злость и любопытство перелили всю чашу терпения. Эльза разозлено топнула ногой по полу и в страхе убежала к себе в комнату. Желание помогать принцессе отпало само собой. «Завтра приду к ней в комнату и поговорю, а сейчас не надо никого будить. Хе. Хорошая фраза, надо запомнить», — с такими мыслями девушка легла в койку.       Но, как уже было сказано выше, принцесса не спала. Ее большая комната выглядела роскошно, блестяще. Каждый предмет носил разный, но яркий и контрастный цвет, и превосходно переливался с белыми узорными стенами. В одном углу стоял высокий и золотой пюпитр с открытой книжкой про гаммы. Рядом восхищался своим присутствием черный блестящий рояль с закругленными ножками, круглый и мягкий коврик четко был виден в стекле чистого и светлого зеркала. Восхитительная кровать с балдахином стояла в другом углу комнаты, возле окна. Но вот что было удивительно: на ней не оказалось ни простыней, ни наволочек, ни пододеяльников. Все содержимое было связано в одну большую веревку, которая была прикреплена к прозрачным шторам и тянулась вниз к самой земле. Так вот, что произошло-то с королевской дочерью!       Сама принцесса уже во все силы бежала сквозь лесную чащу, перепрыгивая овраги и болота. Нежно-голубое платье, которое держала в руках девушка, уже пачкано-перепачкано земляной грязью, туфельки до конца изношены ходьбой по ухабам. Но желание увидеть глаза царевича для принцессы было гораздо большим счастьем. «Мне нужно поговорить с ним», — говорила самой себе принцесса тихо, но очень встревоженно! «Мне нужно поговорить!!!» Бедная девушка бежала, сломя голову, натыкаясь свои лицом в колючие еловые ветки. Лицо принцессы было залито слезами и засыпано иголками деревьев.       И вдруг! Когда уже принцесса перебралась через густую чащу лесу, неожиданно врезается в грудь молодого нищего и немедленно падает на грязный асфальт, дико крича. Сам же молодой человек не заметил королевскую особу, ибо погрузился в предложения своих рваных бумажек, идя домой. — Простите, мисс! — сказал он, серьезно переживая, — возьмите мою ру… Только нежным голосом нищего было сказано слово «мою», они оба замерли, словно скульптуры, и уставили взгляд ровно друг на друга. Кажется, пробежала какая-то искра! В душе каждого из них заиграла нежнейшая музыка. Никто не мог сделать ни одного движения, лишь могли смотреть друг другу прямо в глаза, как будто разглядывали душу. — Вы… вы чертовски красивая. Не сводя взгляда с черных глаз парнишки, девушка встала с асфальта и еле вымолвила: — Спасибо. Я не успела вас узнать поближе, но вы мне уже понравились. Я смогла разглядеть вас — вы прекрасный и доброй души человек! — Как? Как вы смогли разглядеть это? — Я не знаю! По глазам! У вас честные и добрые глаза! — Это все вы так хорошо у меня разглядели? — Ну, знаете, вот так бывает: посмотришь одному человеку в глаза — и ты видишь только их цвет, а посмотришь в другие глаза — и душу увидишь. — Я с вами согласен. А знаете, что я нашел у вас в глазах? — Что же? — Доброту, чистое сердце, и настоящую любовь! — Вы думаете, что я такая вся из себя душевная и влюбленная девушка? — Я увидел вашу душу! — Да… Я поняла вас. Но вы все правильно разглядели. — Вы мне нравитесь! — Вы мне тоже! Кем вы работаете? — Боюсь, если я скажу — вам разонравлюсь. — Нет. Не разонравитесь. Вы прекрасный человек. — Я нахлебник. — Тяжело вам, наверное, живется? — Не очень. — Позвольте поинтересоваться, что вы делаете в такую светлую летнюю ночь? Гуляете? — Не совсем…я… мне совершенно не спалось сегодня ночью. Думал, что светлая луна будет для меня сегодня верным другом, спутником, прокладывающим мне путь. — А что же делают бумаги у вас в руке? — Это документы и квитанции моего хозяина. А… вы разрешите узнать причину вашего появления здесь. — Я… — настроение принцессы потеряло былую радость, тревожность и беспокойство заиграли в душе ее, — я бежала навстречу своему бывшему. — Вы, наверное спешите?.. — Нет! — она ухватила его руку, — не покидайте меня. Останьтесь. — С радостью, мисс, — молодой человек мило улыбнулся. — Знаете, через 3 дня состоится самый настоящий праздник! — С огромным удовольствием! А в честь кого? — В честь меня! Двадцать лет живу на свете! — Непременно явлюсь! Подождите! Дайте мне предугадать вашу профессию! Девушка засмеялась: — Попробуйте! — Вы так великолепно одеты! Неужели, вы служите королеве? — Ха-ха-ха. Почти. Я королевская дочь! — Королевская дочь?! — чувство юмора и удовлетворения уступили место страху и стыду, — дочь? И нежная музыка сменилась устрашающий танцем, выражающим безответную любовь. — Принцесса! — Принцесса… — Что с вами?! Вам нехорошо? — Нет. Со мной все в порядке. Я не ожидал увидеть перед собой настоящую королевскую дочь! — Она перед вами! — Вы безумно привлекательны! — Вам стыдно? В воздухе повисло неловкое молчание. — Не стыдитесь! Вы гораздо красивее некоторых принцев! — Шутите? — Я не солгу! — Как же хорошо, что вы поняли меня, даже, когда я замолчал. — Я думаю, вы тоже так сможете. — Я готов явиться к вам на праздник! — Спасибо. Вы будете важнейшим гостем на этом мероприятии. Послезавтра приходите ближе к закату. — Обязательно! Н-но сейчас я бы хотел предложить вам кое-что: не против прогуляться вместе со мной по ночному городу. Ведь такая светлая ночь бывает не так уж и чатсо. — Не откажусь! — Я знал, что вы не откажете!       Оказывается, душа обычного нахлебника может быть такой богатой, светлой. Внешне грязное лицо и потрепанные волосы и не предавали никакой красоты. А мужская потрепанная рубашка могла отпугнуть любого прохожего. За его душой было много прочтенных книжек, много знаний, светлого и чистого воспитания, настоящей интеллигентности.       Принцесса и нищий взялись крепко за руки и направились в сторону дворца.