План В

Филионел обожал свою дочурку. Настолько, что был готов позволить ей выйти замуж по любви хоть за простого крестьянина. Но благо, Амелия отдала свое сердце достойному мужчине из хорошей семьи. Хоть Зелгадис и не хотел это признавать, но его предка Резо все еще считали великим человеком. Породниться с потомком такого могучего мага — большая удача для правящего дома королевства Белой Магии. Даже если отбросить происхождение, Зелгадис — хороший выбор. Умный, рассудительный, надежный. Филионел считал, что его маленькой Амелии как раз и нужен такой мужчина. Который сможет поймать ее при любом падении. Не только с высоты. Но был у Зелгадиса один большой недостаток. Застенчивость. Филионел понимал, почему он не оказывал знаков внимания Амелии, пока был химерой. Не хотел давать ей ложную надежду. Благородный мальчик! Но теперь-то Зелгадис вернул себе человеческий облик. Он уже три месяца жил во дворце, поступив на службу к Филионелу. Они с Амелией много времени проводили вместе, тренировались в магии и борьбе, играли в шахматы, гуляли по городу. Но Зелгадис не спешил торжественно просить у Филионела руки его дочери. Это начинало волновать венценосного отца. Сложив пальцы домиком и опустив на них подбородок, Филионел воззрился на садовника. — Докладывай, Барни. — Вчера они читали на своей любимой скамейке у пруда с золотыми рыбками, — неспешно начал излагать Барни. — Похоже, в старой книге был плохо виден текст, потому что они очень близко склонили друг к другу головы. Потом он повернулся к ней, что-то спросил. Она тоже повернулась. Их губы почти соприкоснулись… — И? — Филионел поддался вперед, навалившись грудью на стол. — Он покраснел и отвернулся! — Барни щелкнул пальцами в жесте крайнего разочарования. — Я бы в его возрасте не упустил такого шанса. Вот помню, мы с одной девицей сидели в кустах роз… Филионел махнул рукой, прерывая поток воспоминаний. — Теперь твоя очередь, Джон. Заговорил тренер по борьбе. — Пару дней назад я показал им особые упражнения. Те самые. — Он многозначительно подвигал бровями и подмигнул Филионелу. Тот прекрасно понял, о чем речь. Упражнения, которые его жена особенно любила, и которые всегда плавно переходили в горячие ласки. — Они оба краснели, пыхтели, но делали упражнения, — продолжал Джон. — А потом он заявил, что толку от таких упражнений чуть и отказался продолжать. Филионел тяжко вздохнул. Опять неудача. Он с надеждой взглянул на старшую горничную. — А как на твоем фронте, Бетти? — Все печально, ваше высочество. Она упала с лестницы… ну, знаете, как это обычно с ней бывает… Он ее поймал, но почти сразу выпустил из рук, будто обжегся. Эх… — Может, он вовсе и не любит нашу принцессу? — хмуро предположил Барни. — Нет-нет, очень любит! Просто стесняется! — Бетти прижала ладони к щекам и мечтательно улыбнулась. — Юноша с тонкой душевной организацией. Не то, что некоторые со своими кустами… Барни фыркнул. Но Филионел был согласен с Бетти, по крайней мере, частично. Зелгадис иногда смотрел на Амелию так, что, если бы Филионел уже мысленно не считал его зятем, то оторвал бы ему… что-нибудь. Важное. Зелгадис наверняка стеснялся и забил себе голову всякими глупостями вроде того, что он простолюдин и не может делать предложение принцессе. Или что из-за своего темного прошлого он ее недостоин. И так далее в темпе вальса. Эх, глупая молодежь. Зачем создавать себе надуманные проблемы? Нужно стараться получить от жизни все, ведь она может закончиться в любой момент. И тот, кого ты любишь, уйдет навсегда… Аманда… Он столько не успел ей сказать… Погрузившись в воспоминания о жене, Филионел не сразу услышал голос Бетти. — Что нам делать дальше, ваше высочество? — Продолжайте наблюдение, — распорядился Филионел. А он начнет готовить план А. Молодой граф Жуано очень не нравился Филионелу, но для его целей подходил идеально: повеса, не пропускающий не одной юбки. Проще говоря — бабник. Филионел пригласил графа на обед якобы для того, чтобы обсудить его возможное продвижение по дипломатической части. Как Филионел и ожидал, едва Амелия вошла в обеденную залу, граф принял охотничью стойку. — Ваше высочество, с каждым годом вы все краше, — проговорил он бархатистым тоном опытного соблазнителя и приник губами к руке Амелии. Филионел не преминул отметить, что вошедший следом за Амелией Зелгадис напрягся и бросил на графа мрачный взгляд. Отлично, план начинал работать. Граф задержал руку Амелии в своей намного дольше, чем то позволяли приличия, и продолжал расточать комплименты. Когда все пошли к столу, Филионел заговорил о чем-то постороннем с Зелгадисом, тем самым задержав его и не дав сесть рядом с Амелией. Конечно же, граф не преминул воспользоваться таким шансом и быстро занял вакантное место. Зелгадису пришлось сесть напротив них, при этом он старался выглядеть невозмутимым, но Филионел слышал, как он в ярости скрипнул зубами. «Да, да, давай! Ревность — отличный двигатель для отношений!», — мысленно подбадривал Филионел. Во время обеда граф мало уделял внимание еде, вместо этого он пожирал глазами Амелию, посылая ей сладкие улыбки. Она краснела, виновато косилась на Зелгадиса, тот делал вид, что ему все равно. Вот ведь упрямец! У самого Филионела уже чесались кулаки покарать графа во имя Справедливости, он сдерживался с большим трудом. Апогея напряжение достигло, когда Амелия неловко махнула ложкой и немного сливок с кусочка торта попали на ее обнаженное плечо (сегодня Амелия, будто специально, надела удивительно открытое платье). Граф молниеносно протянул руку и кончиком пальцам подцепил сливки. — Ах, ваша дивная кожа испачкалась, ваше высочество! Позвольте мне… И он медленно слизнул сливки с пальца. Амелия побагровела, у нее горело не только лицо, но и уши, шея и плечи. Даже железное самообладание Филионела дало трещину. Ну, сейчас он этому кобелю задаст! В наступившей тишине раздался громкий треск. Нет, это треснуло не самообладание Филионела, а бокал в ладони Зелгадиса. Вино брызнуло на белоснежную скатерть, точно кровь. В руке Зелгадиса остались осколки. Охнув, Амелия мгновенно забыла о графе и поспешила к Зелгадису, создавая лечащее заклинание. Граф с задумчивым прищуром смотрел, как она суетится вокруг Зелгадиса, а тот уверяет ее, что все в порядке. Похоже, до графа дошло, в чем дело. Филионел мысленно исполнил танец радости — он добился ожидаемой реакции. А графа в дипломатический корпус он принял: надо же было как-то отплатить ему за то, что его использовали. Но блестящий план Филионела оказался не настолько эффективным, как он ожидал. Филионел надеялся, что Зелгадис поймет: если он не поторопится, то Амелию может очаровать другой мужчина. Но то ли намек вышел слишком тонким, то ли стеснительность оказалась сильнее. То ли Зелгадис действительно не любил Амелию. Филионел очень надеялся, что дело не в последней причине, ведь тогда сердце его дочурки будет разбито. Филионел решил перейти к плану Б. Зелгадис получил записку, в которой Амелия просила его прийти для важного разговора. Конечно же, она бы никогда не стала приглашать Зелгадиса в купальню, но он еще не настолько хорошо изучил все помещения дворца, чтобы знать, куда идет. Ни о чем не подозревая, он открыл дверь (которую горничные предусмотрительно не заперли) и прошел в комнату. Чтобы увидеть плещущуюся в бассейне Амелию. Спрятавшийся под окном Филионел слышал их крики и сбивчивое объяснение. Он бы хотел услышать что-нибудь еще. Шабранигдо подери! Он мечтал о внуках. Розовощеких малышах, которые будут дергать его за усы и лупить погремушкой по голове. Он будет качать их на коленях, играть с ними в героев. Но увы… План Б тоже провалился. Более того, судя по докладам слуг, несколько дней после инцидента в бассейне Зелгадис старался избегать Амелию. И тогда Филионел решился на отчаянный план В, хотя это было очень рисково. Он вызвал к себе главную горничную. — Бетти, у меня есть для тебя ответственное поручение. *** Зелгадис шел по коридору в свою комнату, когда услышал разговор двух горничных. Он бы не обратил на него внимания, если бы не прозвучало имя Амелии. Зелгадис замер возле угла и навострил уши. — Надо же, а принцесса казалась такой невинной! — трагическим шепотом произнесла одна горничная. — Ты уверена? — Они столько времени проводят вместе, что еще можно подумать? — осведомилась другая. — Садовник говорит, что видел, как они целовались! Зелгадис похолодел. С кем могла целоваться Амелия? В душе зубастым зверем заворочалась ревность. Неужто вернулся тот кобелина граф? Ну, на этот раз он его прибьет! И плевать на всякие светские условности! — О-о-о, — сладко выдохнула первая горничная. — Все-таки она ждала его столько лет, не удивительно, что они не скрывают своих чувств. — Но делать такие вещи до свадьбы. — Ее собеседница недовольно цокнула языком и, склонившись к уху подружки, шепнула так тихо, что Зелгадис с трудом расслышал. — Марта говорит, они не только целовались. Наверняка у них уже было это… Они ведь столько времени путешествовали вместе. Ах, запретная любовь! Зелгадис понял, что они сплетничают о нем! Мазоку побери, проклятые сплетни! Страшно подумать, что случится, если они дойдут до ушей Филионела. Но самым печальным было то, что Зелгадис очень хотел, чтобы сплетни были правдой, но никак не мог заставить себя просто сказать Амелии: «Я люблю тебя, выходи за меня». Такие простые слова! Но каждый раз, когда выдавался подходящий момент их произнести, кто-то будто накладывал на него заклинание немоты. Вдруг она ответит «мы же просто друзья»? И вообще как он, бессердечный мечник-маг, может сказать такое? Он-же-опозорится. Горничные продолжали делиться друг с другом воображаемыми пикантными подробностями отношений Зелгадиса и Амелии. Да уж, по их мнению, он был тем еще сексуальный маньяком. Он не мог больше это выносить и вышел из-за угла, нарочито громко топая. Горничные мгновенно замолчали и сделали вид, что очень заняты вытиранием пыли на золоченой раме зеркала. Если бы Зелгадис не спешил уйти от них подальше и обернулся, то заметил бы на лицах обеих горничных каверзные улыбочки. Еще несколько дней то тут, то там Зелгадис слышал подобные сплетни. Поэтому совершенно не удивился, когда Филионел вызвал его в свой кабинет. Внутренне Зелгадис был готов к тому, что его вежливо попросят убраться из дворца. Или покарают кулаком Справедливости. Теперь-то, когда он стал человеком, он может почувствовать все оттенки боли. Устраиваясь в кресле напротив стола Филионела, Зелгадис все время чувствовал на себе его тяжелый взгляд. — До меня дошли кое-какие слухи, — с места в карьер пустился Филионел. — О тебе и о моей дочери. — Я надеюсь, вы не верите болтовне слуг, ваше высочество? — как можно спокойнее спросил Зелгадис. — Я бы никогда не позволил себе подобного с Амелией. «Лучше бы позволил!», — мысленно взвыл Филионел. — Я не сомневаюсь в твоем благородстве, мой мальчик, — мягко произнес он. — Но другие люди не знают тебя так хорошо, как я, поэтому распускают грязные сплетни. Они уже дошли до королевского совета. Дворяне настаивают на том, что Амелию пора выдать замуж, иначе ее репутация будет запятнана окончательно, и она не сможет найти хорошего мужа. Я склонен согласиться с ними и нашел ей отличного жениха. Зелгадис закрыл и открыл рот, как рыба, выброшенная на берег. Наконец, дар речи вернулся к нему. — Вы собираетесь выдать ее замуж помимо ее воли?! За какого-то незнакомца?! — он даже вскочил с кресла. Такого от Филионела он никак не ожидал. Он ведь всегда носился со своей дочерью, как с писанной торбой, а тут такое… — Почему же сразу незнакомца? — Филионел изогнул бровь. — Она хорошо знает этого молодого человека и, я уверен, любит его. Из него получится отличный принц-консорт, он из известной семьи, умен и привлекателен. Зелгадис заледенел. Мужчина, которого любит Амелия? Почему он об этом не знает?! Она никогда не рассказывала. Неужели скрывала? Невозможно. Мысли испуганными птицами носились в голове. Какая-то часть его жаждала найти «молодого человека» и выпустить ему кишки. Но если Амелия действительно любит его… — Я хочу, чтобы Амелия была счастлива, — тихо проговорил Зелгадис. Филионел как-то странно взглянул на него. — И ты на все ради этого готов, мой мальчик? — Конечно. Даже жизнью пожертвую, если нужно. — Отлично, тогда мы договорились! Встав из-за стола, Филионел так ударил его по плечу, что у Зелгадиса чуть искры из глаз не посыпались. — Договорились о чем? В душе заворочались смутные подозрения. — О том, что ты женишься на Амелии. У Зелгадиса самым неприличным образом отвисла челюсть. — Э-э-э… но… а как же… тот жених Амелии… — Я имел в виду тебя, — с самым невинным видом сообщил Филионел. — Раз из-за тебя репутация моей дочери была испорчена, тебе ее и спасать. Зелгадис собрался протестовать, сказать, что он не достоин, и не факт, что Амелия к нему что-то испытывает и вообще… Но тут он понял, что Филионел предлагает ему выход. Простой, удобный. Сглотнув, он произнес: — Ваше высочество, я официально прошу у вас руки вашей дочери. — С удовольствием дозволяю! — объявил Филионел и, выйдя из-за стола, заключил Зелгадиса в костоломные объятия. Выскользнув из кабинета, Зелгадис увидел в коридоре Амелию. Она нервно шагала туда-сюда, ожидая итога беседы. Заметив Зелгадиса, она поспешила к нему. — Ну что папа? — ее голос заметно дрожал. — Если он хочет выгнать тебя, я… — Я попросил у него твоей руки. — Зелгадис сам удивился, что смог это произнести. И вдруг его разум осветился пониманием. Появление графа-бабника, чье поведение на грани приличий Филионел будто бы не замечал. Липовая записка от Амелии. И сплетни горничных. Жопа с усами! Старый интриган! Он все это подстроил! Зелгадис собрался вернуться в кабинет и высказать Филионелу все, что о нем думает. Но тут на его плечи легли маленькие ладошки, а его губ коснулись сладкие, мягкие губы. Амелия прижалась к нему, и Зелгадис сам не понял, как обнял ее в ответ. Его руки двигались сами. Углубляя поцелуй, он решил, что поругается с будущим тестем попозже. Или вообще не будет ругаться. Чуть-чуть приоткрыв дверь кабинета, Филионел с довольной улыбкой наблюдал за счастливой парой. План В сработал идеально.