Затаившись

      «Затаиться» — какое слово. В нём спасение, страх и ужас. Можно спрятаться, чтобы спасать себя, можно затаиться, чтобы потом напасть незаметно со спины, а можно и свою душу, мысли, намерения и эмоции спрятать ото всех. В этом слове можно спасти себя, можно спасти и друга от беды, и родителей от правды. В нём присутствует и страх быть обнаруженным в неподходящее время, или в момент, когда ты не хочешь быть обнаружен. В нём ужас, что можно предать своих ради своего спасения, из-за него можешь просто не туда свернуть и спрятаться, даже не посмотрев назад. Тихо, не сказав ни слова, не подав и виду, собрать чемоданы и уйти. И что же на самом деле чувствуешь в этот момент? Спасён? В опасности? Встревожен? Спокоен? Неужели спокоен? Спросите Чонгука.       Как поступил он? Правильно, затаился. Тихо, даже не собрав чемоданы, ушёл, шаркая потёртыми кроссовками по старому асфальту своего родного и маленького городка. На улицах его многие увидели, поздоровались, да и поспешили дальше по своим делам. Отключив мобильник, чтоб никто не мешал и не звонил, никто ничего не спросил, он забрался на самый высокий этаж — на своё любимое место на крыше на одном заброшенном, в далёкие годы, здании. Чон сел на краю и посмотрел вдаль, на закат. Небо было непонятного цвета, местами ярко-оранжевое, где-то жёлтое, а ему казалось всё фиолетовое. Парень жмурит тёмные глаза и улыбается. Успокаивает. Прекрасное зрелище.       Брюнет берёт банку недавнего украденного из папиной заначки пива и делает глоток, после расслабленно откидывает голову вверх, к небу. Ибо любовь к нему безгранична. Это здание, его этажи с каждым днём тонули во мгле, но прекрасный вид к городу, к небу, оно сохраняло с заботой. Словно это и есть самое важное для него, поэтому и Чонгук часто сюда приходит. Сейчас он устремил свой взор вниз на маленьких людишек, что суетятся и бегут от работы домой, чтоб побыстрее отдохнуть. Ну или по другим делам. Они такие хрупкие и маленькие, здание будто усмехается над ними и показывает, насколько они мелкие букашки по сравнению с его высокими этажах. Чон словно чувствует, как оно гордо смеётся над ними, и делает это вместе с ним. Сегодня было не очень светло днём, но на этом месте Гук сможет провести светлую и спокойную ночь. Ведь каждая такая ночь Чонгука даёт дорогу к следующему утру.       Порой бывает в один короткий миг все очень чётко проясняется. Будто всё в один миг сдвигается. Ты выходишь сначала из своего тела. Стоишь на балконе своего дома и смотришь на двор, где собрались некоторые знакомые, родители и какая-то родня, которую ты вовсе и не знаешь. Видишь, как родители улыбаются, как держат новорождённого братика, а родня с ним сюсюкается и вроде бы как общаются. Видишь, как твои друзья, ну или можно просто знакомые, общаются, бухают и жрут нахаляву, смеются, а некоторые, ты уже знаешь, что вечером будут в хлам, даже не зная причину праздника. И ты уже через пять минут возьмёшь свою старую куртку, наденешь её не потому что на улице холодно, а потому что она когда-то принадлежала дорогому человеку. И чувствуешь ты себя в ней увереннее. Выйдешь из своего дома, двора и пошаркаешь в какую-ту сторону дороги, города. А потом ты выходишь из своей жизни и видишь то, где ты находишься, очень ясно. Видишь себя и думаешь: «Нахуй это гавно?!»       Чонгук видит себя на крыше данного здания и вздыхает. А ведь он сегодня просто хотел весело провести день, в компании своих шумных друзей, а не вот так, в чёртовом и тихом одиночестве.       Затаившись, можно почувствовать всё, что угодно. Потому что в такие моменты — полная тишина. А в тишине душа кричит и раскрывается по полной. Именно в такие моменты оно взрывается на миллионы осколок стёклышка, а потом собирается обратно, как ни в чем не бывало. Спросите Чонгука, какого это. Он сейчас боится, что будет дальше, и нет, ему не плевать. Думает, что же будет дальше, буквально в следующую минуту. Он сейчас чувствует простые, но всё-таки непонятные эмоции — страх.       В детстве мы боимся всего: темноты, монстров под кроватью, и мечтаем, чтоб наступило утро и все наши страхи ушли. Увы, они не уходят. Никогда. Даже если мы и избавляемся от одного страха, то на его месте обязательно появляется другой. Это закон у него такой, и у него есть одна особенность. Он всегда с тобой, неизбежен как, например, смерть. Теперь Чонгук наедине вместе с ним, не раз уже встречается с ним в одиночку. Он сейчас чувствует и боится, что вот-вот упадёт, когда смотрит в очередной раз вниз, хотя уже не раз тут бывает. Он чувствует лёгкую боль в районе грудной клетке и как пальцы дрожат. Чонгуку это напоминает длинный и тёмный коридор, в конце которого ждёт что-то очень ужасное. Это где-то там, и он не знает, что случится дальше. Чонгук сейчас где-то в этом самом коридоре. Одинокий, полный непонимания. Куда он направляется? Что он собирается делать? Не знает. Словно горы трупов перед ним, и он с извращением, проглатывая рвотный рефлекс, идёт, перешагивая всё на своём пути. Как противно же. Бессмыслица какая-то. Гук кривится и делает последний глоток, выбрасывая с силой эту несчастную банку пива где-то в грязном углу крыши, где мышки разгуливают. Но и у самого страха есть обратная сторона реальности. Чонгук не боится высоты — он просто боится упасть и почувствовать, как все кости одним разом ломаются в его теле. Всё очень просто.       Чонгук глубоко вдыхает прохладный воздух и потом выпускает его из легких. Так по несколько раз, и Чон успокаивается, снова посмотрев на пустое и холодное небо. Капельки на его лице падают — дождь, — а парню плевать, что он промокнет, он просто наслаждается. Мысли в его голове просто путаются, всякий бред приходит. Вот, например, растворится прямо сейчас. В этом дожде. Стать чем-то странным, чем-то красивым и холодным. Может, некоторые люди его тогда будут любить. Он станет частью дождя, частью октября и будет держать компанию банальным меланхоликам, стать частью вдохновения, ну или частью простых пессимистов. Хотя… он и сам такой, будет как часть их атмосферы. Или же стать одним из цветов заката или рассвета, чтоб им восхищались люди, похожие на него самого. Чонгук тихо рассмеялся своим же мыслям и почувствовал, как они в ответ злобно смотрят и шипят в его сторону, махая рукой, мол, ничего ты не понимаешь.       Гук мотает головой, изгоняя их, и, сам того нехотя, заставляет проявиться большому слову «счастье». С его приходом в голове заиграла спокойная и тихая музыка, которая уже как месяца два застряла у него там, когда Чонгук спокойно попивал любимый тёмный напиток в кофейне и случайно услышал её. Она с первых секунд ему понравилась. Так и не узнав название, теперь в мыслях она промелетает частенько. Эта мелочь и делает Чногука счастливым. Гука самого безумно радует, когда люди умеют радоваться мелочам, ведь именно эти мелочи в своём большинстве и делают их счастливыми. Именно мелочи и делают Чонгука таким. Будь это хорошая музыка или улыбки дорогих ему людей, которых он увидел хоть и не долго, но этого ему волне хватило, запах любимой еды, которая была на столе (хотя её он так и попробовал). Неважно, что это или как это выглядит. Важен тот факт, что если ты придаёшь этому значение, значит, это важно для тебя. Особенно моменты. Моменты из прошлого или настоящего. Да, это то, чего больше не произойдёт, но ты знаешь, что это было и происходит именно с тобой, ты помнишь то, что чувствовал и чувствуешь в этот период времени, и это главное.       Гуку приятно, когда в памяти есть моменты, вспомнив которые на лице появляется улыбка, а по венам проходит электрический ток. Приятно вспоминать и в два раза сильнее чувствовать эмоции, что он когда-то чувствовал.       Чонгуку нравится вот так в тишине просиживать свою пятую точку на холодной бетонной и такой родной «табуретки» всю ночь и наблюдать за всем происходящем. Как люди заходят поздно вечером в свой дом из работы и как утром нехотя с сонными лицами выходят из своего логова. Как школьники один за другим, хмурые, переходят дорогу: кто на красный, кто на зеленый, шагая к «любимой» школе. Наблюдать, как машины быстро, но осторожно куда-то мчатся и как с каждой минутой становятся всё больше и больше, пока не образуются пробки. Тогда Гук посмеивается с них, когда они недовольно гудят и рычат от злости. Забавные. Но самое главное для Чонгука — это прекрасный как всегда рассвет. Такой приятный и свежий, такой приветливый. Кареглазый готов вечно неотрывно смотреть на него снова и снова. Это прекрасное небо, эти прекрасные цвета, что отлично и плавно сливаются друг с другом, как дружный и большой коллектив. Чонгук чувствует, как все мысли оставляют его. Как что-то, что сжималось до сих пор в груди, теперь расслабилось. Облегчённо вздыхает и благодарит за такую спокойную ночь.       Чонгук просто затаился, чтобы освободиться от мешка с мыслями, который ему, в конце концов, просто тяжело было нести за собой. Парень чувствует, как вся усталость, тревожность и непонимание вывалилось дымом из него и сейчас падает вниз с неописуемой скоростью, в дребезги разбиваясь об твёрдую поверхность, как кричит, а прохожие топают ногами эту чёрную беду.       Чонгук встаёт, отряхивается и, ещё раз посмотрев на рассвет, разворачивается и спускается по лестницам этажа, где через огромные дыры просвечиваются лучики солнышка, и от этого здесь не выглядит так жутко, как ночью, когда Чон пришёл сюда совсем измученный. Чонгук оставил свой багаж тяжёлых мыслей, и здание каждый раз с удовольствием поедает его и растворяет в себе, так, словно он и не существовал. Поэтому Гук и приходит сюда, когда невыносимо всё терпеть. Потому что здание забирает всё себе, а ему отдаёт чувство расслабленности и уверенности в дальнейших шагах. И это просто неописуемое чувство легкости.