Curiosity

Эдвард Нигма даже не прячет улыбку, сообщая детективам об очередной своей находке - его разрывает изнутри, любопытством, страстью, интересом, счастьем. Но, направляясь к архивам, Нигма неосознанно теребит рукав и почему-то строит серьёзное лицо, пытаясь спрятать всё за выражением лица. Каждый раз проваливается, разумеется. - Мисс Крингл! Кристина вздрагивает, и у Нигмы мурашки бегут по рукам - он чувствует, как они перемещаются под рукавами костюма, как вся, вся кожа превращается в гусиное полотно, и, почему-то, Нигма начинает нервничать, и забывает о том, что, вообще-то собирался в этот раз выглядеть серьёзным. - Господи, Нигма, Вы меня напугали. Снова. - Простите, мисс Крингл. Что бывает и сладким, и горьким? Твой взгляд. Кристина вздыхает и смотрит куда-то вбок. - Эд, ты же знаешь, что я не буду на это отвечать. - Мы теперь на "ты"? - незамедлительно, и улыбка ползёт по щекам. Кристина краснеет и прикрывает рот рукой, а улыбка Эдварда становится всё шире, и он просто не может это остановить. Придётся повернуться на каблуках и аккуратным, быстрым шагом направиться прочь, пока всё его лицо не треснуло по швам, пока кожа ещё держится, пока вся эта бушующая радость не вырвалась наружу. Единственное что - замереть над порогом и бросить через плечо, не поворачиваясь (ещё один взгляд, любой, и он разлетиться кусочками гусиной кожи по архивам, и мисс Крингл это не понравится, если он опять устроит здесь беспорядок): - Это шоколад, мисс Крингл. Шаг - и он уже за порогом. Стук двери, и, - Нигма знает, - недоумённое лицо Кристины за ней. Нигму разрывает любопытство, и он ступает по полицейскому участку, прижимая к груди папки и коробку шоколадных конфет, которые забыл положить ей на стол, потому что Кристина назвала его по имени, и теперь они на "ты". Нигма полнится радостью, и вполне умело сдерживается, собирая её руками, аккуратно сворачивая в клубочек и пряча где-то глубоко-глубоко, потому что если его будет разрывать ещё и радость, то рациональность покинет его разум, а это слишком уж изменит мир. Нигму разрывает любопытство, по абсолютно любому поводу, но с мисс Крингл есть что-то другое, и он не до конца понимает, что это такое. Мисс Крингл осторожно перебирает папки в своём уже родном архиве и думает, что Нигма, конечно, очень странный. Она открывает ящик стола и смотрит на скопившиеся там записки, загадки и обёртки от шоколадных конфет. Она вздыхает и через секунду вздрагивает от неожиданности, когда Фласс касается её талии, и быстро закрывает ящик, стараясь не вызвать его подозрений, потому что насколько бы Нигма ни был странным, она не хочет снова слушать насмешки полупьяных полицейских, потому что, чёрт возьми, Нигма человек. Да, странный. Да, очень странный. Но в чём-то очень милый. И, когда он ради неё старается вести себя нормально, когда пишет самую обычную в мире открытку(особенно, если учесть, что она от Эдварда Нигмы), когда приносит цветы и оставляет их на её столе, без подписи - но Кристина знает, что это от него. От чудика Эда из отдела криминалистики. И Кристина знает, что это - много, очень много для него, но также знает, что для неё - это не то, чтобы слишком мало, просто она не сможет принять его, принять со всеми странностями и безумным любопытством, и пугающей любовью к загадкам. Кристина старается не думать о том, что будет, когда Нигма окончательно поймёт, что она не ответит благосклонностью и перестанет слать цветы и простые, обыкновенные, нормальные открытки. Кристина старается не думать об этом, потому что, как бы ей ни не хотелось это признавать, Кристина знает, она - один из немногих столпов, удерживающих его на грани нормальности. Она надеется, что ошибается. Она очень надеется, что ошибается. А Нигма полнится любопытством, и, раскрывая подробности преступления детективам, он улыбается, вспоминая о том, что теперь они с Кристиной на "ты", и почти не говорит загадками, оставляя Буллока то ли в шоке, то ли в бурной радости с примесью беспокойства.