- Скажи мне, Таджима, - старческий голос звучал сипло и хрипло, медленно, с паузами формируя одно слово за другим, - Кто я?
- Вы - мой почтенный учитель и наставник, Наката-сама. Мой господин. - Незамедлительно последовал спокойный ответ, словно говоривший был ничуть не смущён странный вопросом.
- Да... конечно, - глухо рассмеялся Наката, - Я помню. Помню. Но я ведь не об этом спрашивал. А тебя послушать, так я уже совсем плох стал. Может, ещё сиделку мне предложишь, а, Таджима?
- Как можно, Наката-сама. Я лишь высказываю должное уважение.
- Уважение он высказывает, - проворчал сидящий в кресле-коляске старик и на некоторое время замолчал. - Как там малышка Ая?
- Благодарю за заботу, Наката-сама. У моей внучки всё хорошо. Кровь Дракона сильна в ней.
- Да. Да, конечно. Как же иначе?
- Вас... что-то беспокоит, Наката-сама? - На сей раз с волнение спросил Таджима, - Мне позвать доктора?
- Доктора? Да что с него проку. Как будто мало травили меня всей этот новомодной химией. Ты лучше скажи мне, старый друг, кого ты видишь перед собой?
- Величайшего из живущих на свете людей.
Наката рассмеялся, но смех быстро захлебнулся в приступе сухого кашля.
- Да, льстить ты научился точно. Но не у меня.
- Лесть не лесть, если сказана искренне.
Старик усмехнулся напоследок и провёл мутными глазами по необычному кабинету, в котором японский минимализм причудливым образом соединился с самыми современными достижениями человеческой цивилизации. Сейчас мало кто уже мог вспомнить, но, родившись в довоенной Японии, Наката провёл большую часть своей долгой жизни за границей, пройдя через Китай, Таиланд и Индию, через запутавшуюся в паутине холодной войны Африку, и даже заглянул в несколько заинтересовавших его стран Европы, чтобы вернутся домой ещё не Легендой, но уже признанным многими Мастером.
Много воды утекло с тех пор. Он и сам не мог с уверенностью сказать, когда получил не просто известность, но
славу, когда стал кем-то большим, чем просто бойцом. Когда он стал символом новой эры. Эры, в которой боевые искусства вновь приобрели популярность, вернулись к корням, снова став способом для слабого защитить себя, а не только лишь очередным методом для сильного стать сильнее и ещё глубже унизить тех, кто и без того уже втоптан в грязь несправедливостью жизни. В какой-то момент он стал сражаться не за деньги или гордость, но за идею - врученную ему другими, но принятую им как свою собственную. И он сражался — в подворотнях и на улицах, на подпольных аренах и рингах, в рукотворных лабиринтах Токио и среди Пекинского смога, сражался не ведая поражений ни от смертных людей, ни от тех тварей, о которых обычные обыватели слышали разве что в страшных сказках, да передающихся из уст в уста легендах.
Он сражался, пока сам не стал одной из таких легенд. Пока его имя не стали произносить благоговейным шепотом, пока истории о его деяниях и победах не разнеслись по всему миру боевых искусств.
Наката Кенто сражался, пока не осталось никого, кто осмелился бы бросить вызов
сильнейшему.
Муген. Так немногие посвящённые называли таких, как он, величайших бойцов своего поколения, вошедших в мир духов и демонов не посредством сделки с потусторонними или даже неземными силами, не по праву рождения, но только лишь благодаря своему собственному Гению, возведённому в абсолют десятилетиями тренировок и медитаций.
Говорят, Муген могут повелевать
ки самого Солнца.
Говорят, дух Муген имеет форму Бесконечности.
Наката не знал, правда это или же вымысел. Он никогда не смотрел на свою душу со стороны.
Однако, Кенто очень хорошо помнил тот день, когда он впервые вдохнул духовную энергию небесного светила и смешал её со своей собственной Земной
ки в своих лёгких и сердце. Он помнил то чувство, когда он только стал по-настоящему един с тем потоком энергии, что пронзает каждый нагретый дневным жаром камень, каждый тянущийся к небу росток, всё живое и неживое, что только есть на белом свете.
Он помнил тот день, когда он перестал быть смертным Мастером боевых искусств и стал чем-то несоизмеримо большим, ожившим
Мифом, сошедшим прямиком со страниц древних сказаний. День, когда он был Возвышен.
- Кто я, Таджима? - В третий и последний раз спросил старик. На сей раз вопрос был задан строго и требовательно, не допуская попытки уклонится от ответа. Наката не собирался переспрашивать в четвёртый раз.
Тем не менее, потомок Бога-Дракона с волосами огненного цвета, в которых только-только начинала проглядывать седина, проявлял совершенно не свойственную ему медлительность. Разумеется, дело было не в том, что он не знал нужных слов, которых добивается Муген. Таджима просто не желал произносить их. Возможно, это и было по-детски и совсем не достойно его лет и статуса, но... они звучали как
прощание.
Наконец он произнёс, тихо, почти не слышно: "Вы - Сильнейший, Наката-сама."
Да. Именно так.
Возможно, из него вышел неважный наставник и Наката уж точно не собирался претендовать на звание величайшего из живущих - наверняка на белом свете найдётся немало людей куда более достойных... Но никто не мог оспорить его право называться сильнейшим.
Это было одновременно его величайшей гордостью и его величайшим сожалением.
Он так и не встретил противника, в последней, величайшей схватке с которым старый Муген мог бы закончить свой жизненный путь. Его не сразили ни техники Драконокровных Рюдзин в закоулках Гонконга; ни коварство оборотня-Оками в Гирском лесу, ни чуждая магия колдуна-Теннина в Каирских трущобах; ни вся мощь Тысячи Адов, обрушенная на него омерзительным дьяволом-Ямадзин...
Среди бесчисленных противников, никто не смог одолеть Наката в поединке. Среди десятков учеников не нашлось приемника, который смог бы превзойти его в мастерстве.
И теперь, его ждала смерть не на поле боя, но в инвалидной коляске, как любого другого немощного старика. Мастера могут жить долго, такие, как он - в особенности, но былые раны давали о себе знать. Раны, каждая из дюжины которых была бы смертельна для простого человека или даже менее умелого в обращении с
ки Мастера.
Но время пришло, и даже вся мощь его духа не может больше заставлять биться сердце Кенты. И он умрёт так, как жил - сильнейшим.
Непобеждённым до самого конца, с гордостью приняв эту горькую честь.
- Да, Таджима. Я -
сильнейший. Это нежеланное наследие, но то, под которым меня запомнят люди. А теперь - принеси мне шкатулку. Ту, которую я привёз из Египта. Она лежит на столе, да, та, с золотой росписью.
Это был старинный артефакт, подаренный Мугену во время его последнего путешествия на Ближний Восток. Если верить словам посредника, то шкатулку нашли на руинах Гелиополиса, что недалеко от пригородов современного Каира, и только мистические свойства предмета уберегли его и от расхитителей гробниц, и от вездесущих археологов с Запада. Уже лишь поэтому множество влиятельных людей по всему миру пожелали бы заполучить себе древнее сокровище, и Кенто сильно подозревал, что именно по этой причине предыдущий владелец и решил расстаться со шкатулкой.
В последнее время Наката проводил много времени держа в руках этот трофей из тех времён, когда его путь ещё, казалось, не имел конца. Как это обычно и бывает с магическими артефактами, тысячелетия забвения совсем не повредили шкатулку и Кенто как и прежде отчётливо мог видеть изображение мифической птицы на лакированной древесине неизвестной науке породы.
Не китайский Фэнхуан и не египетский Бенну, но орёл с золотисто-красным оперением, Феникс, каким его обычно изображали и изображают в Европе.
Была ли шкатулка изготовлена в Греции и лишь затем нашла дорогу в египетский Гелиополь? На самом деле Кента не был историком и загадки прошлого не особо занимали его. Ему просто нравилось смотреть на шкатулку - и на то, что было скрыто внутри.
- Хорошо. Хорошо, Таджима. Теперь... оставь меня.
Рюдзин стиснул зубы и зажмурился, несколько секунд неподвижно стоя рядом со своим другом и наставником. Затем поклонился - намного медленнее и ниже, чем обычно, и покинул комнату, тихо прикрыв за собой дверь.
Муген довольно кивнул - он тоже ненавидел прощания.
Лёгким движением морщинистой ладони Муген привёл в действие скрытый механизм и шкатулка распахнулась, явив взору Кенты одно-единственное перышко, в лучах заходящего солнца словно бы пылающее золотым огнём.
Было ли это в самом деле перо птицы бессмертия или же просто волшебная безделушка, Наката не знал, но, смотря на игру света, ему всегда становилось спокойнее на душе. Да, пусть он умрёт, но вечный круговорот жизни продолжится и без него. Придёт новое поколение, поколение молодых и дерзких, и рано или поздно... рано или поздно кого-то ещё назовут Сильнейшим.
В конечном итоге, он жалел лишь о том, что не сможет передать титул лично.
Повернувшись лицом к Закату, Наката Кенто, Муген,
Invictus опустил веки в последний раз.
***
В ночь на субботу после продолжительной болезни в возрасте 107 лет ушел из жизни Наката Кенто, основатель "Nakata Corporation", крупнейшего производителя спортивного инвентаря в регионе. Почётный член и один из важнейших спонсоров Тихоокеанской Ассоциации Боевых Искусств, господин Наката являлся организатором множества престижных первенств и чемпионатов, удостоившись за свою деятельность Ордена Культуры и ряда других государственных наград.
К иным новостям...
***
Как же долго я ждала.
Вкус осеннего листопада. Цвет мимолётной мелодии. Звук полуденного зноя.
Ты знаешь, сколько живёт феникс? Хотя, откуда тебе. Двадцать пять тысяч девятьсот двадцать лет - вот сколько я ждала шанса вырваться из клетки этого крошечного мира-темницы. Так что постарайся мне всё не испортить, ладно?
Нет чувств, чтобы ощутить то, чего не существует. Нет слов, чтобы высказать то, что нельзя почувствовать.
Что? Какая чистая Духовная Сила... нет, Сила Небес? Но как это возможно?!
...
..
.
Ха-ха, я вижу. Какая жалость. Родись ты в одном из высших миров, и твоё будущее было бы воистину безгранично. Тебя прозвали бы восставшим против Судьбы гением, нет, настоящим чудовищем. Увы, но не бывать этому. Ты исчезнешь, дабы я вновь могла расправить свои крылья. Ещё совсем недавно я сказала бы, что отдать за меня свою душу - огромная честь для жалкого смертного, но... постой, что ты, по-твоему, делаешь?! Не смей трогать печати, ты, громила неотёсанный! Н-нет, невозможно!!
На самом деле Муген ничего не трогал - остатки его сознания безмятежно дрейфовали в сетях предсмертной пустоты, вместе с душой надёжно пойманные чарами потомка одного из Изначальных Зверей. Просто в тысячелетние расчёты вкралась ошибка - неверная переменная, выпавшая из безупречного ряда вычислений.
В конце концов, невозможно измерить Бесконечность.
