Сквозь века

      Они встречались очень часто. В каждый век они сталкивались друг с другом. Они влюблялись моментально, но не могли быть вместе. Смерть разлучала их, так или иначе. То она, то он оказывались при смерти после их встречи. И нет конца этой спирали, душащей обоих. Её зовут Мун Раён, его — Ким Тэхён. Они похожи на себя в прошлых жизнях — та же внешность, тот же характер, те же манеры. Из века в век они рвутся друг к другу и не могут дотянуться. У него татуировка на левом предплечье — ветвь молодой сирени, у неё на правом предплечье — белая распустившаяся роза. Татуировки сильно жжёт, когда они рядом. Коснуться они друг друга могут, да вот только этим и подписывают себе смертный приговор. И никто не в силах порвать эту цепь, чтобы избавить их обоих от этой муки.

***

      Мун Раён зашла в библиотеку и устало опустилась в кресло. Наконец-то она оторвалась от своих вредин-подруг, которые так и намеревались затащить её с собой на парные свидания. Ей только этого не хватало! У неё и так есть любовь всей жизни, и без того тяжело. Мун медленно оттянула рукав толстовки и ненавидяще уставилась на опротивевшую татуировку. Она возненавидела свою судьбу, своё прошлое и свои реинкарнации. Почему из века в век она вынуждена встречаться с каким-то парнем, влюбляться в него и умирать от этого? Это несправедливо! Она тоже хочет нормальной жизни. Почему у других нет этих меток, почему она одна должна страдать от этой глупости? Раён натянула рукав до пальцев и хмуро посмотрела перед собой. Если быть до конца честной, то девушка всем сердцем желала избавиться от пут прошлого. Ну да, была там какая-то несчастная любовь, но ведь это не повод травить жизнь последующим реинкарнациям. Вот она, например, влюбилась в обычного парня и хочет провести с ним всю оставшуюся жизнь. Но это дурацкое проклятие мешает ей устроить свою личную жизнь! И хотя этот Ким Тэхён правда ещё не появлялся на горизонте, но Раён чувствовала, что и не захочет никогда иметь с ним дело.       Внезапно татуировку начало жечь. О нет, только не это! Мун закатала рукав и мрачно воззрилась на белую розу. Вспомнишь лучик, вот и солнце. Хотелось, конечно, выразиться грубее, да вот воспитание не позволило. Она стиснула ладонь в кулак. Вены слегка напряглись. Вот почему именно сейчас, когда она хотела отдохнуть? Неужели он рядом? Ох, ну почему она такая невезучая! Мун постаралась успокоиться.       «Вообще-то не ты одна такая. Мне тоже по жизни не везёт,» — вдруг раздался недовольный мужской голос у Раён в голове. Она вздрогнула от неожиданности. Это что такое?       «Не что, а кто, — сердито ответил голос. — Ким Тэхён это, дурёха». Только не он! Ещё и наглый, вон за слова цепляется.       «Да я вижу, ты мне рада, — язвительно бросил голос. — И я не цепляюсь за слова, а поправляю тебя. Ты с учителями так же разговариваешь?»       «Заткнись! — огрызнулась девушка. — Исчезни из моей головы!»       «Я бы с радостью избавился от твоего писка, но это невозможно. Потому что мы связаны. Теперь мы будем слышать друг друга, пока не отойдём достаточно далеко. Либо уходи, либо смирись, потому что я физически и морально не готов покинуть своё седалище,» — вещал уже надоевший голос.       «Ты не представляешь, насколько сильно твой голос мне надоел! — разозлилась Раён. И вдруг её озарило. — Подожди, ты сказал, ты — Ким Тэхён?»       «Правда, что ли? — с наигранным простодушием в голосе поинтересовался парень, а потом фыркнул. — Конечно это я, дурёха. А ты — Мун Раён. Только бежать к тебе я не хочу. И смотреть на тебя не хочу. И разговаривать тоже. Но мне, как это не странно, нужна твоя помощь».       Девушка насторожилась. Ему тоже не нравится их связь? Но ведь это отлично! Значит она может попросить его помочь ей. Но что парню от неё нужно? Почему именно она? Впрочем, на то есть свои очевидные причины.       «Вот всё тебе расскажи и покажи, — сердито кинул Ким. — Дело в том, что мне нравится одна девушка. А связь с тобой мне мешает. Давай разорвём её. К тому же, похоже, ты тоже не в восторге от этого. Поэтому моё предложение взаимовыгодно. Что скажешь?»       Это что, сомнение и неуверенность прозвучали в его голосе? За множество веков, в которые они были знакомы, Мун никогда бы не подумала, что Тэхён может сомневаться или испытывать неуверенность. Значит, и на самоуверенных есть управа, чтобы сбить спесь.       «Не о том думаешь, лучше придумай, как нам разорвать связь,» — нетерпеливо почти воскликнул парень.       «Я думаю, нам нужен тактильный контакт, чтобы соединить наши воспоминания, — задумчиво протянула девушка. — Ты где?»       «Здесь.» — Кратко ответил он, и его ладонь показалась в проёме между книгами на стеллаже. На предплечье она увидела татуировку в виде ветви сирени. Мун осторожно обхватила своей ладонью его. «Нет, не так.»— Возразил Тэхён и провёл манипуляцию с их руками. Вскоре они держались, переплетя пальцы. Совсем как парочка.       «Хм, ладно, — Раён постаралась скрыть смущение. — Теперь надо очень постараться вспомнить все наши прошлые жизни. В одной из них начались наши проблемы».       Они вместе начали изучать свои воспоминания. Это было похоже на то, как будто они выдвинули ящик со старыми, вышедшими из употребления пластинками и стали их перебирать. На каждом конверте стояла дата. Стоило его открыть, как появлялись подробности той жизни. Чем дальше они продвигались, тем темнее и тоньше становилась бумага, тем бледнее и слабее становились воспоминания. Это случилось потому, что они никогда не обращались к этим жизням, почти забыли их, и потому память о них стиралась. И казалось, пластинкам нет конца. Было перевёрнуто и открыто больше сотни, или так им показалось, но задней стенки ящика не было видно. А ни в одном из конвертов не было ответа на их вопрос. Насколько же древна эта связь? Они углубились в изучение пластинок настолько, что испытали острое чувство ностальгии. Они словно просматривали хорошо знакомый сериал задом наперёд. Правда, начиналась каждая серия совершенно одинаково — серое небо, дождь, слёзы и кладбище. А потом разворачивалась яркая и красочная история того века. Тоже с конца к началу.       Они не знали, сколько прошло времени. Они торопились. Оба хотели поскорее закончить с этим и расстаться, чтобы больше ничего не могло их объединять. Мун Раён была по горло сыта Ким Тэхёном. Ким Тэхён был пресыщен обществом Мун Раён. Они стремились завершить дело, поставить самую жирную точку в их истории. Хватит этого безумства. Они тоже люди и имеют полное право жить как им заблагорассудится. Им решать, с кем быть и что делать. И никто более не смеет мешать им.       Под такие яростные мысли последняя пластинка нашлась очень быстро. Конверт был тёмно-коричневый, сухой и ломкий, он буквально рассыпался в руках. По поверхности пластинки поползли трещины, лак стёрся и хлопьями лежал на дне конверта. Дата была едва видна, чернила расплылись и обесцветились. Но это была именно та жизнь, что им была нужна. Они оба чувствовали, что это и есть начало их бед. Но, открыв конверт, перед их внутренним взором не замелькали картинки. Для просмотра этой жизни нужен был граммофон. Он стоял прямо на тумбе, один из ящиков которой хранил пластинки. Они осторожно положили их первую жизнь и опустили иглу. Сначала их оглушил скрип и скрежет проржавевшей полоски металла о потресковавшуюся пластинку. А потом заиграла музыка. И она рождала картинки и рисовала звуки. И эта серия шла с начала, а не с конца. Вот о чём она повествовала:       «Богатый дом, окружённый пышным садом, пробуждался медленно и лениво. Первыми поднялись служанки. Они, подоткнув подолы длинных юбок и рукава, принялись за уборку двора и подготовку ванн для господ. Сегодня важный день — из дальней поездки возвращался глава семьи Ким. К его приезду должно быть всё готово и быть в наилучшем виде.       Сын хозяина дома проснулся очень рано. Он удивлённо потёр шею, отметив ещё низкое солнце, и осторожно спустил ноги на пол. И тут же отдёрнул — половицы были очень холодными, до дрожи в ступнях. Юноша осуждающе посмотрел на деревянные доски, сетуя на отсутствие ковра. Ну конечно, его же унесли служанки на чистку. Ковёр должен вернуться до обычного времени пробуждения молодого господина. Он сам не понимал, что заставило его встать так рано. Но что-то было не так.       В его жизни, ещё достаточно молодой, но уже подходившей к переходу в более зрелую, всё было не так. С детства ему снились слишком яркие сны, наполненные таким обилием красок, что мальчик не мог не делиться своими видениями. Родители сильно заволновались и тут же отвели сына к гадалке. Та поглядела-поглядела и заявила, что у мальчика недуг — слабость мозга. Как это связано, он не понимал до сих пор. Отец же моментально запер сына в доме, чтобы тот не смел смущать людей своей убогостью. А мать и не смела перечить, лишь во всём соглашалась и даже с презрением смотрела на сына. Мальчика отрезали от мира, при этом совсем не беспокоясь за детскую психику, которой так нужны забота и любовь родных людей. Увы, богатые не знают этих слов и не имеют не малейшего представления о внутреннем мире ребёнка.       Печальный и покинутый, молодой господин Ким Тэхён рос в полном одиночестве. Слуги сторонились его, старались избежать любого контакта. Никто не хотел его понимать. Юноша впадал в неконтролируемые приступы ярости и крушил свою темницу. Но стоило ему уснуть, как комната наполнялась слугами-тенями, которые быстро и молча убирали погром. Лучи солнца касались лица Тэхёна, он открывал глаза и видел идеальную чистоту. И будто бы ничего не напоминало об урагане злости. Только на руках были повязки, которые скрывали раны на костяшках. Так продолжалось двадцать лет.       А потом появилась она. Милая, очаровательная служанка, которую нанял отец для сына. И не столько от заботливого отеческого сердца, сколько для того, что совсем оторвать юношу от реальности. Пусть и дальше он живёт в своём глупом, недалёком, воображаемом мире. Глава семьи и служанку нашёл покладистую и тихую, с доверчивыми большими глазами. Эта девушка была под стать его убогому сыну, который был ни на что не годен. Хвала богам, думал хозяин дома, что у них родился ещё один сын, который и станет наследником семьи. Хорошо бы при этом сослать первенца подальше, чтобы не мешался. И отца семьи не беспокоило, что новенькой служанке пришлось на месте несладко. На неё косились — кто с презрением, а кто с сочувствием. Им было страшно лишь при одном упоминании о сыне хозяина дома. А девушка, имя которой было Мун Раён, не обращала внимания.       Ким Тэхён сначала сторонился своей новой служанки, полагая, что она тоже строгая и злая. Как же он удивился и обрадовался, когда увидел, что она совсем его не боится. Лишь мягко улыбается и кивает ему нежно. Юноша не понимал, что с ней. Все люди, все нормальные люди обходили его как можно дальше, а она — нет. Она совсем не боялась приблизиться к молодому господину, очень вежливо обращалась к нему и всегда улыбалась ласковой тёплой улыбкой. Она любила читать книги и учила читать и писать своего хозяина. В ответ юноша рассказывал свои сны. Мун Раён оказалась самой лучшей слушательницей на свете. Она открывала ротик от удивления, когда надо, и ойкала от неожиданности, и прикрывала щёчки смуглыми ладошками от страха. Её смех был искренним, зубы белыми и ровными, глаза смешно щурились.       Очень скоро девушка стала Тэхёну как родная. Как сестра, как подруга. Эти ощущения были новы для него, ведь у него не было друзей и сестры тоже. Были лишь люди, что жили в другом крыле дома, они не пересекались почти никогда и лишь иногда, через слуг, передавали свои сообщения. Это было унизительно для юноши. На виду он бушевал от гнева, а ночью он рыдал в подушку. Он не умел себя контролировать. И все считали его сумасшедшим. Но не Мун Раён. Она научила его многому — читать, писать, считать и даже плавать. Она пела ему перед сном, чтобы сны были лёгкими и светлыми. С ней всё было именно таким.       Незаметно прошли три года. Никому не было дела до отношений между простой служанкой и сыном господина. Последний не доставлял неудобств, и это уже было прекрасно. Но однажды взыграл в матери юноши инстинкт. Она попала в крыло своего первого сына и, не найдя его в комнатах, выглянула через окно в сад. Увиденное её очень сильно напрягло. Её сын гулял. Его правая рука была отведена за спину, и в ней белел цветок. Прогулку он совершал не один, а со своей личной служанкой. Та осторожно ступала по деревянному бордюру, отделявшего тропинку от покатой поверхности холма, ведущей к реке. Тэхён держал девушку за вытянутую в сторону руку и громко говорил: — Раён-а, осторожно, я не хочу, чтобы ты упала. — Я и не упаду, — она засмеялась, легко и свободно, — ведь ты со мной.       Они переглянулись, и в тот же миг Раён потеряла равновесие. Юноша тут же дёрнул её на себя. Девушка уткнулась в его объятия. Она дрожала от только что пережитого страха из-за несвершившегося падения. Тэхён обнимал её нежно и почти невесомо касался губами её макушки. Наконец, Раён медленно выпрямилась и тихо сказала что-то успокаивающее. Юноша улыбнулся чудесной квадратной улыбкой, впервые увиденной его матерью, и протянул служанке цветок. Та ахнула и прижала ладони к щекам. Ей хватило наглости принять подарок и расплыться в очаровательной улыбке. Сын хозяина дома ответил ей ещё более широкой и очень нежной улыбкой, и он неуверенно наклонился к ней и оставил робкий поцелуй на её губах. Оба моментально залились краской.       Эта картина настолько возмутила госпожу Ким, что та немедленно отправилась обратно и приняла решение уволить эту своевольную служанку. Ей пришлось долго выпрашивать позволения у мужа, который так не хотел доставлять себе хлопот. Ему нужно было поднимать своего второго сына. Однако, мать добилась наказания для служанки. Её связали, заткнули рот, закатали в грязную ткань и избили глубокой ночью. Хрупкое тело девушки сломалось, она умерла тяжёлой мучительной смертью. Когда об этом узнал Тэхён, а это случилось на следующее же утро, юноша был в таком необузданном гневе, что убил пару слуг, прежде чем его застрелили из лука. Стрела была пущена его же братом».       Запись кончилась. Игла с треньканьем соскочила с дорожки. Стало тихо. Мун первая выдала мысль, что нужно отправиться в эту жизнь и не дать маленькому Киму рассказать о своих снах, а отцу Раён — разориться. Тэхён резонно спросил, как она собирается вернуться в прошлое. Девушка снова задумалась, а потом сказала, что следует проникнуть в пластинку через граммофон, пока та играет. Почему-то ей это показалось правильным. Они заново пустили запись, одновременно протянули руки к коробке механизма и коснулись ладонями. Вокруг всё потемнело, потом побелело. Ещё через мгновение стали появляться краски. Они медленно, всполохами, возникали вокруг них и рождали картину. Для каждого из них она была своя. Для Раён это был сад и дом семьи Ким, для Тэхёна — кабинет отца Мун. По каким-то неведомым им законам, они должны были исправить дело с противоположной стороны. Она — у него, он — у неё.       Девушка торопливо шла по саду дома семьи Ким. Было то время суток, когда ночь переходит в утро. Самое тёмное время. Она не совсем понимала свои ощущения. Она вроде бы и касалась земли, но ноги не чувствовали дорожки. К тому же она была босая и в белом платье. Её одежда куда-то делась, хотя когда она протягивала руку к граммофону, она была в своей одежде. Она не чувствовала усталости и сбитого дыхания от бега. Она бежала так же легко, как могла просто идти. Деревья проносились мимо неё, сливаясь в зелёное марево в боковом зрении. Она зашла в дом и поднялась в комнату трёхлетнего первенца. Она не трогала дверей, а просто проходила сквозь них. И почему-то она с самого начала знала, где находятся его покои. Маленький мальчик сидел в кровати и недоумевающе тряс головой, только что проснувшись. Раён быстро опустилась перед ним на корточки и заглянула в большие тёмные глаза Тэхёна. Она ласково ему улыбнулась. — Никому не рассказывай о своих снах, — твёрдо сказала она. — Никто не должен знать о том, что ты видишь ночью. — Почему? — маленький Тэхён вовсе не удивился ночной гостье, лишь сонно ответил на улыбку девушки. — От этого зависит твоё будущее, — мягко сказала Мун. — Если ты будешь молчать о своих видениях, то ничего страшного не случится. — И что мне делать? — растерянно спросил малыш. — Когда подрастёшь, можешь записывать свои сны. Только храни записи в самом надёжном месте, чтобы никто никогда не смог бы их найти. Никому не давай их читать. Понял? — Да. — Мальчик усиленно закивал. Он немного подумал и спросил: — А ты кто? — Это неважно, — Раён снова улыбнулась. — Просто помни, что ты должен хранить свои сны в тайне. Ты мне можешь это обещать? — Да, — он снова кивнул. — Вот и славно, — девушка поднялась на ноги. — Ну что ж, мне пора.       Она уже отошла к двери, чтобы пройти сквозь неё, как вдруг её что-то потянуло назад, и она наклонилась к мальчику, отодвинула ладонью пряди на его лбу и осторожно прикоснулась к нему губами. После этого малыш снова уснул. Мун бы осталась, чтобы полюбоваться милым ребёнком подольше, но почувствовала, что ей пора, и она торопливо скользнула сквозь стену. За ней была всё та же белая пустота. А потом темнота. И вскоре перед глазами появились граммофон и тумба с пластинками. В тот же миг вернулся и Ким. Буквально за пару секунд его традиционные одеяния эпохи Корё спали и открыли одежду двадцать первого века. Он рассказал, что успел сказать её отцу, как правильно построить дело, чтобы тот не обанкротился. После чего парень сослал её семью подальше, иначе была бы вероятность того, что они снова встретятся. Раён с облегчением убрала их жизнь в конверт и задвинула ящик. И их снова поглотил мрак.       Тэхён открыл глаза. Сначала всё было довольно расплывчато, а потом он опознал библиотеку. Его рука по-прежнему держала ладонь Мун Раён. Похоже, она тоже пришла в себя. Парень отпустил её и напряжённо посмотрел на предплечье руки. Татуировки не было. Он моргнул пару раз, боясь увидеть ненавистную ветвь снова. Кажется, Раён сделала то же самое, потому что через книги раздался восторженный писк. Значит и у неё пропала татуировка. Ким радостно прикрыл глаза. А потом его дёрнуло. А вдруг это просто случайность? Что, если они всё ещё слышат мысли друг друга? Тэхён прислушался, но голоса девушки не услышал. Тогда он мысленно обозвал её всеми известными ему словами. Никакой реакции, кроме радостного шёпота, не было. Вряд ли Мун стала бы так восхищаться его словарным запасом. Похоже, всё было в порядке. Парень откинулся на спинку кресла и негромко сказал: — Спасибо, Мун Раён.       По ту сторону замолчали. Потом прозвучал ответ, такой же тихий: — И тебе тоже. — Пауза. Потом неуверенное: — Это конец? — Да, — не раздумывая ответил Ким. — У нас больше нет причин знать друг друга, как считаешь? — Ты прав, — согласилась девушка. — Тогда я пойду. Прощай и ещё раз спасибо. И удачи тебе. — И тебе тоже. Прощай, — отозвался он и остался сидеть в кресле.       Слева раздался шорох, потом шаги. Действительно конец. Теперь он сможет признаться Пак Бинне, что чувствует к ней. Парень подскочил на месте. Так нечего тут сидеть, надо искать её скорее! Ким схватил рюкзак и вылетел из библиотеки. На него, конечно, косо глянули, но ему какое до этого дело? Он ещё никогда не чувствовал такой лёгкости и свободы, как сейчас. Казалось, даже дышать стало проще.