Не-любовь

Я стояла, прислонившись спиной к стволу огромного дуба с широкой кроной. В тени было хорошо, прохладно, спокойно. Легкий ветерок овевал лицо. Я стояла здесь, в самом отдаленном уголке сада вокруг Коттеджей, и смотрела прямо перед собой, на высокие заросли травы, в которых изредка мелькали крохотные белые и голубые цветы. Территория Коттеджей, как и сами дома, вообще была довольно запущенной, за садом никто особо не ухаживал, но этот уголок был самым дальним и неухоженным из всех, сюда редко кто заходил. Родни говорил на днях, что в основном все предпочитают привычные маршруты, привычный распорядок дня. Трудно держать всё в порядке, особенно если учесть, что старина Кефферс не особо раскошеливается на инструменты и прочее в том же роде. Да и многие парни и девушки приезжают, не имея ни малейшего понятия о работе по дому. Пока они научатся хоть чему-то, или старшим придется уехать, или новички сами решат пораньше пойти на курсы. "Такие вот дела", - он рассеянно улыбался, и от этого его простоватое лицо казалось очень даже милым - и пожимал плечами. Что поделаешь, такова жизнь. Что поделаешь. Я слышала, как стрекочут кузнечики в траве, как откуда-то издалека доносятся веселые возгласы и смех - Лора и Грег играют в бадминтон, и, наверное, возле них собралась компания, посмотреть. Мне, наверное, следовало бы проще отнестись к тому, что я увидела, и не прятаться здесь, а пойти и найти себе какое-нибудь занятие. К примеру, присоединиться к тем, кто играет в бадминтон…. я неплохо играю, кто-нибудь согласился бы составить мне компанию на партию-другую. Или порыться в книгах, которые Крисси привезла из недавней поездки в город. Должно найтись что-то интересное. Да, я могла бы заняться чем угодно, и выбросить это из головы. Но не могла. Мы покинули Хейлшем всего неделю назад, и я еще скучала по всему, к чему привыкла – по классам, павильонам, урокам искусства, по тому, как внимательно за нами наблюдали наставники,… мне не хватало уюта спальни на пятерых, в которой мы с девочками жили в старших классах, той приятной полутьмы, которая наступает, когда ты закрываешь плотные серо-голубые шторы… Не хватало соседок по спальне – из прежней компании вместе со мной поехали только Лора и Рут, Кристина и Ханна записались в какое-то общежитие недалеко от Лондона. Я скучала по тому, как мы после отбоя сидели на кроватях, шептались о всяких мелких секретах. Жить в комнате одной мне было непривычно. Почему так быстро всё случилось? Почему тогда, когда я еще не успела освоиться здесь? Недавно Оливер М. рассказывал о том, как поцапался с Кефферсом из-за каких-то журналов, и так уморительно передразнивал интонации и жесты нашего надзирателя, что мне невольно стало любопытно, из-за чего начался спор. Парень говорил, что спрятал «эту макулатуру» в сарае, и я решила заглянуть посмотреть. Приблизившись к двери, я услышала знакомые голоса. Томми и Рут переговаривались, и в их интонациях звучало что-то, чего я не слышала прежде. Рут смеялась, но вовсе не так, как обычно в компании, когда наши признанные «комики» веселили всех шутками и анекдотами. Этот смех был чувственным, дразнящим. Она глубоко вздыхала, а, подглянув в щель, я увидела, что Рут сидит на грубо сколоченном деревянном столе, прижавшись к Томми, стоящему к ней лицом. Они тесно прижались друг к другу, обнимались, целовались… Я отшатнулась и убежала. Почему так?! Еще в Хейлшеме Рут то отталкивала Томми, то снова говорила, что они пара. Она как-то говорила мне, что «немножко влюблена» в Питера Ф., но, когда тот захотел поехать в Коттеджи в Уэльсе, не очень расстроилась. И в то же время она будто пыталась сделать всё, чтобы мы с Томми остались даже не друзьями, а просто приятелями. Говорила, он переживает, что мне рисование дается лучше, чем ему, и даже завидует, но никогда этого не скажет. А когда мы с девчонками обсуждали парней и секс, уверенно утверждала: в первый раз лучше попытаться с тем, кто тебе приятен, но к кому ты не испытываешь особенных чувств. «Тогда, если вам не понравится, не будет так обидно. Я, наверное, поступлю именно так». И у нее это так выходило, я часто обдумывала эту мысль и подумала, ничего страшного не случится, если я попробую это не с Томми. Может, если бы не то, что я то и дело пыталась мирить Томми и Рут, я бы решилась еще в школе. Но… С самого приезда в Коттеджи, Рут вела себя так, будто ей и Томми никто другой не нужен. Весь ее гордый вид выражал: «Нам вдвоем хорошо, а все вокруг – лишние». Особенно лишняя – я. Они уходили пошептаться в углу, когда все обитатели Коттеджей собирались в гостиной на первом этаже посмотреть телевизор. Держались за руки, переглядывались с таинственными улыбками, просили дать им общее дело, когда по утрам старожилы распределяли обязанности по дому на день. На новом месте, где нас никто не знал, Рут пыталась всех убедить, что она и Томми – пара со стажем и у них всё безоблачно. Меня будто не существовало. Иногда, если Рут не было рядом, Томми виновато улыбался мне, но молчал. Тяготило ли его то, как всё вышло? В эту неделю мы не говорили наедине. Так, перекидывались парой фраз в общем разговоре. И вот теперь – финальный удар. Они близки, они готовы сделать решающий шаг… Я зажмурилась и поджала губы, стараясь не заплакать. Ведь даже в этот уединенный уголок может кто-то зайти, чисто случайно. А я не знала, как ответить, если меня увидят в слезах и спросят, почему. Стоит ли оно того?.. Для таких, как мы, секс – просто физиологическая потребность. Механика. Лора говорит, если парень не урод и у него нет всяких идиотских привычек, то какая разница, любишь ты его или нет. «Принцип действий ничем не отличается». Я глубоко вдохнула и выдохнула, открыла глаза, посмотрела на виднеющиеся из-за деревьев крыши и окна третьего этажа главного строения Коттеджей. Белый кирпич, облупившаяся краска на ставнях – на темно-синем проглядывали широкие, заметные издалека зеленоватые полосы. Да неважно. Подумаешь… Но всё равно обидно. Как же я?! В нашей компании Рут всегда была заводилой. Благодаря ей мы трое занимали лучшие места в павильоне, актовом зале, столовой… на Распродажах она умела пробиться к столам и стойкам, где выставляли почти новые вещи. Здесь, в Коттеджах, она освоилась в первый же день. Перезнакомилась с девчонками и парнями из других интернатов, расспросила их о жизни там. Я не сразу всех запомнила, а она уже общалась с ними так, будто знала их с детства. Но, когда у нее что-то не получалось – вот как в школе, когда ее работы почему-то не выбирали для Галереи, или старшеклассницы не принимали ее в свою компанию, или у нее что-то не ладилось с Томми, - она прибегала за советом ко мне. И часто говорила: «Ты сильная, Кэт… ты всегда знаешь, как правильно поступить». Что-то вроде этого, хоть и не сказанное, витало в воздухе сейчас. «Ты сильная, ты справишься, у тебя еще будет кто-то другой, а Томми нужен мне». А я вспоминала, как я помогала Томми в рисовании и утешала, когда он расстраивался из-за очередных неудач,… как мы с ним шептались, стоя в очереди на осмотр к Клювастой. Вспоминала кассету, которую он мне подарил – жаль, что она куда-то делась! Все мелочи, незначительные на первый взгляд, всплывали в памяти так ярко, будто происходили вчера. Как Томми сказал, что это он нечаянно опрокинул баночку с гуашью на рисунок Артура Х., хотя на самом деле я проходила мимо стола с ватманами и красками, и, разговаривая с Полли Т., задела ту черную баночку. Мисс Джеральдина очень сердилась – рисунок предназначался для важного мероприятия. А уж Артур был вне себя от ярости! Помню еще – мы с Томми сидели на скамье, обнявшись, и я утешала его, когда он расстраивался, что проиграл Питеру в теннис. Он принимал близко к сердцу такие вещи, и я его понимала, а Рут наоборот, говорила – «забудь, оно того не стоит» и требовала сменить тему. Мы столько пережили вместе… Теперь я лишняя. Теперь им хорошо без меня. Я закрыла лицо руками и всё-таки заплакала.