Close

      - У Вас все хорошо?       Обычно именно с этих слов начинаются все самые красивые истории любви. Но… Романтика – это пошло, а традиционность – не мой формат.       Раз. Я иду по рельсам. Навстречу мне движется поезд.       Два. На этой станции нет остановки.       Три. Мои ноги соскальзывают с перил, и я тону в воде.       У него хорошие туфли. Черные. Из дорогой кожи. У этого парня, что притормозил у обочины. Интересно, он догадывается, что я едва не распрощалась с жизнью?! Стояла на подоконнике, размазывала по щекам слезы и собиралась прыгнуть. Вот только желание жить оказалось сильнее. Хочу отдохнуть: от мыслей, воспоминаний, сомнений, страхов, событий вчерашнего дня… себя. Хочу выйти из своей больной головы.       У него очень ровные стрелки на брюках. У этого парня, что присел рядом на ограждение. Интересно, знает ли он, что все это понарошку?!       В этом мире нет места для правды. Только игра. Игра в любовь, жизнь, саму себя. Мне не четырнадцать, не восемнадцать и даже не двадцать один. Я - штучный продукт современного общества, выродок интернета, патология социальной системы. Я не красивая, не стройная, и еще много всяких «не», связанных с представлением об идеальной девушке. Так говорят окружающие. Я верю чужим словам. Заштампованная. Всего лишь шлак, субпродукт отправленный в переработку.       В моей маленькой квартире бродят тараканы. Чайные пакетики складируются в вазочке для конфет. Стены покрыты зеленой плесенью, а в коридорах воняет сыростью. У меня вечно течет кран на кухне и не работает щеколда в ванной. Комната – четыре голых стены, чугунные батареи и жесткий матрас, брошенный на бетонный пол.       Четыре сигареты в сутки. Две чашки кофе до обеда. Вместо шампуня хозяйственное мыло.       А у него красивые руки. У этого парня, что хрустит пальцами. Странно, что он молчит, наверное, ждет моего ответа, но… я не спешу говорить. Интересно, знает ли он, как сильно я изменилась?!       Раз. Два. Три. Закрываю глаза, возвращаюсь в прошлое и отказываюсь верить в происходящее. Руки дрожат нагревая героин в ржавой ложке. Это не наркотик. Это попытка сбежать от взглядов, полных жалости. По венам течет не кровь, а лава из растраченных возможностей.       Мне не хочется всего этого. Не хочется быть хомячком, бегущим по кругу в сорокоградусную жару; чувствовать, как слипается шерсть; как кожа сползает с отощавшей тушки; как плавятся кости. В этом теле уже нет разума.       Мимо проезжают колонны машин. Они движутся хаотично, уступают полосы и подают неприметные сигналы. Свет желтых фар застилает глаза. Визг тормозов, мелкая резиновая крошка от шин, запах выхлопных газов. Ясная ночь, чью темноту не разглядеть за сиянием уличных фонарей. Только полная луна с черными провалами кратеров ведет неравный бой с искусственным освещением       Автомобили проносятся, словно стаи голодных животных, оставляя после себя лишь туманную дымку из света задних прожекторов. Им безразлична боль и разочарование. Они не понимают, какого это пустить к себе пассажира. Постороннего, который переставляет мебель, выключает обогреватель и пытается отрезвить твоих чертей.       У него симпатичный браслет. Тонкий кожаный ремешок с деревянными бусинами и металлической подвеской. И красная нитка на запястье. У этого парня, что ничего не говорит и не называет свое имя. Интересно, знает ли он, как мне грустно и как сильно я хочу плакать?! Еще три часа назад, готова была спрыгнуть с крыши, перерезать вены, сжать горло стальным тросом, а сейчас…       Время движется неравномерно: то стремглав бежит, сломя голову, то едва просачивается горячим песком сквозь пальцы.       Вот сейчас сижу у дороги на обочине, обнимая колени. Неровно обстриженные волосы бьют по смазливому личику. Не правильная, двойственная, не разумная. Прекрасная в своем одиночестве и одинокая в своей красоте. Как и все, ношу кроссовки вместо элегантных лодочек и таскаю в лифчике силиконовые подушечки. Страдаю от невозможности запустить дрожащие пальцы в ламинированные полосы. От нехватки никотина в легких, потому что на сигаретах остаются следы розовой помады. От невозможности потереть глаза, поскольку осыпятся накладные ресницы. В такой момент начинаю искать ту странную девочку с жесткими рыжими волосами, серьгой в носу и временной татуировкой на шее, которую пришлось оставить в прошлом, запереть в квартире и назвать новым именем.       А у него широкие плечи. У этого парня в белой рубашке, что скрестил руки на груди. Интересно, он знает, что выглядит привлекательно?! Улыбаюсь. Нет, это так странно. Я сломала себя. Бросила на разделочную доску, мяла, рубила, добавляла соли, сахара и прочих приправ, но все равно осталась пресной.       Есть такое слово «ответственность». Нелепое сочетание пятнадцати букв. Никому нет дела, что у тебя на душе. А у меня на душе кладбище. Вот только жизнь она все равно лучше. Со всеми ее нелепостями и случайностями, со всеми загадками и странностями, со всеми печалями… Мне нравится играть. Переставлять шахматные фигуры на бесцветной доске и хранить веру в свою призрачную значимость. Эта так просто ненавидеть, страдать, жалеть себя, и так невозможно трудно улыбаться. Я играю. Играю в себя, в жизнь, в любовь. Играю в ощущение бабочек в животе.       У него красивые губы. У этого парня, который не знает, что со мной делать. Интересно, он догадывается, что не стоит бояться?! Я не хочу знакомиться с Богом. В моем рюкзаке бутылка водки и гренадин. Так что эта встреча обречена на провал.       Мне вот стало любопытно, если раньше секса не было, то чем все занимались, когда отключали электричество? Нет, семейные пары понятно – отдавали долг стране, совершали некий акт, сопровождаемый однотипными движениями. Исключительно в темноте и под одеялом. А остальные?       У него привлекательный нос. С небольшой горбинкой. У этого парня, что все еще терпит мое утомительное общество. Интересно, кем я кажусь в его глазах?! Ну вот, окончательно пришла в себя. Отметаю все лишние слова: «Привет. Еще жива». Вот так гораздо лучше. Считаю до трех и загадываю тебе загадку.       Раз. Сижу у обочины, поджав ноги.       Два. Стою на подоконнике у открытого окна.       Три. Эй! Куда же ты? Я бы не прыгнула. На окнах решетки.       Этот парень в хороших ботинках, с идеально ровными стрелками на брюках, красивыми руками, широкими плечами и шикарной улыбкой разворачивается и уходит. Он так и не дослушал мою историю. Любить сложно, но, кажется, я готова была перевернуть страницу и поставить точку для начала новой главы. Так сложно молчать и слушать чужую боль. Невыносимо следить за пролетающими мимо автомобилями. Вот и его машина тронулась с места. Прощай мой несостоявшийся собеседник.       Десять минут. Двадцать. Тридцать. Все еще не двигаюсь с места. Люди проходят мимо меня на мосту, но им безразличны мои суицидальные наклонности. В одном из фонарей перегорела лампочка, и на дороге значительно поубавилось машин. Больше нет этого рева моторов. Больше не слышно, как железо подскакивает на кочках.       А у него красивые глаза. У этого парня, что вернулся и присел рядом. В его руках два стакана горячего кофе. В три утра это кажется важным. Интересно, он знает, что мне понравилось, как звучит его голос?! Потоки теплого воздуха ласкают кожу лица. Ночь спокойнее всего перед рассветом. Именно сейчас, когда все демоны укладываются спать, наконец-то можно остаться наедине с собой. Нет больше той кучи малы из потребностей, обязанностей, обещаний и привязанностей. Только глухой звук не ровных вздохов, тихий свист кислорода в легких, теплая рука, что протягивает горячий напиток. Все опять хорошо.       - Привет. Что ты здесь делаешь?       - Пью кофе. Жду осень.

***

      Раз. На столе кусок лимонного пирога.       Два. Я ненавижу чай без сахара.       Три. Тону в объятьях.       Это лучше, чем наркотики. Круче оргии и концерта Эда Ширана. Это жизнь.