Смотрит и молчит

Клэри смотрит затравленным взглядом плешивой дворняги. Она не идет к Саймону. Больше нет. Не когда его взгляд каждые долбанные три секунды соскальзывает на пульсирующую под кожей вену. Не идет к Изабель. Её чертов старший брат замораживает Фрэй каждым своим обвиняющим взглядом, а потом разбивает ледяную глыбу, что от нее остается, шквалом своих стрел. Не идет к Люку. Ночевать в допросной совсем не хочется. Наверное поэтому Клэри стоит на пороге лофта Магнуса и вытирает мокрое от дождя лицо рукавом такой же мокрой растянутой серой кофты (кажется он видел такую на Джейсе). Она молчит и продолжает смотреть. Магнус выдыхает, прикрывает глаза на несколько секунд и втаскивает девчонку за грудки, порывисто хлопая тяжелой дверью. Даже немного забавно. Вечно эти рыжие сумеречные охотники оказываются прямо на его пороге в тот самый момент, когда хочется сдохнуть. Не нужно было подаваться на уговоры Изабель Лайтвуд и приходить на эту проклятую свадьбу, которая перетерла его сердце в мелкое стеклянное крошево. Он совершенно не знает, что с ней делать, но все равно ведет в гостиную и усаживает на вычурный диван. Высушивает одежду и волосы магией. Идет заваривать чай. Зеленый, с мелиссой. А когда возвращается с дымящей кружкой, Клэри уже спит, прислонив голову к спинке дивана и поджав к себе ноги. Магнусу ничего не остается кроме как снять с нее грязные ботинки и укрыть драповым одеялом. На утро Фрэй допивает холодный чай и готовит вафли с джемом. Бейн не видит смысла выгонять Клэри. Её все равно никто не ищет. Он узнавал. Она уходить вовсе не торопится. Слоняется в молчании по лофту. Через день вытирает пыль. По утрам выдраивает кухню. Каждую неделю вымывает окна и стирает занавески. Днем гладит его дорогущие рубашки, и подкармливает котов на крыше. А вечерами сидит у его ног, упершись щекой в колено, и рисует одну и ту же вазу с никогда не вянущими цветами, пока Магнус вчитывается в строки Белой Книги в поисках заклинания, способного пробудить Джослин. Ему почти спокойно. Джейс возвращается внезапно. Пожалуй даже слишком. Врывается в гостиную как осточертевший смерч. Вжимает Клэри в свою грудную клетку, пока та скользит худыми ладошками по грязному свитеру. Что-то шепчет ей прямо в волосы и выволакивает на лестничную площадку. Она не сопротивляется. Уже вечер, так что Магнус закрывает распахнутую дверь и устраивается в кресле с книгой, покачивая в руке бокал с мартини. Голени без привычной тяжести холодеют. Тишина вместо шуршания грифеля по бумаге бьет по нервным окончаниям. Но Бейн проглатывает прозрачную жидкость и продолжает перелистывать страницы. Пальцы почти не дрожат. Джослин приходит в себя через три дня. Ему и вправду опостылел Нью Йорк. А в Перу уже ждут пару столетий (может быть). Плюс-минус десятилетие. А Клэри снова посреди гостиной. Отталкивает от портала. Вырывает из рук дорожную сумку, которую тут же швыряет в журнальный столик. Обхватывает плечи маленькими руками. Дергает на себя. Выцеловывает потрескавшимися губами шею, линию челюсти, острый подбородок, едва впалые щеки, глаза измазанные черным карандашом. Рисует кровью узоры на тонких губах. Впивается хрупкими фалангами в кожу на затылке. И снова. Смотри и молчит. Но он знает. Вечерами Клэри сидит у Магнуса под боком, упершись щекой в ключицу и рисует подушечками пальцев новые руны на его ребрах, пока он листает альбом с ее рисунками и трется щекой о рыжую макушку. Ему спокойно. Магнус на самом деле не против.