Змейка

       Неестественный изумрудный свет бил в глаза каждый раз, когда он поднимал голову и смотрел ввысь с каким-то укором. Всё опять пошло не по плану. Он обвинил бы богов, если бы был уверен в их существовании.        Долгий сон себя не оправдывал. Даже в кошмарах он не мог представить, что ему придется сражаться с духами. Нет, не стоило себя обманывать. От былой чистоты в этих созданиях нет ничего. Только грязь, которой их запятнали эти... существа. Люди, гномы, кунари... Эльфы. Жалкая пародия на элвен. Забытые и одичавшие дети, учащиеся ползать.        Разрыв образовался впереди слишком неожиданно, вырвал из раздумий. Горстка людей, вызвавшаяся сопровождать его и гнома, начала перешептываться, пятиться. Боятся.        "Они не продержатся", — прозвучало в голове как-то сухо, спокойно до ужаса. Сейчас главное, чтобы он продержался сам. Тяжело быть слабым.        Он не заметил, когда духи успели убить большую часть "охранников". Машинально отражая магические атаки, читая заклинания, отступал назад. Будет хуже — сбежит.        Снег медленно окрашивался в красный. Изумрудное небо, алая земля. Отвратительное сочетание. Эльгарнану бы понравилось.        Звук шагов позади. Одичавшие церковные игрушки? Или "ручки" ныне мёртвой Верховной жрицы наконец поговорили с выжившей, склонив на свою сторону?        Оборачиваться опасно, но он позволил себе эту роскошь. От сердца отлег камень. Всё-таки можно остаться здесь подольше. Забрать своё. Это желание опьяняло покрепче вина, на мгновение заставило схватить её руку, ладонь которой так маняще сверкала в унисон со вспышками в небе.        — Быстрее, пока не появились новые! — он надеялся, что это поможет.        Его сила, сила его сферы, пульсирующая в этом эльфийском создании. Вспышка. Куда ярче и ослепительнее, чем раньше. И тишина, которая принесла с собой долгожданное облегчение. Мучительно короткое, но слишком приятное. Только сейчас он решил посмотреть на неё.        — Ты что творишь, эльф? — она прижимала к себе руку, смотрела на него сначала с интересом. Потом с нескрываемым раздражением.        — Я ничего не делал. Это ты.        Когда его взгляд пробежал по девичьему силуэту, внутри всё сжалось в комок. Дыхание перехватило. Странно. Ведь она ему даже не понравилась. Он нутром ощущал, как в ней плещется гордость. Это корявое, отвратительное, ослепляющее обладателя качество. Она здравое творение долийских кланов. То, что те могли создать, во всей красе своего заблуждения: строгий взгляд, в котором читалось недовольство присутствия в компании "неугодных", походка с чрезмерной уверенностью и наигранной грациозностью в каждом движении. Даже то, как она отшатнулась от его прикосновения.        "Явно считаешь меня отбросом эльфийского рода", — он не смог сдержаться и усмехнулся. Она заметила, прожгла его своими серыми глазами.        — Чего пялишься, городской? — сказала, словно прошипела. Видимо, поставила на нём несмываемое долийское клеймо позора. Городской. Без валласлина.        Он улыбнулся: вот, вот манеры нынешних “настоящих эльфов”. Комок внутри сжимался сильнее. То, что Кассандра смогла привести её сюда, было просто удивительно. Сколько раз эта змейка уже попыталась сбежать? Он заверил себя, что нужно пристально за ней следить. Всё-таки у нее метка. Надежда для одних, оружие для него.        — Твою метку создала та же магия, что проделала Брешь, — слова вертелись в голове, выбирать приходилось осторожно. Он был уверен, что легко сможет обмануть эту девчонку, не знающую жизни, бегающую по лесам, как дикарь, но Кассандра и Варрик, казалось, вслушивались в каждое слово, смотрели за каждым шагом. Не доверяют. — Я предположил, что метка может помочь закрыть разрывы, образовавшиеся рядом с Брешью, и оказался прав.        Пока всё шло хорошо. Он был почти доволен собой.        — Значит, ей можно закрыть Брешь? — Кассандра резко шагнула вперёд. Это заставило пожалеть о сказанных словах. Но времени искать ошибку не было.        — Возможно. Кажется, это ключ к нашему спасению.        — Отлично. А то я решил, что мы навсегда по горло в демонах, — гном перестёгивал ремешки на своей перчатке, явно решив, что больше разрыв не откроется. — Варрик Тетрас: плут, краснобай и банный лист на заднице, — подмигнул.        Лицо Кассандры сморщилось, будто перед ними был не гном, а омерзительная пиявка.        Серые глаза внимательно следили за всем вокруг, бегали по развалинам впереди, искали лазейку. Он усмехнулся, понимая, что у неё в любом случае не выйдет сбежать. Пронзительный взгляд в ответ.        — Ты всегда так лыбишься, городской? — скрестила руки на груди, вскинула бровь. — Может, ты не знаешь ничего, кроме своего имени? Бе-е-едный, — протянула последнее слово. — Или и имени не знаешь?        Он тяжело вздохнул. В ней больше спеси, но это даже хорошо. Как минимум не даст заскучать.        — Смотрю, у нас весьма боевая подруга, — бодро сказал Варрик, чувствуя нарастающее напряжение.        Она повернулась к нему, молча посмотрела. Улыбка с губ Варрика на миг исчезла лишь затем, чтобы потом вновь появится.        Кассандра стояла чуть поодаль. Когда по небу пробегала очередная магическая молния, хмурилась и смотрела на возможную спасительницу. Не верила.        Что обычно говорят люди в таких случаях?        "Спаси нас, Создатель".        Но "Всемогущий" слеп и глух.        — Ты тоже из Церкви? Или... — подозрение пропитало каждое слово.        Хотелось засмеяться: какая наивная. Плохие разведчики нынче у долийцев. Он поднес кулак ко рту, пытаясь успокоить себя, но не выдержал:        — Ты серьезно спрашиваешь? — знал, что нет ничего смешного, но как умиляло это… незнание.        Она не обратила никакого внимания. Решила игнорировать до поры.        — Формально я такой же арестант, как и ты, — гном занялся ремешками на второй перчатке, продолжая краем глаза поглядывать на окружающих.        Ситуация забавляла всех, кроме Кассандры. Её суровость и вечное серьёзное отношение ко всему были первым испытанием для любого, кто по своей воле или воле судьбы решил помочь Церкви.        — Я привела тебя, чтобы ты пересказал историю Верховной жрице. Теперь необходимость отпала, — голос дрогнул на последних словах. Краешком глаза он посмотрел на Кассандру, словно угадывая слабые места в обороне.        — И всё же я здесь. К счастью для вас, учитывая обстоятельства, — заметил гном.        — Рада знакомству, Варрик, — прозвучало как-то мягче, добрее. Змейка спрятала свои клыки, и он обязан был этим воспользоваться. Безграничное доверие этого долийского ребенка. Сумей он завоевать расположение, кто знает, какие дополнительные возможности открылись бы перед ним на пути к великой цели. На крайний случай всегда можно схватить её и унести, уж слишком она хрупкая.        — Если уж знакомиться, то меня зовут Солас. Очень рад, что ты выжила.        Она посмотрела на него искоса:        — Гордый городской, — голос твердый, как сталь, — смешно. Я Эллана. Свободный эльф. Долийка. Первая Хранительницы Истиметориэль из клана Лавеллан. Запомни это, Солас, городской эльф.        Эта игра захватывала, заставляла вспомнить, каким азартным он был несколько веков назад. Возможно, его имя подошло бы ей больше. Она выпрямилась, с чувством собственного превосходства посмотрела на него. Встала на цыпочки, чтобы компенсировать разницу в росте?        — Нам надо добраться до головного лагеря, — Кассандра развеяла всё очарование.        “Ну, что же змейка Эллана, свободная долийка, мы продолжим позже”.

***

       Как глупы и недальновидны казались ему люди. И со временем ничуть не поумнели. Стали лишь хуже.        Он слышал, как за дверью ходят недовольные. Замечал, как в окна пытаются заглянуть любопытные. Ощущал, как росла всеобщая жажда крови. Но никакой зверь не отдаст свою добычу другим хищникам. Особенно тем, кто столь низко стоит в пищевой цепочке.        Не удержался. Коснулся её руки. Люди уже шепчутся и хоть называют магический ожог даром Андрасте, лелеют надежду на торжественный костер. Им ещё учиться в своей жестокости, но достигнут они за короткий срок малого. Близок миг, когда он исправит ошибки.        Она тоже была своего рода просчетом в планах. Но хотя бы отпрыск его Народа, искаженный тысячелетиями, отсутствием связи с Тенью. Жалкий ребенок.        Всё ещё держит ладонь.        Метка вспыхнула, стоило ей поморщиться во сне. Кошмары. Этому сложно удивляться. Какой демон не захочет себе такой сосуд, обладающий не только пародией на магию. Он улыбнулся. По ту сторону Завесы нет нужды притворяться обычным магом-отступником. Пусть каждый дух отныне знает, что этот сосуд принадлежит ему.        Он коснулся её щеки, закрыл глаза, проникая в глубины сновидений, отгоняя непрошенных гостей. Их оказалось немало.        Возможно, потом позволит демонам проверить её выдержку ради тренировки или забавы. Пока это слишком опасно. Она ослабла, не освоила украденную силу. Сегодня придется заботиться о ней. Так, как он умеет. Вскоре ей придется заботиться об уничтожении его врагов.        Яркий валласлин кричал, что она обещана Фалон'Дину, который был не в том положении, чтобы возражать. Ужасный Волк часть за частью забирал то, что принадлежало Проводнику Мертвых.        Он провел пальцем по её губам. Убеждая себя в том, что проверяет наличие змеиных клыков.

***

       — Она пропала!        Не было нужды гадать, кто “она”. Люди, гномы, эльфы засуетились, забегали. Кто-то искоса поглядывал на приятелей, утром говоривших о том, как негодна долийка. Потому что долийка.        Всё чувствовали, что их надежды предали.        Её ведь обязательно найдут, поймают, и тогда придется вновь менять план. Раздраженно выдохнул. Нельзя этого допускать. Как надоело обыгрывать чужие ошибки.        Эта змейка понимала ещё меньше, чем он думал. Но пока она носит метку, придется играть по его правилам.

***

       Он быстро её нагнал. Она не спешила убегать, как будто в уходе есть что-то закономерное и полностью оправданное.        — Городской умеет бегать? Экая невидаль, — яд слов лишь помогал злости разгореться сильнее. — Думала, что вы только ползаете у ног шемленов.        Придёт момент, когда она пожалеет о каждом сказанном слове, но… Потом. Необходимо было взять себя в руки и продолжить играть роль. Улыбки запрещены, смешки непозволительны, слова осторожны.        — Ты собираешься вернуться в свой клан?        Она остановилась, обернулась, и в лунном свете ранее незнакомые черты вдруг показались родными. Дышать вновь стало тяжело.        — Тебя не возьму. Умоляй, падай, ползай у моих ног. И… Ну может быть, я хоть на секунду задумаюсь.        Если бы она поняла, с кем сейчас разговаривала… Старые истории, прошедшие сквозь тысячелетия, исказились, превратившись в легенды. Порой ему было грустно, что образ его полностью извращен. Лжец, которого оболгали.        Он не мог спорить с тем, что в том трепетном страхе, которое долийцы испытывали при виде статуй волков, было что-то волнующее, утоляющее старую жажду. Оставалось признаться себе: вся суть его — эванурис.        На ум пришли слова проклятья: “Ужасный Волк тебя забери!” Что ж, Ужасный Волк заберет её. И она станет ценным оружием в его коллекции.        — Ну чё молчишь? Ты падаешь, или я пошла дальше? — поправила светлый локон, заправив в прическу вроде осиного гнезда.        — Твоя преданность клану достойна похвалы. Но стоит ли подвергать их риску, Эллана? — шаг вперед, сокращая расстояние.        Осторожно подбирая паузы, он внимательно смотрел на неё.        — В смысле? — скрестила руки на груди. — Городской, вас в ваших эльфинажах учат говорить так? Ты прямо сказать не можешь?        Желание схватить её и потащить обратно в Убежище манило. Без лишних слов, без лишней лжи. Он совсем не против переломать ей ноги, ведь кости потом срастутся, согласен вырвать клыки, хоть понимает, что пропитанные отравой фразы не прекратятся.        — Эти люди… Шемлены, — как тяжко произносить те слова, смысл которых понимаешь лучше, — они не оставят тебя в покое, если сбежишь. И твой клан.        Шпионы Лелианы повсюду. Они уже знают, где клан Лавеллан остановился, они предполагают маршрут. И даже если каким-то чудом не найдут их следов, волки видят свою добычу и готовы напасть. Он об этом позаботится.        — Наши… — она смерила его суровым взглядом. — Мои боги проклянут каждую шемленскую тварь!        Она в чём-то права. Её боги ужасно любили всех проклинать. Он сделал шаг. Любили быть жестокими. Ещё один шаг. Любили подчинять своей воле.        Он чувствовал, что сил для одного обращения в истинный облик хватит. Но не мог понять, стоит ли представление затраченных сил. Как прекрасен был бы ужас в её глазах. Голод сковал изнутри. Он хочет насладиться.        — Мне неприятно это признавать, городской, но ты прав. Удивительно, что у тебя хватает ума выдавать разумные мысли.        Крик прервал их уединение.        — Вот они!        Кассандра, Варрик, Каллен. Имена запомнил правильно, но всё ещё пробовал ставить в них другое ударение, произносить с акцентом. Костлявый язык, кривые имена.        — Вот вы где, наши эльфийские друзья, — за спиной у гнома красовался арбалет.        — О, Варрик, а вы это… Че тут забыли? — продолжала стоять, скрестив руки на груди. Старалась принять позу, за которой не будет видно, что перед уходом успела набить походный мешок различными припасами. — Хотя молчите, я всё объясню. Дело в том, что мы с моим городским другом решили немножко…        — Потренироваться, — закончил фразу за нее и тут же пожалел. Нужно было дать ей договорить.        — Но вы все против нашего уединения, да? — наигранно вздохнула. — Прости, дорогой, наши дети получились бы просто прекрасными. Но мы потом развлечемся, ладушки?        Он нахмурился, вспоминая про демонов в снах, и, ничего не ответив, пообещал себе, что сегодня ночью один из них к ней непременно заглянет.

***

       Ему часто случалось допускать ошибки. Когда спустя несколько месяцев намерение показать отпечаток Убежища в Тени переросло в действие, он не ожидал внезапного поцелуя. Туман застилал глаза, когда руки сами притянули её к себе, продлевая столь сладкие мгновения.        Потом она назовет это “теневым засосом” и звонко рассмеется.        Сейчас же ловушка Ужасного Волка поймала свою жертву. Вот только кого?