штиль

Наверное, привычка подолгу разглядывать водную гладь осталась у Ишиды еще с детства. В то время мальчик списывал свою привязанность к воде, к дружеским походам на небольшой мост и в конце концов привязанность к той стае карпов на, так называемую, игру, что помогала ему бороться с ненавистной скукой. Верно, отчасти Шое было скучно, но наиболее важным являлось то, что брюнет не хотел и даже никогда не задумывался о том, что может стать одиноким. Одиночество сжирает глубоко изнутри. Чужие презрительные взгляды отнимают последние силы. Порой, кажется, что последним выходом, окончательным действием, которым можно завершить этот период является самобичевание, завершающееся непоправимой... От мыслей Ишиду отрывает громкий звук: огромный камень ударяется о водную поверхность и, вскоре, стремительно уносится на дно. Маленький хулиган, что отдаленно напоминает собственную племянницу, невольно встречается с юношей взглядом и довольно щурится, раскрывая перед Шое всю свою детскую шаловливую сторону. На какие-то несчастные несколько секунд Ишида видит себя на месте мальчугана, но образ тотчас рассеивается, стоит родителям мальчишки увести последнего в противоположную сторону от берега. Шое сидит у края причала, свесив ноги, когда рядом с ним присаживается Нишимия. Парень машинально расплывается в легкой улыбке, а после чувствует, как на тыльную сторону его ладони ложится чужая. Теплая, мягкая, невесомая женская ладошка чуть сжимает его и, нельзя не признать, сердце привычно отвечает на этот жест громким ударом. Ишида клянется, что слышит, как учащается собственный ритм. Прошло столько лет, однако, подобные моменты всегда вызывают ощутимую реакцию, и Шое наконец поворачивает голову в сторону Шоко, замечая, каким выразительным взглядом на него смотрит возлюбленная. Пряди ее волос, слушаясь порыва ветра, выбиваются из-за уха, и Ишида спешит аккуратно все вернуть на свои места. Затем он так же осторожно, словно боясь совершить какую-либо ошибку, обхватывает ее лицо и одними губами произносит те заветные слова, что в юношестве были строжайше запрещены даже в мыслях. Кто бы мог подумать, что Нишимия уже тогда осмелилась сделать шаг первой — правда закончилось все по-дурацки, благодаря наивности Шое и вечерней луне. Теперь же Шоко ожидаемо смущается, но, удивительно, сразу после нежно целует в ответ, как бы говоря о том, что подобный поцелуй яснее любых жестов. Ишида теряется. Он хлопает глазами, примечая, как от затянувшейся паузы Нишимия робеет больше обычного и... Пожалуй, это становится очередным преодолением самого себя. Именно такие мысли проносятся в голове Шое, когда парень наклоняется к Шоко и вначале оставляет звучный, мягкий поцелуй на ее губах, а после, слегка прикусив одну из половинок, размыкает языком последние, утягивая девушку в более чувственный поцелуй. Они нечаянно встречаются взглядами, отчего Нишимия тотчас спешит зажмуриться, а Ишида в свою очередь лишь обхватывает одной рукой изящный стан, облаченный в легкое весеннее платье, чувствуя, как в ту же секунду слегка замерзшие пальцы Шоко резво сжимают его вторую руку. И это настолько живо, настолько ярко, желанно и только между ними, что эмоции захлестывают с головой обоих, заставляя наконец разорвать поцелуй и заключить друг друга в теплые объятия. Ишида невесомо целует светлую макушку Нишимии и понимает, что тяжелые моменты их жизни уже давно позади. Они идут вперед с высоко поднятой головой, рука об руку и остальное теперь действительно совсем неважно.