Неотправленное письмо

      «Я к вам пишу, чего же боле…» Наверное, смешно начинать письмо к профессору математики этими строками, рождёнными умом несомненного гения в литературе, но абсолютного профана в точных науках А.С. Пушкина. Прошу прощения, но любовь делает сентиментальной даже студентку математического факультета, это чувство, увы, невозможно поместить в чёткие рамки любимых нами формул, как невозможно поместить туда сердце, которое бьётся в моей груди только для Вас практически с первой нашей встречи...       Я помню, как ещё до нашего знакомства, глядя на таинственный предмет «Математический анализ» в своём расписании на будущий семестр, представляла себе низенького, сухощавого старца, с подслеповатыми маленькими глазками за большими очками с темной оправой. Хорошую же шутку сыграла со мной судьба, когда после каникул к нам в аудиторию вошёл высокий, худой мужчина с аккуратной бородой и пронзительными серыми глазами. Как же Вы озадачили нас, когда церемонно поздоровавшись, но, даже не подумав представиться, энергично шагнули к доске и в течение пяти минут покрыли её узором совершенно не понятных для нас формул и цифр. Отчаявшись вникнуть в происходящее, я тогда подумала: «И как ему не скучно быть таким умным». А Вы, как — будто желая заставить нас, всей душой возненавидеть ваш предмет и его преподавателя, задали на прощание кучу домашней работы. Честно признаться, своей цели Вы достигли, теперь я слышала вашу фамилию только в контексте: «Какой же он ****(, а дальше определение, находящееся в прямой зависимости от уровня воспитания говорящего). А я получала изощрённое удовольствие от этих разговоров, ведь если объемные задания простить получилось, то учащённое сердцебиение, приливающую к щекам кровь, все те симптомы, которые говорят о величайшей трагедии в жизни каждой девушке, безответной любви, я простить Вам была не в силах.       Конечно, я с самого начала прекрасно понимала, что Вы никогда не полюбите меня в ответ, ведь кроме непреодолимой пропасти в тридцать лет, лежащий между нами, была ещё и разница в уме, жизненном опыте. Как сложно, осознавать, что ничего не сможешь дать любимому человеку, потому что ты всего лишь маленькая девочка, вчера ещё сидевшая на школьной скамье. Как тяжело, смотреть в его глаза и видеть там все оттенки равнодушия, безразличия, скуки… Когда Вы так смотрели на меня, что вообще бывало довольно редким событием, моё сердце покрывалось коркой колючего льда...       С тех пор, как я поняла, что засыпаю и просыпаюсь с мыслями о Вас, моей главной целью стало скрыть свои чувства от всего мира, и прежде всего от их объекта. Сложнее задачи мне не приходилось решать никогда в жизни, ведь из всех преподавателей, лишь Вы, помимо основного предмета, увлекались ещё и психологией, о чём мы узнали во время редких лирических отступлений на занятиях. Вооружившись не слишком большим жизненным опытом, я поняла, что, чем реже мы видимся, тем меньше опасность быть раскрытой, и решила старательно избегать случайных встреч и хотя бы изредка пропускать неслучайные, на парах. Однако моя решимость быстро таяла, ноги сами несли меня на второй этаж, где располагалась Ваша кафедра, глаза совершенно непроизвольно искали Вас в шумном потоке студентов…       Одно Ваше сухое «здравствуйте, Александра» могло сделать мой день солнечным, пусть даже за окнами бушевал проливной дождь … В Ваших устах моё совершенно неженственное имя звучало как-то по особенному: одновременно решительно и…нежно? Нет, нет, я всё придумала сама: придумала те моменты, когда Ваши глаза останавливались на мне на парах, а я тут же отводила свои, боясь, что уж при таком прямом, открытом контакте Вы всё поймете. И когда в особенно холодные дни Вы посылали меня посреди пары взять куртку из раздевалки, говоря, что «простуда вредит учебному процессу», Вы просто боялись, что такая глупая студентка как я ничего не поймет, если пропустит несколько занятий, и вовсе это не было заботой, просто мне хотелось так думать, влюбленным дурам это простительно, не так ли?       Глупые гуманитарии придумали, что любовь, это нечто красивое, нежное, светлое… Ответственно заявляю Вам, врут они все, любовь — это скрежет зубов, которые ты сжимаешь изо всех сил, чтобы не выпустить признание из тех глубин, где уже давно сгнили все бабочки, не выдержав интоксикации отчаянием. Любовь — это хруст костей холодных пальцев, которые ты сжимаешь изо всех сил, чтобы не разрыдаться посреди шумного коридора, когда он опять прошел мимо, даже не поздоровавшись, даже не заметив, а ты полвечера выбирала платье и с пяти утра колдовала над прической, чтобы сделать из серой мышки…нарядную серую мышку. Ведь на другие метаморфозы ты давно перестала рассчитывать, в 19 лет наивность уже непростительна… Непростительно думать, что можешь привлечь взрослого, состоявшегося, безумно умного мужчину, имея в активах лишь заурядную внешность и немного интеллекта.       Но это всё просто девчачьи глупости, которые, разумеется, Вас не заинтересуют, так что, пожалуй, пора заканчивать. Как там у Пушкина, «но мне порукой ваша честь, и смело ей себя вверяю…», нет, не подходит, в Вашей чести я не сомневаюсь, а вот доверять себя ей не буду, не надо Вам знать о моих чувствах, это всем усложнит жизнь… А мои чувства? Они также неправильны, как решение квадратного уравнения с дискриминантом меньше нуля…