Глава 1
5 июля 2018 г. в 17:59
Улыбка инструктора по строевой, что встретил Билла и остальных будущих безопасников на платцу перед кампусом Академии, была по истине акульей. И если для будущего инженерного и научного состава флота инструктора хоть как-то демонстрировали что-то, что отдаленно походило на дружелюбие, то этот, с говорящей фамилией — Пэйн, всем своим видом словно говорил — «Это армия — сынок!».
Сан-Франциско они успели разглядеть только мельком, из небольшого иллюминатора шаттла, после чего, приземлившись на взлетную площадку с десятками таких же, влились в полноводную реку новоиспеченных курсантов стремящихся быстрее заселиться в кампусы Академии.
Уже внутри курсантов стали быстро разбивать по направлениям, для безопасников определив самый большой и стоящий чуть в стороне жилой блок. Первокурсников селили по двое и не став испытывать судьбу, Билл с Марком попросились вместе, исходя из принципа, что уж если до этого две недели прожили без конфликтов, значит и год протянут, а дальше, со второго, каждому обещали по индивидуальному отсеку.
Видимо это был принцип Академии — жилые комнаты остро напоминали корабельные каюты и почти официально назывались — отсек. Здесь все просто кричало о будущей профессии звездолетчика.
А затем, стоило им только поскидать сумки с личными вещами, как сработавшая громкая связь выдернула их на платц.
Инструктор был высушенной, перевитой жилами, выделявшимися даже под обтягивающими руки рукавами форменной рубашки, воблой. Стриженный под короткий армейский ежик, он, заложив руки за спину, пристальным взором прошелся по нестройному и перешоптывающемуся ряду курсантов и громогласно рявкнул, — А ну заткнули рты, корабельные крысы.
И «крысы» заткнулись, просто потому, что пройдя жесточайший экзаменационный и психологический отбор, слишком дорожили выпавшим им шансом и будущей карьерой. Когда Хендорф прикинул, какие испытания проходили кандидаты, что бы стать курсантами, причем, многие не по первому разу, то мнение о тупости прежнего хозяина тела мигом сменилось глубочайшим уважением.
Даже безопасники сдавали экзамен по гиперкосмической физике и теории поля и были не узкоспециализированным придатком, этакой грубой физической силой, нет, они были полноправными членами экипажа, могущими, в трудную минуту заменить того или иного члена экипажа.
А вот как раз для чисто физической силы был корпус морской пехоты Звездного флота со своей Академией на Марсе. Марк, к слову, изначально как раз туда и собирался, да отговорили родственники.
***
Первые две недели это была действительно армия, во всем своем кондовом проявлении. Побудка в шесть утра, построение, зарядка, завтрак, строевая, обед, строевая, ужин… и только после него, свободное время, за которое курсант должен вычистить и подготовить к завтрашнему дню форму. Да — заправка кроватей на прямой угол, с проверками инструктора по утрам, тоже входила в перечень обязательных мероприятий. Потом была присяга и градус военщины упал, но насовсем не исчез, а в жизни Хендорфа появились первые учебные дисциплины. В Академии, чьи филиалы располагались не только на Земле, но и на других планетах Федерации, включая Звездные базы, давно уже был взят на вооружение принцип дистанционного обучения студентов. Тысячи курсантов одновременно могли слушать одного и того же лектора, находясь, порой, за сотни световых лет друг от друга. Голографические эмиттеры создавали полный эффект присутствия преподавателя в сотнях выделенных для обучения классов, убрав, за ненадобностью, огромные лектории. Помещение, где слушал лекцию Хендорф вмещало около тридцати курсантов, треть от всего потока безопасников их года обучения. Еще столько же на курсе было тактиков, что и делало «красный» факультет самым многочисленным. «Желтый» и «синий» такое количество студентов имели только вместе взятые. Но полыхнувшие всеми цветами радуги эмиттеры, сложившись в фигуру лектора их первого вводного занятия, заставили Билла, полулежащего до этого на парте полуприкрыв глаза, встрепенуться и приняв полную внимания позу, всмотреться в прошедшую к такой же нематериальной кафедре фигуру. По давней традиции первое занятие для всех новичков Академии, где бы они не находились, проводил ректор Академии. Не был исключением и этот раз. Когда фигура адмирала Арчера, невероятно старого, но все еще бодрого, ничуть не растерявшего выправки флотского офицера, взошла на кафедру, резкий голос старшего группы — молодого парня по фамилии Батлер, с которым ни Билл ни Марк не успели еще толком познакомиться, скомандовал, — Курсанты, встать, смирно! Под слитный шорох одежды, они встали, приветствуя легендарного капитана, героя Федерации, личность стоявшую у её истоков, чей вклад было трудно переоценить. Хендорф с нездоровым интересом, закусив губу вглядывался в убеленное сединами лицо адмирала, ведь тот прочно занимал, с прошлой еще жизни, его личный список легендарных капитанов, наравне с Кирком и Пикардом. Сиська и Джейнвей, хоть и были тоже героями своих сериалов, в данный список не входили и совсем не потому, что одна баба, а другой негр, — ну не было в них той харизмы и эпичности, что присутствовала в этих троих. После пары секунд тишины ректор оглядев класс, коротко произнес, — Вольно, — и курсанты снова опустились за парты, не дожидаясь дублирования команды старшим. — В основе Звездного флота, — сухим, но все еще сильным, совсем не подверженным старческому дребезжанию, голосом, начал Арчер, — Заложено два краеугольных камня, это во первых — его глобальная доктрина, а во вторых — его основная директива. И если первое — лишь продолжение тяги человечества к познанию неведомого, то второе — его жесткое ограничение возлагающее большую моральную ответственность и тяжесть выбора. В классе была гробовая тишина, и лица… лица многих были до предела серьезны, как и у самого Билла. Просто потому, что все понимали, что-то, о чем говорит сейчас старый адмирал, это не просто какие-то формальные правила или законы, эти их будущий образ жизни, их образ мышления как офицеров флота. — Глобальная доктрина, — меж тем продолжил ректор, — определяет основные цели и задачи Звездного флота Федерации. Это изучение новых миров, расширение исследованных рубежей и контакт с новыми разумными видами… Раскрыв лэптоп, Хендорф прилежно конспектировал лекцию, как и все остальные, вот только, в отличии от них, все, что говорил адмирал, для самого попаданца было практически откровением, ведь он не жил в этой среде, не учился в современной школе, а все что имел, это отрывочные знания из памяти донора тела, да то, что подчерпнул будучи самым настоящим треккером, там у себя. — Основная директива же, гласит, что культура и самобытное развитие инопланетной цивилизации, на каком бы этапе развития она не находилась, является её неотъемлимым и священным правом и никакой офицер Звездного флота не вправе осуществлять какое-либо воздействие на неё, какие бы побуждения или мотивы им не двигали. Арчер обвел взглядом аудиторию, нет, он конечно не видел сидящих курсантов, так как находился, возможно, даже не в Солнечной системе, но от этого его взгляд не становился менее пронзительным. Билл зябко передернул плечами, казалось, на миг взгляд адмирала остановился именно на нем, пусть это и была только иллюзия. — Повторяю, никакие мотивы и побуждения. Даже если вы увидите, что этой цивилизации грозит гибель от природного катаклизма. Запомните, вы не боги и вы не вершите судьбы отсталых народов. Человечество уже обжигалось на этом. Я надеюсь, все помнят, о «бремени белого человека» и к чему плоды этой философии привели через пару сотен лет Землю в середине двадцать первого века? Молчание было ему ответом. А Хендорф сделал зарубку в памяти, обязательно уточнить, что это за философия и что же из-за нее произошло. Остальные студенты, похоже, это знали прекрасно. И это было не удивительно, как-никак лучшие ученики. Даже Хендорф, тот самый оригинальный Хендорф был в колледже салюдиторианом, то есть вторым по успеваемости учеником на потоке. Правда из какой-то американской дыры с реднеками и был, несмотря на живой и пытливый ум, в чем-то все тем же пресловутым хиллбилли — резким и быковатым, хоть и любящим хорошо покушать, парнем. Это-то и заметили экзаменаторы, определив наилучшим для него направление безопасника, где его черты характера пошли бы не во вред работе, а наоборот, на пользу. Лекция уже давно закончилась, но Билл все также задумчиво, подперев голову рукой, сидел за партой, в пустом помещении с давно выключенными голоэмиттерами. Палец его медленно скользил по сенсорному экрану прокручивая запись лекции, где-то, одним мазком выделяя фразу, где-то ставя пометку изучить вопрос позже более подробно. Если изначально парень считал, что высшего образования полученного там, в своем времени и знаний почерпнутых из фильмов и сериалов ему будет хватать, что бы не чувствовать себя совсем уж бледно на фоне остальных, то открывшаяся реальнось показала просто ужасающую пропасть между ним и другими курсантами. Какие-такие лелеемые надежды на проявление себя в глазах преподавателей? Тьфу, не вылететь бы за неуспеваемость. Такие мысли посещали Хендорфа все чаще. А значит нужно было брать всю волю в кулак и как завещал дедушка Ленин, учиться, учиться и еще раз учиться, всеми силами ликвидируя собственную, по современным меркам, неграмотность. — Билл, пошли! — позвал товарища, заглянувший в класс Марк. Добавил, — физо через полчаса, надо успеть переодеться и добежать до стадиона, мне дрючки от Пейна и за прошлые две недели за глаза хватило. — Иду, — Хендорф захлопнул лэптоп, поднялся, оправив китель, и привычно кинув заменявшее тетрадь устройство в сумку, пробрался к выходу. Не удержавшись, подколол Райса, — а ты еще в морпехи хотел. — Хотел, — не стал спорить тот, — спасибо дедуле, вразумил. — Добрым словом? — Да не, — Марк рефлекторно почесал затылок, рассмеялся, — Как дал тростью по голове и сказал выбросить эту дурь из башки, а то иначе он сам её оттуда выбьет. — Жесткий он у тебя, — поддержал смешком его Билл, — тоже небось с флота? — Если бы, — Райс покачал головой, — Ты будешь смеяться, но деда майор морской пехоты, ветеран с кучей наград. — Ого?! — Ага. Вот только вместо одной ноги и руки протезы и половина внутренних органов искусственные. Бабушка — лейтенант-коммандер медицинской службы, говорила, что по частям его тогда собирала. Она служила на спасательном судне, которое подразделение деда вытаскивало. — А что там за заварушка была? — поинтересовался Билл. — Да кто бы знал. Вернее, кто надо знает, а так все под грифом. — пожал плечами Марк. — Дай угадаю, — вдруг хитро прищурился Хендорф, — а потом, через девять месяцев родился твой отец, да? — Почти угадал — мама. Дед на эту тему долго любил напевать, подначивая бабушку: «Я тебя слепила из того что было, а потом что было то и полюбила». Но это… — спохватился парень, — харе болтать, точно опоздаем же.***
Помимо общеобразовательных дисциплин, которые включены в программу обучения первого года, у них уже пошли и специализированные. Вообще, как успел Билл изучить систему обучения в Академии, первый год были общие и обще-специализированные дисциплины в рамках факультетской направленности, затем второй год чисто обще-специализированные, а затем на третий год уже определение узкой специализации и разделение потока на группы по наибольшей склонности показанной в ходе обучения. Первый и второй ученик потока имели право на самостоятельный выбор любой специализации, остальным её определяла аттестационная комиссия. Для безопасников третий год обучения был последним, а вот тактики и все специальности инженерного и научного факультетов обучались еще и четвертый год, посвященный углубленному изучению специализации. Как шепнул по секрету Райс, если Билл желал после второго курса попасть куда-то конкретно, то начинать готовиться нужно было уже сейчас. И стараться все два года как можно ярче демонстрировать нужную склонность перед преподавателями и тогда шансы попасть куда надо повышались процентов до девяноста. Можно было, конечно, тешить себя надеждой на первое или второе место по успеваемости, но Билл иллюзий на этот счет уже не питал и поэтому, сидя в библиотеке Академии, за большим вогнутым терминалом, внимательно изучал список специализации третьего года обучения. А список был примечательный, хотя бы тем, что включал в себя два десятка направлений. И это обычные краснорубашечники, чье дело, по всеобщему мнению фанатов Трека было бегать с винтовкой наперевес да первыми попадать под раздачу алиенских люлей! А какие тут были названия, Хендорф только негромко хмыкал, водя глазами по строчкам: — Охрана и обеспечение наземных операции на вновь открытых планетах. — Охрана и обеспечение дипломатических миссий и посольских групп. — Преодоление электронных систем безопасности. — Противодействие взлому и контроль электронных систем безопасности. — Организация и ведение абордажных операций. — Организация и ведение контрабордажной борьбы. — Конвойная служба и обеспечение охраны заключенных. — Диверсионная деятельность и разведка. — Проведение контрразведывательных мероприятий, борьба с диверсионными группами противника. Затем шли углубленные оружейные специализации, всякие там: офицер-снайпер, офицер-мастер тяжелого пехотного вооружения, офицер-штурмовик и какой-то уже совсем уникальный офицер универсал в количестве трех рангов. Хотя, тут Билл прочел абзац ниже и выяснил, что данные специализации идут в дополнение к одной из основных указанных выше и соответствуют таким же специализациям офицеров морской пехоты. Но даже тот перечень выше и то вызывал уважение. Оказывается даже разведка и контрразведка флота также состояла из выпускников «красного» факультета. Было от чего невольно возгордиться. Почесав затылок, Хендорф откинулся на стуле и нахмурившись, уставился на выведенный во всю ширь экрана список. Покрывшийся складками лоб выдавал усиленную мыслительную деятельность. Парня можно было понять, столько всего вкусного, а выбирать нужно что-то одно. — Пойдем методом от противного, — забормотал Билл негромко, — Конвойная служба сразу нафиг — зэков сторожить это не мое. Преодоление и взлом электроники тоже, я в той жизни хакером не был, а здесь хоть бы в минимуме разобраться, куда уж тут до специализации. Охрана дипмиссий туда же, у бодигардов работенка неблагодарная, и малость нудновата, а значит остается разведка и контрразведка, абордаж — контрабордаж и наземка. Посидев еще пять минут, Билл решительно удалил наземные операции из списка, ну его нафиг первым грудью встречать всяких НЕХ на неизведанных планетах. Затем туда же пошел и абордаж, когда он еще будет, а если и будет, то смертность там явно выше среднего. Контрабордаж был уже интересней, и его Хендорф пока отложил, сосредоточившись на двух оставшихся. — Разведка и диверсии… — Билл, подперев подбородок, покатал эти два слова на языке. Было заманчиво, вот только тут скорее всего нужны были люди с авантюрной жилкой и здоровой наглостью, переизбытка которых в себе попаданец что-то не наблюдал. Со вздохом, наконец, он убрал и этот пункт. Подумав еще, присовокупил к нему и контрабордаж, уставившись на одну единственную оставшуюся специализацию — контрразведка и противодействие диверсионной деятельности. — Что ж, так тому и быть, — решительно хлопнув по столешнице и заработав пару неодобрительных взглядов от курсантов занимающихся неподалеку, Хендорф, поднялся и твёрдым шагом направился к выходу. Почему твёрдым? На, а как еще должен был шагать будущий контрразведчик окончательно определившийся с выбором. Видевшие это старшекурсники только хмыкнули в след напыжившемуся от осознания будущей значимости перваку, картина эта была им прекрасно знакома, а еще они прекрасно понимали то, что новичку еще только предстояло ощутить на собственной шкуре — решившему пойти на определенную специализацию, придется доказывать это с удвоенным упорством и выдержать такую двойную нагрузку мог далеко не каждый. Да, из тех кто упорно шел по выбранному пути действительно девяносто процентов получали вожделенную специализацию, вот только таких хорошо если набиралось десяток процентов от всего потока, остальным проще было положиться на мнение аттестационной комиссии. С другой стороны, именно этот десяток процентов и давал наиболее перспективных и инициативных офицеров флоту, не боящихся и не пасующих перед трудностями. Их брали на карандаш, а затем, по окончании обучения, особая пометка в секретном разделе личного дела, гарантировала, что этот офицер не попадет на заштатную и нудную работу. Многие прославленные капитаны и адмиралы вышли из их рядов и добрая половина фамилий на мемориальной доске выдающихся выпускников Академии принадлежала тоже им, вот только Билл ничего этого пока не знал…