All I Want

Юля мчит домой, сломя голову, минуя большие лужи, но все равно умудряясь запачкать белые кроссовки. Короткий топ и шорты на ней полностью промокли. Она влетает в квартиру пулей, сбрасывает на ходу обувь и промокшие носки, пока Ваня поднимается с дивана и немного отпревает назад, потому что она впечатывается в его тело своим, сжимая тонкими пальчиками его футболку. Юля бежала так быстро, думая о нем, что ее дыхание сбилось и теперь она, громко дыша, пытается восстановить его. Такая маленькая и хрупкая, она льнет к нему, как котенок, жаждущий, чтобы его пригрели. Иван водит руками по ее подрагивающим плечам, крепче прижимает к себе и шепчет успокаивающе: — Ну-ну, все хорошо. Я рядом. Шторы в доме мужчины распахнуты полностью. За счет того, что некоторые окна открыты на режим проветривания, слышно, как шумно лупит ливень, покрывая каплями дождя маскитную сетку. На улице безумно красиво. Иван и Юля любят дождь, но выпустить свое сокровище в такую погоду гулять мужчина бы точно себе не позволил, даже если бы она его умоляла. Иван на людях, подобно демону — настоящий обольститель, яркий экстраверт, который многим может показаться распутным и безответственным. С Юлей Дорн всегда открыт и по-настоящему отзывчив. Он оберегает ее, словно птичку, но не держит в клетке, ограничивая. Он принимает ее такой, какая она есть, не подавляя ее желание гореть, развиваться и двигаться вперед. Ему кажется, что эти отношения делают ее сильнее и он искренне счастлив, что может дать ей такой урок. Единственное, чего он боится — это ее привязанности. Он знает, как люди кичатся от нее в конвульсиях, наслаждаясь не самим человеком, а скорее идеализированной мыслью о его постоянном нахождении рядом. Хлебнувшие привязанность — люди-наркоманы. Иван отскакивает от идеи о зависимости, как ошпаренный, стремится к душевной свободе, но тут же ломается и снова неосознанно возвращается к ней: телом, душой, разумом. Взгляд Юли все еще растерянный, но вот она затихает, касаясь носом его груди. Грудная клетка ее больше не вздымается высоко от частых вздохов, а лишь едва заметно приподнимается. Дышит девушка размеренно, утопая в оборонительных объятиях мужчины. Рядом с ним ей уютно. В душе Юле обидно и немного стыдно из-за того, что она накричала на Дорна, устроила скандал на почве ревности и сбежала. Не собрала даже вещей — только сотку кое-как в задний карман шорт запихнула и телефон с наушниками. Теперь же он согревает ее своим теплом, открывает для нее сердце, чтобы и оно ее сейчас грело. В привычно насмешливо-озорном и сканирующем взгляде Вани столько любви и как после этого можно сомневаться в его верности? Наивно, конечно, доверять одним глазам, но смотрят они так, что хочется верить и мир весь выстелить у его ног, лишь бы быть рядом и ловить каждое мгновение, проведенное вместе. Все это сопливо и похоже на сказочный роман, но погода задает настрой, поэтому Юля встает на носочки и обвивая шею мужчины руками, целует его в уголок губ. Молния проскальзывает, как хлесткий удар кнутом, разбиваясь о землю и Юлю передергивает в сильных руках Ивана. Она поднимает взгляд и впитывает искры, вспыхивающие в свете его омутов. Он читает отголоски ее желаний и когда гром встряхивает небо мощным раскатом, Ваня подхватывает Юлю на руки и грубо прижимает к стене. Обвивая ногами талию Дорна, девушка выгибается струной, чувствуя, как смыкаются на шее острые зубы, а пальцы забираются под топ, расстёгивая бюстгальтер. Юля мычит, извивается, как змея, кусая и так истерзанные губы, не выдерживает и издает протяжный стон, когда он наконец накрывает своими пухлыми устами ее маняще-торчащие соски. Девушка хватается пальцами за волосы мужчины, оттягивая их так, что он коротко шипит. Одна ее нога соскальзывает и ей приходится полностью стать на ноги, пока Ваня не разворачивает ее, касаясь бедрами задницы. Юля опирается ладонями о стену и переводит взгляд в окно, высовывая кончик языка и касаясь им верхней губы. Молния бьет наотмашь, заставляя девушку зажмурить глаза и отдаться ощущениям, которые дарит ей парень. Он непривычно молчалив сегодня. Проводит руками по ее бокам, обводит пальцами тазобедренные косточки и медленно расстегивает зиппер сзади на шортах. Ее ажурные трусики подчеркивают все прелести ее попы, похожей на перевернутое сердечко. Он прижимается к ней всем телом, кусает несильно за мочку уха и хлестко бьет по ягодицам, сжимая. Юля сводит брови и выгибается, царапая ногтями обои. В ее пронзительном стоне мольба о продолжении. Мужчина стягивает ее трусики, целует в шею нежно, и грубо вторгается в преддверие, чтобы в следующую секунду утопить ее полустон-полукрик в утешающем поцелуе. Она поднимает руки вверх и он делает тоже самое, накрывая ее ладони своими. Она шепчет: «сильнее» и он толкается в нее уже ритмичнее, стискивая ее пальцы в своих. Они почти сливаются в одно целое и это тоже своего рода симптом страха близости. В слиянии места привязанности нет, в нем существует лишь один организм. Но в действительности ничего подобного не происходит, потому что обоих накрывает иллюзия полного единения с партнером, и сейчас они упиваются ей, думая, что нет ничего лучше этого божественного чувства. Юля сладко стонет, когда член выскальзывает из нее, а потом снова проникает на всю длину. Девушка прогибается в спине, чувствуя как с каждым движением чужих бедер, она становится все ближе к тому, чтобы «Grimper aux rideaux»*, а если точнее – получить самый блаженный оргазм. Волосы Юли распушились, а самые кончики накрутились из-за дождя. Ваня прижимается ближе, вдыхая их аромат и носом проводит дорожку от шеи до уха, замедляя фрикции, и тем самым вызывая по телу Юли сотни бегущих мурашек. Ее нежное тело в его крепких руках почти золотой трофей. Он оберегает ее, любит ласково и даже когда оставляет на бархатной коже засос, она шипит от покалывающей боли, но тает, как кубик льда, брошенный в горячую воду. Ваня обводит кончиками пальцев ареолы ее округлой груди, ведет до пупка и ниже, подушечками начиная массировать скрытый за несколько набухшими половыми губами клитор. Он двигается уже рефлекторно, покусывая плечи Юли, а пальцами продолжая ублажать любимую, пока, наконец, она не издает громкий стон, дрожа всем телом. Мужчина кончает через минуту, изливая свое семя в подрагивающее преддверие Юли, и тоже стонет, прикусывая нижнюю губу. Он мягко высвобождает свои пальцы из плена зажатых девушкой бедер и устало опирается на нее, выдыхая скопившийся в легких воздух. — Ты такая красивая, — любовно говорит Иван, подхватывая Юлю на руки. Он относит ее в кровать и кладет на простыни, ложась рядом и накрывая обоих одеялом. В полудреме она находит его руку и, когда он прижимается к ней, она перемещает свои скрепленные с ним пальцы себе на живот, улыбаясь. Втайне Юля любит, когда они ссорятся, но только потому, что за ссорами всегда следует сладкое примирение. Главное лишь знать, где заканчивается грань собственной гордости, а начинается любовь — крепкая и сулящая долгие отношения. Но, к сожалению, ценим такие моменты мы лишь тогда, когда от людей, с которыми мы делили всё самое нам дорогое, остаются одни лишь воспоминания. Память — самая изворотливая, лживая, но возможно, и самая мудрая дама. Порой она искажает воспоминания до такой степени, что мы забываем все плохое, что было в человеке, как забываем и то, почему однажды бросили его. Она заставляет нас думать, что все дерьмо уходит, а людям свойственно меняться только в лучшую сторону, но правда жизни другая, а изменения касаются нас лишь тогда, когда это сильно выгодно и необходимо нам самим. Юля выросла и захотела познать жизнь, в которой Ване больше не было места и он принял это достойно, зная, что лишь отпустив, сможет двигаться дальше. Не было ни ссор, ни прощального секса, только долгие объятия и посадка на рейс, отправляющийся в далекие дали. Юля все еще вспоминает его украдкой, когда забредает в интернет в перелетах с одного города в другой. Встречи по работе всегда редкие, но отдают теплотой и ощущением дружбы. Дома её ждёт муж и собака, поэтому она рада; искренне рада за себя, Ваню и за судьбу, которая его настигла. Лишь иногда в ее голову невольно закрадываются мысли, как бы все могло сложиться, не собери она тогда вещи и не отправься на кругосветные поиски себя. — Будь счастлив, Ванюша, — шепчет она, когда смотрит часовое интервью с Иваном и слышит произносимые им слова о своей жене и детях. Улыбается, потому что знает — будет.