О чём молчат волшебники?

      Шумное пиршество, не самое уютное место для опытного волшебника, знающего очень и очень много. Для совсем ещё юных, только вступивших на путь обучения магии юношей и девушек это место идеально. Им весело, отчего шум и смех не утихают, им хочется демонстрировать свои умения, потому каждый третий выходит из зала, дабы показать парочку заклинаний и набить синяков и шишек друг другу. Они ещё так юны, чтобы понять, какая на них выпала тяжёлая ноша.       Отчасти Мерлин им всем просто завидовал, ведь ему теперь не подраться и не похихикать в кругу друзей. Он вырос из этого возраста. Да, ещё не постарел, но уже не для него подобные посиделки, однако не только он чувствовал себя тут одиноко.       Как бы Мерлин ни пытался уследить за всеми новоиспечёнными волшебниками и волшебницами, дабы те не разнесли всё к чертям в попытках опробовать заклинания на нетрезвую голову, взгляд его, так или иначе, падал на сидящую напротив Моргану.       Определённо, самая красивая девушка из нового поколения в этом зале. Нет, другие волшебницы тоже недурно выглядели, но эта… Длинные, заплетённые в две косы рыжие волосы, довольно высокая, вечно с гордо поднятой головой и холодным взглядом. В ней явно было что-то не просто волшебное, а по истине колдовское. И это колдовское было не в бледности и холодности её кожи, не в фальшивой улыбке, а в ядовито-зелёных глазах.       Возможно, из-за этого большая часть учеников побаивалась её и сочиняла истории о множестве магов, которых она сварила в котлах и съела на ужин, но это были лишь байки, которым Мерлин не верил.       Если речь заходила о Моргане, он никому не верил и молча удалялся. Сколько раз его коллеги говорили ему, что с ней что-то не так, что они беспокоятся за его жизнь, но Мерлин отворачивался и уходил. Сколько других учеников прибегало с криками: «Моргана чёрную магию знает», «Моргана нашему другу нос разбила», «Моргана глаза обещала выцарапать». Мерлин делал вид, что послушал этот нелепый для тех времён лепет. Но если уже просто нельзя было отмолчаться, Мерлин с гордостью заявлял, что его мнение никогда не изменится и Моргана Ле Фей — самая талантливая ученица из всех, которых он когда-либо обучал. Однако мнению волшебника тоже свойственны перемены.       Она покорила его не столько своими магическими способностями, а сколько воспитанием. Всегда молчит, говорит лишь, когда от неё это требуется, знаниями не хватается, а знает она гораздо больше, чем молодняк в этом помещении, умеет проигрывать с честью, что показывали игры в шахматы по вечерам. Даже сейчас она просто сидела тише воды и ниже травы, перекатывая вилкой оливку из стороны в сторону. Однако Мерлин помнил одну очень интересную поговорку, подходящую для описания его ученицы… «В тихом омуте черти водятся».       Мерлин не раз замечал за ней странности. То, что она порой свежими летними ночами может ходить по комнате, при этом бормоча непонятные ему заклинания, будучи спящей, было в первые дни жутко, но Мерлин смирился. Однако её горящие глаза, что прожигали душу мага насквозь, выдавали её истинные намерения и пугали в какой-то степени.       Он смотрел на неё, и вся раздражённость вместе с чрезмерно демонстрирующимся недовольством пропали, ведь на её лице он видел те же эмоции, а значит, вся эта нелепость не только одному ему была неприятна. Щелчок пальцами, и он исчез… Испарился. Но заметила это только Моргана. Её не удивлял сей фокус, ведь она и сама так умеет, а вот неожиданность и неопределенность её немного пугали. Мерлин мог появиться где угодно, мог и вовсе уйти отсюда, и это нагнетало.       Не прошло и минуты, как он появился на стуле рядом, переместив сидящую ранее на нём девушку на свой стул. Она даже и не поняла, что случилось, лишь задрала голову, пробубнив что-то нечленораздельное, и опустилась в тарелку с нетронутым куском мяса в подливе.       — Вижу, тебе невесело, — подпирая голову рукой, Мерлин посмотрел на свою ученицу, что облегчённо выдохнула, откинувшись на спинку стула.       — Да, тут довольно скучно. Может быть, другим тут замечательно, но мне как-то не по себе.       — Понимаю… Неужели надумываешь сбежать под шумок? — с весьма доброй улыбкой спросил волшебник.       Девушка раздражённо фыркнула, отводя взгляд в сторону.       — Собиралась, но теперь… Вы же не отпустите.       Неожиданно Мерлин рассмеялся, опираясь на спинку стола. Вся эта картина была странной, нелепой, но забавной по сравнению с другими. Заснувшие на столах ученики на пару с несколькими опытными магами, чьи седые бороды рассыпались по полу, два барана, что уже второй час избивают друг друга, и их верные пастухи… ой, наставники, которые не могут их разогнать, парочка, скрывшаяся за шторкой, в надежде, что никто не узнает об их грязных делишках. В таком каламбуре Мерлин и Моргана, попивающие вино и звонко смеющиеся от шуток друг друга, казались единственным лучом света и разума в этой тьме, что называется Ежегодным съездом волшебников и волшебниц.       Действительно магия. Минуту назад Моргана сидела с самой недовольной физиономией, которую только можно было скорчить, но стоило Мерлину сказать ей о том, что побег из этого балагана он и сам планировал, как её глаза загорелись, а недовольство сменилось улыбкой.       Они спокойно вышли из зала, прихватив с собой бутылку вина. Никто не будет искать их, ведь всех остальных устраивает это веселье.

***

      — То есть вам плевать, если эти кретины уничтожат замок? — поинтересовалась Моргана, спускаясь с последней ступеньки, держась за протянутую ей руку.       — Да, ведь это будут проблемы их учителей. Я не обязан отдуваться за тех, кто не принадлежит мне.       — То есть вы считаете меня своей собственностью?       Мерлин увидел, как она нахмурилась, и отрицательно помахал головой, поняв, как сильно её задела столь необдуманная фраза. За год обучения и сожительства с ней ему было достаточно посмотреть ей в глаза, дабы понять её состояние, и сейчас он видел в них злость и разочарование.       — Нет… Я имел в виду не это… О, прости, алкоголь на меня плохо влияет, я несу какой-то бред. Ты не моя собственность… Нет. Ты личность, талантливая девушка, моя чемпионка, но выше всех этих званий… Я считаю тебя своим другом, Моргана.       Он взял её за руку, несмотря на то, что не понаслышке знал, насколько она холодная.       — Как это забавно… — она произнесла это радостно, с заметно плывущим из-за алкоголя голосом, но за всей этой радостью скрывалась обида. То, что он считал её другом, конечно, замечательно, другие ученики о таком могут лишь мечтать, ведь не все маги с теплотой относятся к ним, но, по мнению Морганы, «друг» не самый высокий статус, который она заслуживает.

***

      С каждым пройденным поворотом вина в бутылке становилось всё меньше, как и трезвого разума. Мерлин уже не просто в обнимку шёл со своей ученицей, он буквально повис на ней, но странным было не это. Поведение Морганы — вот она, странная и неподдающаяся никакому разъяснению вещь. Она всегда отгоняла от себя навязчивых, иногда очень наглых поклонников-магов (о да, такие личности встречались Моргане, их, конечно, по отношению к завистникам и трусам, что её боялись, было меньше, но они были), а сейчас от неё не было никаких возмущений.       Складывалось впечатление, что Мерлин сделал невозможное: он уничтожил её маску вечной пофигистки, открывая миру новую, умеющую громко смеяться Моргану. Возможно, завтра утром она будет всячески отнекивается, утверждая, что всё это приснилось им обоим, что это всего лишь туманное видение, проделки алкоголя, но факт остаётся фактом. Мерлин видел эти горящие глаза, Мерлин слышал её звонкий смех, Мерлин целовал губы, застывшие в улыбке.       Другие маги сошли бы с ума, увидев или услышав об этом, и плевать, что на балу перед их носом происходит почти то же самое. Ну, что поделать, если Моргана — далеко не молоденькая ученица и самовлюблённые юнцы её не интересуют, в отличие от самовлюблённых магов постарше.       Мерлин слишком эгоистичен по отношению к окружающим, он всегда будет говорить всё, что он думает, даже если, по его мнению, человек отвратителен, он, не испытывая угрызений совести, скажет об этом в лицо.       Моргана слишком самонадеянна, и эта самонадеянность погубит её когда-нибудь, и, когда она поймёт, что великий Мерлин не в её власти, будет уже поздно.       Такие странные. Вечно всем недовольные колдуны, что в глубине души, возможно, ненавидят друг друга, так легко уживаются под одной крышей, с милыми улыбками желая друг другу спокойной ночи.       О, если бы Высший совет магов знал, что под фразой: «Я же могу показать своей ученице, как вреден алкоголь на парочке заклинаний?» на самом деле скрывалось: «Мы уйдём, напьёмся и переспим», Мерлина бы выгнали пинками под зад, облачённый в кольчугу, но дурные и опьянённые головы совета ничего не поняли.

***

      Одежда валялась на полу, длинные рыжие волосы, подобно рекам, расползлись по всей кровати, частично перекрывая голую спину своей хозяйки, бледная рука мирно свисала, едва касаясь деревянного пола длинными ногтями.       Мерлин стоял, облокотившись на дверной проём, в ожидании пробуждения своей уже бывшей ученицы, которое не заставило себя долго ждать.       Словно почувствовав его пристальное внимание, Моргана поднялась, смотря на мужчину из-под полуоткрытых век. Она улыбалась, отчего Мерлин ещё больше приходил в бешенство, что выдавал стук ноги по полу. Колдунья уже собирался сказать своё фирменное звонкое «доброе утро», но не успела.       — С не добрым для вас утром. Ваши вещи собраны, и карета домой ждёт вас.       — О чём ты? Я не понимаю…       От услышанного голос Морганы, как и она сама, задрожал ещё сильнее, пусть она и понимала, в чём дело, она доиграет эту роль до последнего.       Мерлин усмехнулся и подошёл ближе к кровати, наклоняясь, дабы быть со своей бывшей ученицей на одном уровне.       — Знаешь, Моргана, нужно быть дураком, чтобы не заметить тёмное заклинание, забирающее магию, и нужно быть той ещё дурой, чтобы наложить его на сильного мага. Я признаю, ты наложила его весьма гладенько, но одна складочка всё-таки тебя выдала. Ты перепутала лишь одно слово, и вот какие последствия. Ты больше не моя ученица, Моргана.       Мерлин выпрямился и гордым шагом направился к выходу, в надежде, что не придётся разворачиваться, но хриплый отчаянный крик остановил его.       — Ты не можешь меня выгнать!.. Не можешь… Между нами же…       — Что «между нами же»? Переспали и что, ты не первая и далеко не последняя колдунья, побывавшая со мной в одной кровати. Это всё будет тебе уроком, Моргана. Тёмная магия не терпит ошибок, потому плата за них такая высокая.       Он развернулся и ушёл, оставляя девушку одну. Из окна в комнату падали лучи солнца, но они не согревали… Тело Морганы перестало ощущать всё, кроме холода. Она словно замёрзла, покрылась непробиваемой коркой льда. И не только её тело стало напоминать тело трупа, её сердце заледенело не хуже, и теперь ничто не растопит глыбу, что пару минут назад была тёплым органом, бьющимся в клетке из костей и плоти.

***

      Она ушла тихо и без скандала, с довольной улыбкой села в карету, от которой Мерлину в душе стало не по себе, но он не подал вида, что ему страшно, ведь это так слабо, а слабость и страх неприемлемы для него.       Как только в напоминание о ней осталась лишь пыль на горизонте, поднятая лошадьми, Мерлин ушёл в свою мастерскую. Среди тысячи книг и свитков он нашёл самый пыльный и потрёпанный пергамент, развернув который, маг улыбнулся.       — Вы безумны, если собираетесь создать амулет… — раздался хриплый мужской голос позади, но Мерлин свернул свиток, гордо обходя своего ассистента.       — Вы же знаете, что для этого нужно… И неужели вы сможете искалечить дорогого вам человека?! — уже не просто спрашивал, а кричал помощник, пытаясь достучаться до разума своего начальника.       На мгновение молодому юноше показалось, что его слова повлияли на Мерлина, что как-то с грустью разглядывал извивающийся огонёк свечи, но всем известно, насколько Мерлин упрям, и, если в его голове зародилась идея, он пойдёт по головам, дабы её осуществить.       — Знаешь, — он аккуратно взял кинжал, лежащий на столе, и, повертев его, провёл пальцем по лезвию, — после всех моих слов сегодня потеря части тела для неё будет безболезненной.