90 дней весны

Ах. Ино, Ино, Ино. Свинка. Видела бы она себя сейчас. — Когда-когда? Очень простой вопрос, ответ на него не содержал какого-то особого секрета, но Сакура итак была выжата. При всей любви к шикарной, но определённо очень надоедливой Ино... — Через месяц, — повторила Сакура своей лучшей подруге, которая придерживала свою аристократическую челюсть. Глаза Ино расширились. — Поверить не могу, — решила она. — Из нас всех ты должна была выйти замуж последней! — Сучка, — Сакура едко улыбнулась и театрально приосанилась, — ну как, тяжко жить с пониманием того, что ошибалась всю жизнь, а? Ино фыркнула, блеск в глазах выдавал её любопытство. Не каждой девушке мизукагэ делает предложение. От настороженности и вежливости к представителям другой нации до долгих бесед, от дипломатов до тайных пустынь, до супругов. Четыре года до весны: по девяносто дней скрытых чувств, зажатых между тремя месяцами. Лишь после того, как прошли полгода изначальной влюблённости, послышался стук в дверь предоставленной Сакуре квартиры. За ней было личное пространство и статус гостя, а перед ней... — Мизукагэ-сама, — она вежливо склонила голову. Он вернул её жест. Воздух неловко твердел, так что она аккуратно поинтересовалась: — У вас ко мне дело, я полагаю? — намереваясь пригласить его внутрь и откладывая рассуждения о том, почему мужчина не позвал её в свой офис. Значит, у него на то была причина. — Надеюсь, я не отвлёк. — Никак нет, мизукагэ-сама. Прошу, проходите. Его шаги по полу-песку были тихи. Сакура поспешила закрыть дверь в ловушку, но так, чтобы не казаться слишком взволнованной. Она остолбенела, увидев снятую обувь мизукагэ и обрадовалась его внимательности. Разум шиноби пытался вернуть контроль, но Сакура не могла не становиться немного слабее, не могла не приподнимать штору свей защиты перед ним. Первые три минуты ей помогал своим шумом чайник, однако звук опустившейся над ароматным паром крышки призывал к началу разговора. — Могу я предложить что-нибудь к чаю? Он отказался, а значит, не был спокоен. Прошло несколько секунд после их первых глотков, какое бы дело у мизукагэ к ней ни было, оно скромно ждало внимания на дне их чашек. Окинув комнату поверхностным взглядом, мизукагэ заметил, что она неплохо обжилась. На полках ютились пакеты с сухими закусками, на стуле висел плед, уровень подоконника был выше из-за бумаг. Сакура призналась, что да, она уже привыкла. Про себя она спросила, не стоит ли поблагодарить за гостеприимство, однако она была в Кири уже в четвёртый раз. Изменившимся тоном он спросил, может ли она когда-нибудь назвать Киригакурэ домом. Было в нём волнение, однако глаза его смотрели прямо на неё. В тот момент у неё не было времени и возможности оценить его навык подходить к сути дела. Сакура думала. Мучительно, долго. — И ты будешь с ним счастлива? Подняв взгляд от чашки, Сакура увидела глаза дивного оттенка летней лазури и мечтательную улыбку. — Вы боитесь меня? Сакура встрепенулась. — Я не боюсь вас. Ягура был подозрителен, тени не могли быть мягкими, но он никогда не поднимал на неё голос или руку. Она была его гостем, не совершала ошибок, соблюдала субординацию и этикет. Но Сакура не была пуста, она чувствовала натяжение между ними – и он тоже. От чувств, которые росли целый сезон, было непросто избавиться. Да и разве хотели они? Она не боялась. Сакура кивнула. Её жених – она пока ещё не может привыкнуть – был не самым внимательным или нежным, немного высокомерным, но на него можно было положиться. Сакура в свою очередь была не самой спокойной девушкой, не самой уверенной, не самой сильной – недостаточно пофигистичной, чтобы ходить по родной деревне рядом с мизукагэ и не обращать внимания на взгляды. Но Сакура не могла представить себе иного, она была абсолютно счастлива с ним, она чувствовала это в их переплетённых вместе пальцах. — Знаешь, если просто войти туда через главные ворота – ничего особенного, но если ты отойдёшь подальше и посмотришь с горы, ты ахнешь. Она рассказывала подруге, как живописна была туманная столица, когда призрачная дымка чуть опускалась и пропускала радостный свет, как много зелени росло на крышах высоких цилиндрических зданий, сколько нового можно было найти, просто прогуливаясь по улочкам. Сакура загибала пальцы, щёлкая невидимыми рычажками интереса Ино и пообещала рассказать ещё больше в следующий раз. — Смотри, рот не порви своей улыбкой! — пошутила она напоследок, и комичная гневная вена на чистом лбу Ино напомнила ей полумесяц. — Да ты даже представить себе не можешь, как я рада, что ты в кои-то веки отсюда сваливаешь! Информация уже прошила тонкой блестящей леской уши советников. Естественно, Сакура должна была вежливо послать всех тех, кому её брак был неудобен. Да даже если и были недовольные, две тени, огня и воды, закалённые в сопротивлении, уже сказали своё слово. У двух деревень было единое мнение – мечта о мире. Выйдя из кабинета Цунадэ часами позже, Сакура застала Ягуру за чтением. В его взгляде был штиль, беседа ранее была для него обычным делом. Её ладонь в росте, его декада опыта. Сакура подсела рядом, гордо улыбаясь. — Ты не хочешь уходить. Сакура честно и очень ожидающе ответила. — Да. Очень, — ибо эту истину не скрывают от супруга. — Но я нужна Кири тоже. А ты нужен мне. Не совладав с краснотой на концах ушей, Ягура кивнул. Теперь в его взгляде не было и намёка на ветер. На этот раз Сакура уходила не одна и не один сезон, но Цунадэ взяла с неё слово периодически возвращаться. Это слово взяли и все друзья тоже. Особенно много этого слова взял Наруто. Но когда бы ему его доставать, радостно думала Сакура. Он будет занят политикой. Точно стоит прислать ему дипломатическое письмо в качестве жены мизукагэ. Ягура, если и заметил её смешки, решил не обращать внимания. Он не мог взять её за руку во имя соблюдения приличий, но у них впереди было немало остановок. Сакура ждала их первую ночёвку под открытым небом, она хотела узнать, как ведёт себя Ягура в полевых условиях. Он встал наравне с ней, в одном повороте головы от неё. — В Киригакурэ. Сакура обернулась, и солнце ослепило её широко распахнутыми воротами. Если в Конохе не останется она сама, туда может прийти когда-нибудь её часть – лучшая часть, ведь половина её будет Ягуры тоже.