Чудо для Пирса Ниванса

      Район океана у взорвавшейся станции              Контролировать участок океана было скучно до зубовного скрежета. Бесконечная водная гладь с редкими вкраплениями всплывшего мусора и обломков с взорванной буровой станции. От ряби воды уже ломило глаза, но пилот подразделения BSAA исполнительно осматривал каждое подозрительное пятно — в их структуру глупцов не брали, и пилот прекрасно понимал, какой катастрофой может обернуться его невнимательность, если не дай бог остался цел хоть кусочек Хаоса.       В следующем квадрате его внимательность была вознаграждена, среди обломков мелькнуло что-то не похожее на мебель или водоросли — биосканер подтверждающе пискнул.       Сообщив координаты дежурившему по краю контролируемой площади катеру, пилот немного опустил вертолет к воде, чтобы сканер получше зацепил объект.       В этот момент волны качнули зараженное тело, перевернув его человеческим боком.       — Ох, неужели… — озадаченно пробормотал пилот.              НИИ углубленного изучения микробиологии, спустя полтора года              Я знала, что все что он чувствует в этот момент — только боль.       Невыносимая, похожая на все муки ада, боль. Никакие обезболивающие были не в силах ему помочь, мне оставалось только совершенно антинаучно молиться — от него самого сейчас зависело, строго говоря, все.       И если на мою карьеру мне в целом было глубоко наплевать — после представления проекта под прямым названием «Пирс» мое начальство откровенно крутило пальцем у виска, — то на судьбу самого «подопытного» — нет.       Пирса Ниванса прямо трясло и скручивало от боли на хирургической кушетке в моей операционной.       Сама операция была давно закончена, все антидоты введены, кровь тщательно проверена — анализы были идеальными. Для его случая идеальными.       Оставалось одно — чтобы тело Пирса Ниванса со мной согласилось.       Проверив фиксирующие пациента ремни, я глубоко вздохнула и вышла, на ходу снимая перчатки, надоевшую маску и шапочку.       Попытка взять стакан с кофе в идиотском автомате на первом этаже института не удалась — ровно в тот момент, когда я уже почти вытащила стакан, меня схватили за плечо и резко развернули.       Стакан выскользнул, и кофейное море разлилось аккурат около носков моих туфель, чудом не забрызгав брюки.       — Все равно он был гадкий, — вздохнула я и подняла взгляд. Моргнула, в надежде, что от этого что-то изменится, когда не помогло — потерла глаза руками. Но, к сожалению, разъяренный Крис Редфилд от этого не исчез.       Я еще раз потерла глаза ладонями, но уже чисто от усталости.       Крис дышал на меня разъяренным быком, но молчал. Слова подбирал видимо.       — Ну, давай, расскажи мне еще раз как ты против, — предложила я ему, решив взять на себя роль красной тряпки. — Вдруг я наконец услышу что-то новое.       — Я уже сказал все что мог! — взорвался, наконец, капитан. — Ты вообще меня не слушаешь! И начальство твое такое же повернутое!       — Вот начальство как раз тоже было против, — устало поправила его я. — Правда, там речь шла о том, что это лишняя трата бюджета, заметь.       Крис засопел еще яростнее, на шее явно проступила венка.       — Редфилд, — снова вздохнула я, — ты мне уже надоел. Я не спала больше двух суток, с момента операции, которая прошла более чем успешно. Что ты от меня хочешь, скажи уже?       Крис в ответ как-то неожиданно сдулся и притих. Взгляд мгновенно превратился из яростного в щенячий.       Я на пару секунд озадачилась от такой реакции. А потом в моих затуманенных кофеином мозгах сверкнула догадка.       — Да, операция прошла более чем успешно, — мягко повторила ему я. — Сейчас очень трудный период, наверное, даже тяжелее, чем сама операция, но тут уже либо справится сам Пирс, либо нет. Шансы равные.       Редфилд вздохнул, окончательно превращаясь из груды агрессивных мышц, готовых меня рвать, в добродушного и грустного пса.       — Чего ты так боишься? — спросила его я. — Один раз Пирс Ниванс уже умер, неужели ты думаешь, что может быть хуже?       — Может, — тяжело ответил Крис. — Поверь мне, ты ученый, но одно дело играть с вирусами в лаборатории, а другое — играть с жизнью и смертью.       — Я думаю, я поняла, о чем ты, — медленно отозвалась я. — Но ты забываешь, что я еще и хирург. И про игры со смертью я знаю не меньше твоего.       Капитан Редфилд покачал головой и отвернулся.       — Надеюсь, ты и правда знаешь, что делаешь, — глухо сказал он и медленно пошел к выходу.       — Я позвоню тебе, как только станет что-то понятнее, — крикнула ему вслед я. Сам ведь не спросит, доведет себя опять до срыва. А потом и меня заодно.       Добравшись до кабинета, который был соседней комнатой к моей операционной, я через окно и мониторы оценила состояние Пирса — без изменений. Пульс все также лихорадит, мозговые волны все так же выдают дикие скачки, но все без перебоев и пауз, в пределах крайней допустимой нормы.       Убедившись, что от меня в любом случае уже ничего не зависит, а кофе выпить не дали, я решила, что немного отдохнуть не повредит. Я заперла входную дверь и свалилась на диван. Неудобный и жесткий, он мне сейчас показался райским облаком — просто потому, что я могла принять горизонтальное положение. Глянув на часы, убедилась, что полчаса сна точно могу себе позволить, и мгновенно отрубилась.       Проспала я ровно три часа и двадцать семь минут.       Датчики заорали как один, громко, надсадно, так что к головной боли прибавился еще и звон в ушах. Заорали и тут же как отрубились — замолчали резко и тоже разом.       Это взбодрило лучше любого кофе — я мгновенно скатилась с дивана и сиганула в операционную, не глядя ни в окно, ни на мониторы.              Распахнув дверь и почти свалившись через шелестящий заслон, я замерла, сжав руки так, что ногти впились в ладони.       «Перчатки забыла», — мелькнула в связи с этим мысль и тут же пропала — с кушетки внимательно и осознанно смотрел на меня Пирс Ниванс.       Успев содрать — как только смог? — крепления с левой руки, он повыдергивал все датчики, какие сумел, а сейчас внимательно смотрел на меня глазом, не закрытым повязкой. И ни следа мучивших совсем недавно болей на спокойном и любопытном лице.       Я вздохнула как можно глубже.       — Ну и зачем первым делом выдирать все трубки? — спокойно спросила я, пытаясь оценить обстановку.       — А так обычно врачи или сестры быстрее всего прибегают, — сипящим голосом, но в тон ответил мне Пирс. И прокашлялся. — Вот, как всегда, сработало.       Я поморщилась и согласилась:       — Сомнительный метод, но возразить нечего. Не шевелись, пожалуйста, чересчур активно, иначе сбежится охрана.       Пирс послушно лег обратно, позволяя мне снять с него крепления.       Как я и думала, левое было выдрано с корнем и валялось на полу.       — А имущество портить зачем? — проворчала я, проверяя места на коже, где были датчики — кое-где пришлось протереть антисептиком, Ниванс дергал, не щадя себя.       — Я лежал около трех часов, — со вздохом ответил Пирс.       Я покачала головой — не вовремя я уснула.       — Не вытаскивай сам больше так все датчики, хорошо? — мягко попросила его я. — Некоторые могут быть введены в вену, это просто опасно.       — Окей, док, — мирно кивнул пациент. — Можно я хотя бы сяду?       — Подожди. Надо оповестить охрану, чтобы систему отслеживания перенастроили на твою полноценную активность, — решительно возразила я, прижимая для убедительности за плечи Пирса к, кушетке. — Две минуты. А потом я помогу тебе сесть.       — Хорошо, док, две минуты, — улыбнулся Пирс.              Пока я звонила, конечно же, он попытался сесть.       Понимая, что пока он не убедится в своих возможностях, мне его не удержать — сразу видно питомца Криса, — я параллельно с разговором с охраной наблюдала через окно его шевеления, не делая попыток это остановить.       Опираясь на здоровую руку, Пирс медленно привстал, почти смог сесть, начал спускать ноги вместе с простыней, которой был укрыт. Но тут то ли подвела рука, то ли прострелило остатками боли, он неудачно дернулся, ладонь поехала по ткани, и Пирс Ниванс эпично загремел всем телом с довольно высокой кушетки на пол.       Положив трубку, я еще минуту наблюдала, как он переворачивается и вздыхает.       Медленно шагнув в операционную, я подошла к пациенту, эффектно раскинувшемуся на полу, и присела на корточки.       Пирс молча ждал реакции, я улыбалась.       — Доволен? — через минуту спросила я. — Ты всегда так хорошо слушаешь врачей?       — Обычно все врачи перестраховщики, — поморщился Пирс, но видимо это движение тоже отозвалось болью от незажившего глаза — он дернулся и замолчал.       — Обычно да, — согласилась я, переводя кушетку в режим носилок и помогая Нивансу приподняться. — Работа, знаешь ли, у нас такая. Но, поверь, для человека, который совсем недавно в общем-то умер, ты точно перебарщиваешь.       — Так значит я все-таки умер тогда, — прошептал Пирс, оказавшись на кушетке. — Я надеялся, что это очень плохой сон.       — Сон — маленькая смерть, — философски заметила я, регулируя угол кушетки, приподнимая ее верх. — На данном этапе ты настолько жив, что ухитрился свалиться в первые пять минут. Так что, считай, видел тот же сон. Так тебе нормально? Голова не кружится?       — Все в порядке, — так же тихо ответил Пирс и закрыл глаза. — Мне немного больно, но можно я побуду один? Вам наверняка надо что-то там оформить в связи с… в связи со мной.       — Один прибор, — предупредила я, вернув на место датчик пульса. Пирс кивнул, не открывая глаз.       Я аккуратно проверила его повязки и молча ушла.       Мой триумф пока что для него был только болью.              Заполнив всю документацию, которую могла оформить на данном этапе, я долго размышляла о своем пациенте. В потоке мыслей вспомнила про обещание Крису, но трубку он не взял, и я ограничилась лаконичным сообщением на автоответчик.       К тому моменту прошло почти два часа как я оставила Пирса одного.       Я бросила взгляд на мониторы — ровный и четкий пульс.       — Ну хватит, — пробормотала я себе под нос и встала.       В этот раз экипировавшись хотя бы халатом и перчатками, я решительно прошла в операционную.       Пирс только косо посмотрел на меня здоровым глазом.       — Значит, план таков, — оповещаю я его, параллельно отключая все приборы и еще раз проверяя повязки. — Сейчас я беру у тебя анализы, ты пятнадцать минут спокойно ждешь. Если все в пределах нормы, ты переезжаешь в палату интенсивной терапии. Увы, в обычную перевести тебя не дадут из соображений безопасности, но там хотя бы кровать нормальная стоит.       Ниванс промолчал.       Равнодушно наблюдал, как я набираю несколько пробирок крови, послушно открыл рот на просьбу анализа слюны, даже не шевельнулся на соскоб кожи с шеи, руки и бедра.       — А теперь перевернись на живот, — преувеличенно ласково попросила я. И демонстративно поправила перчатки.       — Это еще зачем? — тут же ощетинился в испуге Пирс.       — Ну как зачем, анализ слизистых, — серьезно ответила я, собирая ванночку с медицинским мусором и штатив пробирок и, не сдержавшись, фыркнула. Но, увидев, как панически Ниванс вцепился в покрывающую его простынь, совсем не выдержала и рассмеялась.       — Ну и шуточки у вас, док, — укоризненно проворчал Пирс мне в спину.       Я, не переставая смеяться, прикрыла дверь.       Анализы крови были готовы через семь минут, кожи еще через пять. Все было идеальным. Ни один здоровый человек не мог выдать таких прекрасных результатов, какие мне показал Пирс Ниванс.              Перевозили моего пациента под моим же строгим наблюдением. Санитары опасались, подходили аккуратно, словно к дикому зверю. Я знала, что все будет в порядке, поэтому больше наблюдала за самим Пирсом, и горькая усмешка, которая мелькнула на его лице от реакции санитаров, от меня не укрылась.       Перевезли быстро — делов-то, по коридору прокатить кушетку с тихим пациентом.       Сбежали санитары как побитые, кося испуганными глазами на меня — не знали, видимо, кем меня считать, если я с зараженным одна спокойно нахожусь.       Глядя, как Пирс устраивается на кровати, куда его переложили в четыре руки, я присела на стул у окна.       Комната была почти пустой, на окне решетка, под кроватью лежали ремни фиксации, сама кровать к полу прикручена.       — Напоминает психушку, — заметил Пирс, тоже осмотрев помещение.       — Сюда нам обычно привозили зараженных на изучение, — со вздохом призналась я. — Комната стерильна во всех смыслах. Наблюдение, обе двери кодовые.       — Намекаете, что мне не сбежать? — усмехнулся Пирс.       — А ты пока не сможешь, — прямо ответила ему я. — Твои мышцы сейчас еще не до конца восстановились, простые действия тебе доступны, но стоять и ходить пока трудно.       — И когда они восстановятся? — прищурился Ниванс.       — У тебя очень высокая регенерация. Сейчас идет ее активный пик, так что, вероятно, день или два. — Я пожала плечами.       — Док. — Ниванс внимательно и прямо уставился на меня, и я поняла, что сейчас будет самый сложный вопрос. — Док, скажите мне. Зачем вы все это сделали?       Я вздохнула — не ошиблась.       — Если ты не возражаешь, я начну по порядку, — спокойно ответила я. Ниванс не шелохнулся, и я продолжила. — Не знаю, насколько ты в курсе, но вирус, которым ты был заражен — С-вирус — удачная комбинация G и Т-вирусов. G-вирус в свое время разрабатывался не как оружие, а как лекарство — при определенных обстоятельствах он давал мощнейшую регенерацию. С-вирус, будучи усиленной версией, если помнишь, тоже обладал репаративными способностями. Ты хорошо помнишь, что происходило на подводной станции?       Ниванс медленно кивнул и перевел взгляд на забинтованную правую руку.       — Ты был сильно ранен, пострадали глаз и рука, и вирус дал мутацию, которая вернула тебе действующую конечность. Хоть и специфичную. — Я коротко улыбнулась, Пирс молча посмотрел обратно на меня. Я снова вздохнула, пересела поудобнее и продолжила. — Как я знаю по отчетам, после взрыва станции не мог выжить никто — Хаос точно не пережил. Но, спустя сутки, курирующие над местом взрыва наблюдатели обнаружили удивительную находку — большую часть твоего тела.       Пирс поморщился, но не издал ни звука.       — Так вышло, что сначала ты попал не ко мне, а к моему коллеге, доктору Адамсу, он просто поместил тело в криокамеру и забыл. Перед этим я успела взять несколько образцов твоих тканей и обнаружила удивительную вещь — сочетание твоих генов и РНК вируса породило необычный симбиоз, который усилил регенерацию последнего в десятки раз. К тому моменту мне передали кровь Джейка Мюллера и Шерри Биркин. — Тут я услышала отчетливое фырканье и улыбнулась про себя. — Я начала работать над вакциной. Пока я закончила, прошло около полугода. За это время, несмотря на постоянную заморозку, твое тело медленно восстанавливалось. Адамс предлагал уничтожить тебя окончательно, введя вакцину, не заморачиваясь. Я предложила другой вариант, к тому времени успев провести пару экспериментов с вакциной и твоими тканями. Меня не поняли, но дали добро. Я смогла найти комбинацию клеток вируса и вакцины так, что регенерация осталась, а сам вирус был поглощен антителами. Самое трудное было очистить твой организм от уже мутировавших тканей, не повредив в целом — к моменту операции ты месяц был вне камеры, и твое тело полностью вернулось в форму до взрыва. Я со своей задачей справилась, дальше пришлось два дня ждать реакции твоего организма. — Под конец рассказала я почувствовала как внезапно на меня навалилась жуткая усталость, сразу за три дня. Голова стала как свинцовая. — Ты сумел удивить меня тем, что сразу как закончилось общее восстановление, пришел в себя, — вяло закончила я.       — Что будет с моей рукой и глазом? — нетерпеливо уточнил Пирс.       — Они продолжают восстановление. — Я не выдержала и зевнула. — Удивительный рост тканей, в обычных условиях это вызывает рак, но не в твоем случае. Правда, к сожалению, сейчас остаточного действия вируса хватит только на ускорение и усиление роста тканей, оставшиеся клетки вируса отмирают сразу же, выполнив часть своей работы. Из-за этого все побочное действие будет проявляться — вероятно, возникнут сильные боли, и несколько раз надо будет проводить очищение крови.       — Я смогу стать снова человеком? — нервно, дрожаще спросил Пирс.       Я сфокусировалась на его лице.       — Пирс Ниванс, — твердо привлекла его внимание я, вставая и подходя к кровати. — Ты человек и не прекращал им быть. Даже с точки зрения цитологии и генетики, в этом я как ученый поклясться могу.       Пирс закрыл глаза, задышал рвано, словно сдерживал слезы. Да, вероятно, так оно и было.       — Мне нравится ваша прямота, док, — тихо сказал он через минуту, не открывая глаз. — Скажите мне еще одно.       — Что? — мягко уточнила я.       Ниванс поднял голову и пронзительно посмотрел на меня:       — А для вас я кто? Удачный эксперимент?       — Для меня ты человек, которого хотели забыть в холодильнике, бросив без помощи. — Я неожиданно разозлилась. Еще один моралист, который во всем ищет смысл, школа Криса Редфилда! — Человек, которого как раз-таки хотели пустить на опыты и в расход. Ты лежал в криокамере в позе эмбриона, тебе было, черт возьми, банально холодно.       Воцарилась тишина.       Я была готова рухнуть от усталости, эта внезапная вспышка ярости забрала остатки моих сил.       — Спасибо, док, — тихо сказал Пирс Ниванс, не отводя своего пронзительного взгляда. — Спасибо.       — Ну дела… — пробормотала я, покачнувшись. — Кажется, я понимаю, за что тебя так все любили в BSAA.       Пирс улыбнулся.       — Идите спать, — неожиданно мягко ответил он. — Вы падаете с ног. И мне явно нужен отдых.       Я кивнула и ткнула пальцем в изголовье кровати, на панель вызова медсестры — сама я как раз собиралась пойти и занять их диван.       — Если вдруг… — начала я.       — Я сразу вас вызову. Я понимаю, — серьезно перебил меня Пирс. — Правда, понимаю. Отдыхайте.       Я вздохнула и почти по стенке поползла в сестринскую.              Я проснулась сама, на удивление бодрая и отдохнувшая. В момент, когда я села, протирая глаза, в комнату заглянула Ингрид — чудесная и добрая женщина, которая ловко замещала несколько человек: могла быть и медсестрой, причем операционной, спокойно замещала лаборантов, без раздумий бралась за уборку. Мы подружились легко и непринужденно, работала я только с ней в случаях, когда требовался помощник. Ингрид же, пользуясь тем, что она лет на десять старше, мягко меня опекала.       — Ну и видок у тебя, дорогая, — присвистнула она. — Не стоило так себя загонять даже ради этого мальчика.       — Ты же знаешь, что стоило, — зевнула я, сворачивая плед, под которым спала. — Как он? Спал?       — Вроде бы спал, — пожала плечами сестра. — Лежит тихонько, ничего не просит, от боли не корчится. Иди, давай, в душ, подождет он тебя еще полчаса. Где вещи запасные лежат, думаю, помнишь.       — Помню, — кивнула я, доставая чистое полотенце.       — И обязательно поешь! — крикнула мне через дверь душевой напоследок Ингрид. Я только улыбнулась.              Сытая и довольная, я поднималась на свой этаж, когда меня неожиданно окликнули.       Обернувшись, я вздохнула — легко перешагивая по три ступеньки за раз, меня догонял Крис Редфилд.       И ведь даже не запыхался, зараза.       Нет, я ничего не имею против Редфилдов. Сестра Криса, Клэр, вообще чудесная девушка, сам Крис добрый, очень отзывчивый и честный человек, несмотря на пугающие размеры.       Но вот с моим пациентом он мне уже почти проел плешь.       — Он правда в таком хорошем состоянии, как ты описала? — вместо приветствия тихо спросил Крис.       — В удивительно хорошем, я бы сказала, — ответила я, продолжив подъем. Капитан последовал за мной, не отставая. — Впереди еще довольно трудное восстановление глаза, с рукой-то, я думаю, проблем не будет. — Я поднялась на этаж и медленно двигалась в нужную сторону. Редфилд внимательно ловил каждое мое слово. — Но для человека, который был заражен и взорван, он в отличной форме. — Я перешла на доверительный тон. — Успел навернуться с кровати, предварительно выдрав из себя все датчики.       По лицу капитана скользнула легкая улыбка, но потом он насупился еще сильнее.       Шел следом за мной и молча думал.       Дойдя до палаты, мы остановились.       Поняв, что реакции от Редфилда я не дождусь, я коротко кашлянула, привлекая внимание.       — Не хочешь к нему зайти? — мягко спросила я.       Крис отвернулся, помолчал еще с минуту.       — Может быть позже… — как-то растерянно выдавил он.       — Ох, только не говори, что ты тоже веришь в это бредни, будто он еще заражен, просто мутация скрытая! — закатила глаза я.       — Нет, не верю, — тихо ответил Крис, пряча глаза. — Если ты говоришь, что все в порядке, то я склонен тебе верить…       — Хоть в чем-то, это утешает, — отозвалась я и за локоть развернула Редфилда к себе. — Тогда чего ты боишься?       Крис молчал долго. Я просто ждала, а он не знал, куда деть глаза, руки, и, видимо, как собрать разбегающиеся мысли.       — Я подвел его, — сдавленно ответил наконец.       — Совесть грызет, значит… — медленно кивнула я.       Крис хмуро посмотрел на меня.       — Сначала он пожертвовал собой ради меня, а я ничего не смог сделать, — попытался подобрать слова он. — А потом… когда ты сказала, что он уже больше года как в институте… — Он замялся.       — Полагаю, это была яростная смесь, — понимающе пробормотала я. — И страшно, и стыдно, и больно…       Крис с усилием кивнул и снова отвернулся.       — Но ты зря так себя мучаешь, — спокойно продолжила я. — Это же Пирс, все тот же Пирс Ниванс. Он простит тебе все или почти все, ему сейчас главное не то, кто кого бросил, а просто знать, что он нужен еще хоть кому-то.       Редфилду стало еще хуже, судя по его лицу.       Я вздохнула и похлопала его по локтю.       — Ты прав, сначала тебе нужно собраться с мыслями. Придешь чуть позже, как будешь готов.       Капитан медленно кивнул и, не прощаясь, развернулся и поплелся по коридору в обратную сторону.       Я покачала головой и пошла проверять пациента.       — Какого черта мне до сих не доплачивают за сеансы психоанализа? — проворчала себе под нос я и тут обнаружила, что обе двери не закрыты. Ни та, что ведет в палату, ни наружная. Внутренняя еще и приоткрыта.       Ворвавшись в легкой панике в палату, я перевела дыхание: Пирс полусидел, опираясь о подушку, а рядом сидела Ингрид — уж кто не страдал мнительностью, так это она.       Вот и сейчас она явно собиралась чем-то накормить «бедного мальчика» — когда я зашла, что-то было шустро спрятано за спину.       — Ингрид, — улыбаясь про себя, я старалась внешне этого не показать. — Не ведись на его несчастную и обаятельную физиономию. Ему нельзя пока ничего, кроме воды. И потом еще сутки только жидкая пища. И Пирс. — Я повернулась к своему подопечному. — Я думаю, ты нормальный человек, и процесс блевания тебе не по нраву.       — Да уж, пожалуй, — иронично отозвался Ниванс, но когда я повернулась на его голос, смотрел он совсем не весело.       Ингрид тихо похихикала и проскочила на выход.       — Не позволяй ей себя баловать, — строго сказала я Пирсу, провожая Ингрид глазами. — Она слишком хорошая, однажды с ее помощью я набрала пять лишних кило.       Пирс коротко фыркнул в ответ.       Я перевела взгляд на него, поразившись смене эмоций — только что вроде улыбался, а сейчас сидел серьезный и печальный.       В очередной раз вздохнув, я приблизилась и начала проводить осмотр.       — Рассказывай, что ли, — мягко велела я Нивансу. — Полагаю, ты ухитрился услышать своего капитана.       Выдержав небольшую паузу, Пирс пошевелил здоровым плечом.       — После того, как я очнулся, у меня очень острый слух. Видимо, последствия мутации, которые медленно проходят — вчера я вас слышал с середины коридора, сегодня только из-за двух дверей.       — Все слышал? — уточнила я, размышляя, не пора ли сменить повязки.       — Нет, — коротко ответил Пирс, и тяжело сглотнул.       — Он, правда, не знал, что ты в центре. — Я аккуратно проверила повязку на голове, решила, что ее точно надо сменить и отошла за перчатками к маленькому столу у противоположной стены. На нем Ингрид благоразумно разложила перевязочные материалы, навещая Пирса. — Пока ты не перешел ко мне как пациент, ему никто не удосужился сообщить, что человек, которого Крис оплакивал все это время, здесь — пусть и не понятно в каком виде.       Приготовив все нужное, я аккуратно срезала часть бинтов с головы Пирса, остальное осторожно и медленно разматывая.       Вид был, конечно, не очень, хотя я осталась довольна, поскольку выглядело все, намного лучше, чем сразу после операции — уже нигде не было открытой кости, нарастающие ткани и сосуды были здорового цвета, явно не собираясь отмирать или воспаляться. Решив не трогать даже для промывания, я просто обратно закрыла огромную рану свежей повязкой.       — Отвернись, — скомандовала я, взявшись за повязку на руке. Пирс хмыкнул, и я пояснила. — Я понимаю, что ты много повидал в свои годы, но поверь — чужие конечности это одно, своя в виде куска мяса — это совсем другое. Не испытывай дополнительно свою нервную систему, не стоит.       Пирс подумал и неожиданно послушался.       — Прекрасно, — довольно протянула я, оголив руку. Конечность действительно была в хорошем состоянии, хотя неподготовленный человек упал бы в обморок — по существу не хватало только верхней части мышц и кожи. — Так вот, — вернулась я к теме Редфилда. — Когда Крис узнал, я уже готовила тебя к операции. Он как с ума сошел, орал на меня почти час, что я извращенка, маньячка-ученый и так далее, твердо уверенный, что от тебя собственно ничего не осталось, и все, чего хочу я — это поиздеваться в научных целях над твоим несчастным трупом. До последнего мне не верил, что ты жив, хоть и не совсем здоров. А теперь мучается удвоенным чувством вины. — Я бросила взгляд на лицо Пирса, он безучастно смотрел в окно, старательно не поворачивая голову. Замотав обратно его руку, я оставила открытым плечо, на котором уже восстановилась даже кожа — бледно-розовая, мягкая на вид, словно после очень большого ожога.       Я легко постучала пальцем по свежему участку, Пирс озадаченно повернулся.       — Проверка чувствительности, — улыбнулась я и провела пальцем выше, по уже старой, смуглой коже. — Есть разница в ощущениях?       — Особо нет, — озадаченно ответил Ниванс. — Разве что первый раз немножко неприятно было.       — Кожа совсем свежая, чувствительность выше, нормально, — утешила его я. — Мне надо взять соскоб, но, наверное, это будет болезненно.       — Переживу, — равнодушно ответил Пирс.       — Пирс. Ниванс, — четко сказала я, проверенно привлекая внимание к своим словам. — Твой капитан не забыл о тебе. Не боится и не стыдится тебя. Он не не хочет видеть тебя. Он просто сам пугается своих надежд, как их боишься ты. Он точно так же переживает о тебе, как ты бы переживал о нем. Крис придет к тебе, как только сможет собраться с силами сделать это без страха, но прямо сейчас он банально боится поверить мне и потерять тебя второй раз.       Пирс слегка сполз по подушке в более горизонтальное положение и улыбнулся.       — Я уже говорил вам, док, как я люблю вашу прямоту?       — Что любишь, еще не говорил, — невозмутимо отозвалась я, собирая мусор после перевязки.       — Люблю, — довольным голосом отозвался он. — А вы правда считаете меня обаятельным?       Я сначала не поняла, к чему это он, а потом вспомнила, что я говорила Ингрид и рассмеялась.       — Вот обзаведешься вторым глазом, и посмотрим.       — А если нет? — наигранно вздохнул Ниванс.       — Если нет, то у меня заранее готовы протезы, — призналась я.       — Вы все предусмотрели, док? — удивился Ниванс.       — Просто хотелось помочь тебе при любом раскладе, — ответила я, стараясь не вспоминать, с каким скандалом требовала чек на возможную оплату протезирования и косметической операции.       — Вы, видимо, очень важная здесь персона, раз вам доверяют делать такие вложения, — заметил Ниванс, по незнанию наступив на мою любимую мозоль.       — Нет, не важная, — вздохнула я. — Совсем наоборот.       Пирс удивленно посмотрел, но спрашивать ничего не стал.       — Когда мне можно попробовать двигаться? — вкрадчиво поинтересовался он, меняя тему, за что я была ему признательна.       — Вечером. Ингрид сделает тебе массаж, проверив тонус мышц, а там попробуем. — В ответ Ниванс так радостно улыбнулся, словно я обещала отвезти его на курорт. — Сейчас надо поставить капельницу, иначе может начаться отравление организма.       Я пошла к выходу, размышляя, где можно сейчас найти Ингрид, но у самых дверей Ниванс меня окликнул.       — Док, а как вас зовут? — Он сохранял спокойное лицо, но глаз лукаво блестел. — Стыдно не знать даже имени той, кому обязан жизнью.       — Мирра, — с секундной задержкой ответила я.       — Красивое имя, — довольно подытожил Пирс.       Я усмехнулась и вышла.              Попробовать встать вечером не получилось.