Госпожа Болейн

Май 1537 года       Прекрасный май! Томас Кромвель любил май именно в Лондоне. Уже чувствовалась близость лета, разносились приторные ароматы цветов, а придворные переставали плести бесконечные интриги и расслаблялись, что было для них абсолютно несвойственно.       Май был также памятен для лорда-канцлера тем, что четыре года назад шла активная подготовка к коронации тогдашней маркизы Пембрук Анны Болейн, а в первый летний день на её голову в Вестминстерском аббатстве вогрузили корону Святого Эдуарда, которая ранее была лишь короной монархов. Анна была самой счастливой в белых нарядах, аккуратно подчёркивающих беременность. Только тогда это был королевский ребёнок- Елизавета Тюдор, а теперь это будет неизвестного происхождения дитя с неизвестным именем и судьбой.       Вспоминая прекрасную Анну с чистой и незапятнанной репутацией, Томас Кромвель чувствовал свою вину за происходящую ситуацию. Если бы не он, Анна не зависела бы от их чувств.       «Но если бы не ты, май стал бы месяцем не только греховного падения, но и казни Анны Болейн», — думалось ему, но от этого легче не становилось.       Приведя в порядок свои дела, Кромвель решил поехать в Хивер, чтобы навестить Анну. Ему было неспокойно из-за того, что ни на одно своё письмо он не получил ответа.

***

      После того, как слуга распахнул перед ним ворота замка, Томас Кромвель вошёл в холл и не увидел ни души. Но вскоре он чутко услышал разговоры сверху. По высоким нотам он догадался, что кто-то увлечённо спорил, и с волнением лорд-канцлер поднимался по лестнице вверх. Остановившись у раскрытой двери чьих-то покоев, он невольно заглянул внутрь и увидел Анну, сидящую спиной к нему, а рядом с ней сидела Мэри.       — Глупая, бедная, маленькая сестричка! — сетовала Мария, смотря на уже округлый живот Анны. — Вот и ты встала на моё место.       — Не смей нас сравнивать! — вспыхнула Анна. — Ты- леди Стаффорд, я же- королева Англии. Твои дети никогда не поднимутся выше звания придворных, а моя дочь станет величайшей правительницей, вот увидишь!       — Теперь ты понимаешь меня, — продолжала она. — Генрих поигрался со мною и выбросил, оставив на мне своё клеймо. Так же поступил и твой дорогой Кромвель. Он использовал тебя, дурочка! Он узурпирует власть, вот увидишь! Пока ты носишь его ребенка, он отберет у тебя королевство и настроит против тебя дочь. Ты наивно полагаешь, что он любит тебя, а не Англию? — губы его милой Анны задрожали, и она отвернулась от сестры.       Внутри него все трепетало от гнева. Это было очевидно, что ситуация играла именно ему на руку, а вообразить себе это проще простого: люди до сих пор не доверяли ему. Томас Кромвель дождался, пока Мария покинет покои с противоположной стороны и, лишь увидев блеск синей юбки, быстро зашел к Анне. Та же сидела, опустив голову и содрогаясь в рыданиях.       Секретарь, чье сердце наполнилось жалостью и любовью к этой несчастной женщине, осторожно сел рядом и тихо позвал:       — Анна, прошу тебя, не злись.        Услышав знакомый голос, королева подняла искаженное от боли лицо к секретарю и выкрикнула:       — Как ты смеешь? Как ты смеешь клясться мне в любви и строить заговоры? Как…       Дальше Анна не смогла говорить, а лишь рыдала и билась в истерике. Кромвель же, рукой крепко взяв её за талию, другой ладонью гладил по черным волосам королевы и успокаивал.       — Как ты могла в такое поверить? — шептал он. — Анна, я люблю тебя. Слышишь? Люблю… И никогда не займу твоё место. Это твой трон. И твоей дочери. Я лишь сохраняю его. Прошу, верь мне. Я никогда не желал зла тебе. Я люблю тебя, — вновь и вновь говорил Кромвель, чувствуя, как по его щекам льются слёзы.       В горле у него пересохло, и он замолчал, невольно вздрагивая от мысли, что, не навести он Анну сегодня, она могла быть потеряна для него навсегда.

***

      — Как чувствует себя Елизавета? — спросила Анна, прогуливаясь с Томасом Кромвелем в садах Хивера, отпустив на время всех своих фрейлин.       Тот почтительно опустил глаза и невольно заметил, что ладони королевы все время лежали на её животе.       — Елизавета очень смышлёная и быстро растёт, — ответил Кромвель, не спрашивая, почему Анна не знает этого сама, ведь он писал ей об этом в письмах. — Жаль, что вы не можете видеть её сейчас! Она вырастет писаной красавицей, вот увидите.       Анна подавила гордую улыбку и задумчиво посмотрела на лорда-канцлера.       — А что с Марией? Эта испанка всё же покорилась?       — Принцесса возвратилась ко двору на взаимовыгодных с императором условиях, — осторожно ответил Кромвель. — Думаю, Испания больше не несет нам угрозы.       Завернув в укромный уголок, королева понизила голос до шёпота, смотря на лорда-канцлера своими большими чёрными глазами:       — Монсеньор, Мари говорила, что вы не имели времени написать мне хоть одно письмо…хоть пару словечек…- Анна задрожала и всхлипнула. — Скажите мне, это правда? Вы действительно не думали обо мне? Ни разу?       — Это неправда! — с горечью воскликнул он. — Ваша Милость, я писал вам письма, я отправлял их с гонцом, он уверял меня, что вы получили их, я сам был уверен в этом, но…       Внезапно Кромвель осёкся, потому что услышал легкий шорох недалеко от себя. Повернувшись, он увидел Мэри в простом бежевом платье. Увидев их, она застыла, пойманная на подслушивании.       — Подойди сюда, — со стальными нотками в голосе произнесла Анна, вытирая слёзы рукавом. Когда Мэри осторожно подошла, сделав реверанс, она в гневе посмотрела на неё. — Это правда, что ты получала письма от милорда Кромвеля, адресованные мне?       Мэри качнула головой, прищурившись.       — Ни одно.       Через мгновение Анна с силой залепила пощечину сестре. У Мэри подкосились колени, и она рухнула на траву, держась за щёку. Сердце секретаря болезненно сжалось от ненавистному ему виду насилия.       — Ты лжешь, — несмотря на спокойный тон королевы, её глаза горели ненавистью. — Где те письма?       Томасу Кромвелю же стало не по себе, смотря на что способна Анна в гневе.       — Я не видела их, — вновь повторила Мэри, но затем закашлялась. Подняв свои чистые голубые глаза, она пробормотала что-то невразумительное. — Я сожгла их.       — Ступай прочь, — резко ответила Анна и быстро зашагала дальше.       Кромвель поспешил за ней, находясь в смешанных чувствах. Королева шла торопливо, постоянно сменяя дорожки, но наконец выдохлась и остановилась, тяжело дыша.       — Вам дурно? — обеспокоенно спросил лорд-канцлер.       — Я в гневе, — коротко хохотнула Анна. — Вы можете себе представить: Мэри крала мои письма! За ней закрепилось много грехов и мерзких прозвищ, но, уверена, ещё никто не называл её Воровкой Мари!       Ничего забавного Кромвель в этом не находил, однако ради приличия улыбнулся, взволнованно смотря на покрасневшее от злости лицо Анны.       — Она всегда была слишком завистлива, и Господь карает её за это, — с чувством произнесла она. — При французском дворе ей казалось, что платья сидят элегантнее на мне. При дворе Генриха она с позором потеряла уважение и винила в этом меня. Где теперь Мэри, а где- я?       Томасу Кромвелю отчетливо казалось, что он слышит не голос взрослой женщины, а голос молоденькой фрейлины, которая соперничает с сестрой и всячески задирает её. Кажется, вся родственная любовь Анны ушла на матушку и брата.