***
— Елизавета, дорогая, мне нужно уехать, — шептала Анна, неловко стоя на коленях перед дочерью, а сзади неё был практически весь двор, но никто не смел осуждать её и в почтительном молчании стояли.- Я больна, но Господь смилуется надо мною и я вернусь. Пока меня не будет, ты должна слушать лорда-канцлера. Он будет тебе вместо меня… Учись хорошо, а в своих молитвах поминай меня и своего отца добрым словом. И никогда не забывай, что я скучаю по тебе, моя дорогая… Сцена прощания терзала сердце не только придворных леди, но и Томаса Кромвеля. Он отлично понимал, что Анна может и не вернуться к дочери. Всхлипнув, королева поцеловала Елизавету в макушку и поднялась на ноги, закутываясь в плащ так, чтобы ничего не было видно. Всю недолгую дорогу до Хивера Анна Болейн судорожно перебирала чётки, а однажды задремала на плече у секретаря. Кромвель боялся даже шелохнуться, чтобы потревожить и без того неспокойный сон королевы. Ему было неловко сидеть настолько близко с Анной, но один раз он всё же заправил ей прядь волос за ухо, аккуратно касаясь нежной кожи.***
Когда из окна кареты Томас Кромвель увидел величественный фасад Хивера, он тут же дотронулся до плеча Анны, чтобы разбудить её. — Мы приехали, Ваша Милость, — сказал он. Анна открыла глаза и выглянула из окна, а затем вновь повернулась к нему. Королева первой вышла из кареты, держа юбки в руках. Когда Анна ступила на землю, на которой она выросла, из её уст раздался какой-то вскрик восхищения. — Тут совершенно ничего не изменилось! — воскликнула Анна, а на её губах заиграла улыбка. — Словно я вернулась в детство. Словно ничего и не происходило. Как странно… В главном холле королеву уже ждала мать, сестра и лорд Стаффорд. Леди Элизабет Болейн, истинная английская леди с стальным взглядом дочери, вскрикнула, увидев своё дитя. Анна же, застыв, как статуя, остановилась, но затем бросилась к ней в объятия. — Анна, милая моя! — с чувством проговорила леди Болейн, гладя по голове дочь. — Ваше Величество, — внезапно осеклась она, и в её темных глазах проскользнула какая-то незнакомая ранее Кромвелю тень. Анна не заметила этого и беззаботно рассмеялась. — Я так скучала! Прошу, приготовь мне покои. Та кивнула и ушла, а королева переместила свой взгляд на лорда Стаффорда, который, по мнению Кромвеля, отличался лишь необычайной смазливостью и цветом голубых глаз от прочих мужчин. Видимо, это и соблазнило Мэри в нём, что она бросила двор ради жизни с ним. — Сочту за честь служить вам, Ваше Величество, — поклонился он. Анна хмыкнула и выразительно посмотрела на дверь, указывая на невысокий титул Стаффорда. — Отведите лошадей в конюшню и помогите разместиться моим фрейлинам. Особое удобство дайте леди Маргарет Ли, — Кромвель мысленно усмехнулся, вспомнив необычайно умную и преданную подругу королевы. Ушёл и лорд Стаффорд, а в холле осталась лишь прекрасная Мэри Болейн, чьи светлые волосы и большие серо-голубые глаза придавали ей сходства с римскими статуями. В Италии её бы считали идеалом красоты, да и здесь старшую Болейн не обходили вниманием, хоть иногда и отрицательным. Мэри сделала реверанс и посмотрела на сестру. — Ваша Милость, я благодарна вам за обучение моего сына и за все, что вы сделали для моей семьи. — Надеюсь, что и ты поможешь мне и сохранишь подробности моей болезни в тайне, — буркнула Анна, подавая сестре свой меховой плащ, кажущаяся такой хрупкой без него. Мэри взяла его в руки и застыла, глядя на живот сестры. Затем она посмотрела на Кромвеля и снова на Анну. — Действительно, необычная ситуация для моей умной, расчётливой и амбициозной сестры, которая приезжает домой, как и я когда-то, падшей женщиной, — хмыкнула Мэри. — Иди к дьяволу! — крикнула Анна, и её сестра, насмешливо поклонившись, исчезла. Королева обернулась к секретарю и с болью на него посмотрела. — Вы уже уезжаете? — Мне нужно ехать, — произнёс Томас Кромвель. — А то, боюсь, страна разорвёт юную Елизавету на части. Анна тяжело вздохнула и прижалась к нему. — Приезжайте поскорее. Мне кажется, Мэри уничтожит меня своим презрительным взглядом. — Вы тоже скажите ей что-нибудь, — ответил он. — Разве не за ваш крутой нрав вас везде и любят? Анна невольно улыбнулась и в тот момент, когда в комнату зашла леди Элизабет Болейн и сама Мэри, осторожно поцеловала секретаря, проводя рукой по его щеке. — Счастливой дороги, — проговорила она, с дрожащим сердцем оборачиваясь, словно пойманная за чем-то нехорошим. Томас Кромвель же спешно поклонился и отправился к карете. Не хватало ещё разговорам «по душам» с матерью Анны и её сестрой, которую он тоже целовал и с которой были мысли связать себя узами брака.