***
Боль. Одна только боль. Пустота. Моя голова, мой живот и грудь. Дикая боль в области живота. Приглушенные голоса во мраке. Пищащий звук прибора. Где я? Я пытаюсь, но не могу открыть глаза. Шепот становится яснее… — Пуля попала ей в область живота, лечение займёт долгое время, может даже потребоваться услуга психолога, лечение будет долгим, но основные показатели стабильные и хорошие. — Почему она до сих пор без сознания? — Миссис Форс очнется, когда будет готова. Просто дайте ей время. Слова полны мучительной боли. Я тщетно пытаюсь пошевелить рукой, чтобы положить ее на живот. Рука не двигается. Ничего не двигается. Я расслабляюсь и темнота снова накрывает меня, избавляя от боли.***
Снова этот шепот. Мой слух улавливает, словно шёпот — это маяк. — Почему я не знал о ребёнке? — голос Бенджи полон муки. — Как мы ей расскажем? — голос Натали срывается. — Она совершила ошибку! — злился Бенджамин. + — Эй, не будь слишком строг к ней. И к себе тоже. Моя сестра храбрая и добрая. Это Тони. Мой брат. Тоже здесь. Я пытаюсь снова открыть глаза, но не получается. Я проваливаюсь в черноту.***
Туман немного рассеивается мне кажется, что прошли месяцы. Я просыпаюсь от пустоты заполняющей меня. Открываю глаза. Я в стерильном окружении больничной палаты. Сама одета в белую, тонкую больничную рубашку. Кругом тихо, на улице ярко светило солнце. Лучики проникают в белую палату. В голове и груди — тупая боль. Я трогаю свой живот. Дикая боль колет мое сердце. Его нет. Краем глаза замечаю движение. Рядом сидя спал Бенджамин, прислонившись к кровати и положив голову на сложенные руки. Резко дёрнувшись, он открыл глаза. — Тесс?! — сдавленный голос полон облегчения. Он хватает мою руку, крепко начиная стискивать ее. — Я потеряла своего ребёнка?! — сиплым голосом спрашиваю я. Бенджи опускает глаза. Слова наполнены болью. — К сожалению… От его голоса у меня пересохло во рту и стало трудно дышать. Сердце упало. Боль окутала меня. Я сломалась. Слезы заполнили глаза, и я начала рыдать, оплакивая своего, даже не родившегося ребёнка и осознавая то, что я полностью изменилась и никогда не смогу стать прежней. Мне придется притворяться, притворяться сильной. С этого момента начнутся дни, в которых я запру внутри себя мои истинные желания. Бенджи притянул меня к себе и начал сжимать в крепком объятии. — Мы преодолеем это вместе, Тесс. Прости меня, — в его голосе слышны нотки отчаяния. Мне так больно, но мои раны невидимы. Я никак не могла остановить слезы. Бенджамин отпрянул от меня и устроился рядом. Его запах успокаивал мое неистовое сердце, напомнив, что все ещё впереди. Бенджи тут же положил мою голову себе на грудь. Для нас это была непривычная позиция, и я слушала его сердцебиение. Сильное и равномерное, оно увело меня в мир сна.***
О боже, у меня голова идет кругом от прошедших дней. Я качаю головой и осторожно встаю с кровати. С облегчением обнаруживаю, что сегодня держусь на ногах тверже, чем вчера. Несмотря на то что все последний час я провела с Бенджамином, это дало мне силу. Голова все еще болит, но боль тупая, ноющая, уже не такая сильная, как раньше. Когда я проснулась, не обнаружила рядом Бенджи. Тихий стук отвлекает меня, и в двери заглядывает Натали. — Можно? — спрашивает Натали. — Конечно. Она заходит в палату и подходят ко мне, карие глаза Натали внимательно рассматривают меня. Она была в той же одежде, в которой была вместе со мной в тот день. К моему удивлению, она наклоняется и целует меня в лоб. — Можно присесть? Я киваю, и она присаживается на краешек кровати и берет мою руку. — Прости меня, дочка. Я не смогла спасти тебя, — голос ее дрожит, полный признательности и сочувствия. — Моя обязанность как матери — защитить тебя, но у меня не получилось. — Натали, пожалуйста… — Я знаю, мы начали наши отношения не так хорошо. Но думаю, мы сможем это исправить в будущем. Ты ещё молода и прекрасна. У тебя ещё будут дети. Поверь мне. — Натали добавила: — Ты теперь не одна. Семья —это всё. Семья… Это всё. Если твоя семья не рядом — ты ноль, тебя нет. Ты никто, если за твоей спиной нет семьи. Они твои руки, ноги. Они возьмут удар на себя. Они нажмут на курок. Ты будешь думать: «Я взяла удар, я нажала…» Когда надо будет, твоя семья защитит тебя. И ты защитишь свою семью, когда надо будет… — Где Бенджамин? — спросила рассеяно я. Натали смотрит на меня, и глаза ее смягчаются, хотя она и хмурится, видя выражение моего лица. — Он кое-куда вышел вместе с Ману. Кстати, Ману приходил сюда. Фред и остальные видели его. — Они братья. Уверена, нам не о чем волноваться, — мягко говорю я. Она наклоняется и еще раз целует меня. — Отдохни, дочка. Я буду здесь. Никто не будет докучать тебе. Всех остальных я отправила домой. Я моргаю, чтобы прогнать слезы, меня внезапно захлестывает волна эмоций. Натали с нежностью гладит меня по щеке, потом разворачивается и уходит. Вечер наступил быстро. У меня не было сил ни на что. Единственное, что я могла сделать — это лежать и тупо смотреть на одну точку. Тысяча мыслей пронеслось в голове. И один вопрос: «Что будет дальше?». Открывается дверь моей палаты и внутрь входит Бенджамин. Держа поднос с едой, он подошёл ко мне. Он преобразился. Оделся во все черное, но недельная щетина все та же, и темно — медные красиво взъерошены. — Я принес тебе ужин, — негромко говорит он. Он подтягивает столик на колесиках и поднимает салфетку, демонстрируя мой ужин: куриный суп, овощная нарезка, рис с подливой и апельсиновый сок. — Не хочу, — слабо отталкиваю поднос с едой. Бенджамин не соглашается моим отказом. — Ты слаба! Нужно подкрепиться, ты пролежала без сознания почти сутки, — Бенджамин как будто просил меня. — Все будет очень прекрасно. Вот увидишь. Прошу прощения… Из-за меня… От этих слов боль снова проснулась. Бенджамин огорчён и зол одновременно, но он рядом со мной пытается держать себя в руках.