Ангел Смерти

Сергей добрался до справочной седьмой городской больницы лишь к часу дня: после вчерашних событий ему было необходимо немного отдохнуть. День выдался неожиданно теплым и солнечным, лишь огромные лужи на тротуарах напоминали о вчерашней грозе. На выходе из метро он купил три красные гвоздики, намериваясь вручить их спасенной женщине и поподробней расспросить ее о случившемся. Донцов подошел к окошечку регистратуры и, наклонившись, вежливо обратился к сидящей за столом девушке: – Добрый день, к вам ночью доставили Светлану Самойлову, не подскажите в какой она палате? В ответ девушка заглянула в свой журнал и равнодушно спросила: – А вы ей кем приходитесь? Он полез в карман и, достав, предъявил свое удостоверение. Несколько секунд девушка тупо глядела на его фотографию, затем равнодушно ответила: – Самойлова скончалась сегодня в половине шестого утра. – От потери крови? – потрясенно спросил Сергей. Девушка подняла на него удивленный взгляд: – Почему от потери крови? Вскрытия еще не было, но в диагнозе указан гепатит С. Донцов взглянул на свои красные гвоздики и, грустно вздохнув, протянул их равнодушной регистраторше: – Ну, тогда это вам, – растеряно пробормотал он и, отвернувшись, зашагал к выходу. Когда он уже покидал территорию больницы, то к своему удивлению, заметил идущего навстречу Стаса. На нем был новый светлый костюм и все те же черные очки. При виде Сергея вампир тотчас его поприветствовал: – Привет тебе, отважный сотрудник! – подозрительно дружелюбно произнес он. – Привет, – настороженно ответил ему Донцов, – А что ты тут делаешь? – Да вот, – Тотский небрежно заправил за ухо выбившуюся прядь волос – Пришел навестить пострадавшую, хотел задать ей пару вопросов. А что? – Да ничего, я тоже к ней приходил. – удрученно пробормотал Сергей, – Вот только задать ей вопросы у нас уже не получится. Самойлова скончалась сегодня утром. В ответ Тотский как-то странно вздохнул: – Что ж. Я знал, что это случиться, но не ожидал, что так скоро. – задумчиво изрек он. – Что значит «знал»? – Сергей удивленно уставился на собеседника. Стас вдруг приветливо улыбнулся и предложил: – Поедем сейчас ко мне и по дороге обо всем поговорим. Сергей удивился еще больше прежнего, но все же пошел вслед за Тотским к припаркованному неподалеку серебристому «VOLVO». Ему было крайне интересно, что заставило внештатного сотрудника отделения неожиданно проявить такую инициативу. Оказавшись в комфортабельном салоне автомобиля, Сергей повернулся к Тотскому и нетерпеливо спросил: – И так, откуда ты узнал, что Самойлова должна была умереть? Заведя двигатель и врубив кондиционер, Стас ловко вырулил со стоянки и набрал скорость. – Понимаешь, мы обладаем неким шестым чувством, чем-то вроде второго зрения. Оно позволяет определять энергетический потенциал человека. – начал разъяснять он, лихо обгоняя идущие впереди машины. – Потенциал этой женщины почти иссяк, ее аура потемнела. Такое случается только перед концом. Потрясенный, Сергей покачал головой и осторожно спросил: – А мой потенциал. Ты можешь его определить? – Нет, сейчас нет. – мягко ответил ему Стас. – После восхода солнца все наши экстрасенсорные способности засыпают. Поэтому в светлое время суток многие вампиры стараются не покидать дома, без наших сил мы чувствуем себя незащищенными. «Это, пожалуй, как раз хорошо», – заключил про себя Сергей, а вслух спросил: – Выходит, наш «Ангел Смерти» специально выбирает своими жертвами умирающих женщин, но для чего? Неужели он и впрямь потомок «Рыцарей Милосердия»? – Нет. Я так не думаю. – решительно отрезал Тотский, затем достал из кармана пачку «Lucky Strike» и, закурив, принялся подробно излагать свою мысль. – Я уверен, что убийца гораздо хитрее, чем мы могли предположить. Он с наслаждением выпустил облако голубоватого дыма и невозмутимо продолжил: – Наш вампир просто эмитирует «Рыцарей Милосердия», на самом же деле его волнует только одно – убийство наибольшего количества жертв. – Но зачем ему тогда убивать? – искренне поразился Сергей. – Ты же сам говорил, что кровью вы не питаетесь. – Да. Так и есть. – ничуть не смутившись, подтвердил Стас. – Но некоторые из нас, к сожалению, подвержены суеверным убеждениям. Они считают, что каждая убитая жертва прибавляет им сил и могущества. Однако это лишь вымысел. – И, несмотря на это, убийства все равно происходят! – возмущенно воскликнул Сергей. Сохраняя полную невозмутимость и, неспешно продолжая курить, Тотский терпеливо объяснил: – Как и среди людей, среди нас, тоже встречаются маньяки, одержимые разного рода идеями. К примеру, некоторые вампиры убеждены, что испитие крови девственницы способствует омоложению, а убийство христианских младенцев прибавляет энергетических сил. И тому подобное. – с легкой иронической улыбкой закончил он. – И как же нам теперь его искать? – удрученно пробормотал Донцов. Он чувствовал себя совершенно растерянным, вся стройная прежняя версия оказалась вдруг несостоятельной. – Я думаю, это не так уж и сложно. – неожиданно успокоил его Стас. – Нам нужно исходить от обратного. Если наш убийца избрал своей маскировкой образ благородного потомственного вампира из древнего рода, то, скорее всего, он является его полной противоположностью. Возможно, живет где-нибудь в Подмосковье самый заурядный обращенный вампир с крайне непривлекательной наружностью и мечтает обрести могущество государственного масштаба. Он посещает столицу только для совершения своих ритуальных убийств и верит в то, что кровь молодых женщин придаст ему новые силы. Сергей с любопытством уставился на Тотского: – У меня складывается такое впечатление, что ты описываешь какую-то конкретную личность. Это так? – Он даже заерзал на сиденье, с нетерпением ожидая ответа. – Браво, Донцов! – одобрительно воскликнул Стас и, приспустив стекло, выбросил в окно недокуренную сигарету. – Ты абсолютно прав. Эту конкретную личность зовут Григорий Петренко, живет он в Подольске, работает техником-наладчиком на аккумуляторном заводе. Был обращен уже в зрелом возрасте в тысяча девятьсот семнадцатом году, исключительно по идейным соображениям, «во благо борьбы с мировым империализмом». В общем… Тотский саркастически усмехнулся: – Вампир-большевик. – Но откуда ты столько о нем знаешь? – искренне удивился Сергей. – Если бы ты, сотрудник, уделял больше времени изучению архивов отделения, то тоже все бы о нем знал. – Стас бросил на него нарочито укоризненный взгляд. – И потом, мы с ним однажды встречались во время Гражданской войны, премерзкий надо сказать тип. Донцов вновь удивленно уставился на напарника: – Ты хочешь сказать, что принимал участие в гражданской войне? – Да, принимал. – с философским видом подтвердил Тотский. – Но совсем недолго. Скоро я осознал, что все это бессмысленно и уехал в Париж. Вначале я был сильно огорчен, узнав о победе большевиков, но со временем досада угасла и прошла вовсе. Бессмертие вообще сильно притупляет эмоции, постепенно лишая жизнь ее особого острого вкуса. – Отлично, но как же мы теперь станем действовать? – оставив без внимания лирическое отступление вампира, возбужденно спросил Сергей. – Не волнуйся, сотрудник, тебе это вредно, – иронически улыбнувшись, посоветовал Стас. – У нас еще полно времени, чтобы все продумать и обсудить. А сейчас, будь добр, подожди минутку, я скоро вернусь. После этих слов, вампир резко свернул, и серебристый «VOLVO» прижался к тротуару перед сверкающей витриной магазина. Тотский вышел из машины и сразу скрылся за стеклянной дверью, над которой красовалась вывеска «Ювелирный салон «Аэлита». Сергей остался сидеть, наслаждаясь прохладой и задумчиво глядя в затемненное окно: «Интересно, что произошло между Тотским и этим Петренко во время Гражданской войны?» – он живо представил себе Стаса в форме белого офицера, стоящего на допросе перед красным командиром. «Должно быть, тогда с его холеной аристократической физиономии сошла наглая ухмылка, недаром же он так скоро сбежал в Париж», – подумал Донцов и, злорадно хмыкнув, полез в карман за сигаретами, продолжая воображать возможные злоключения пленного вампира. В этот момент у него на поясе завибрировал мобильник. – Да, Донцов слушает, – ответил он, неохотно отрываясь от воображаемой картины. Из динамика донесся уже знакомый сиплый голос: – Здравствуйте, это я, Марина. – Здравствуйте, Марина, – Сергей сразу насторожился, хотя ее голос казался сейчас вполне довольным, даже можно сказать счастливым. – У вас что-то случилось? – Нет, что вы! Я просто хотела вас поблагодарить. – с искренней радостью воскликнула женщина. Донцов недоуменно наморщил лоб: – А за что именно вы хотели меня поблагодарить? – Растерянно уточнил он. – Как «за что»? – она явно была ошарашена таким вопросом. – Вы же оплатили мне лечение в лучшей Швейцарской клинике, ваш друг уже оформил мне все документы и отдал билет, я из аэропорта звоню, вылет в пять вечера. На секунду Сергей опешил, но затем, собравшись с мыслями, спросил: – А скажите-ка мне его имя, и как этот «друг» выглядел? – Он мне не представился. – растеряно ответила она, и немного помолчав, добавила: – Ну, стройный такой красавчик-блондин, худенький, с длинными волосами, обаятельный, прикид дорогой и в черных очках. В общем – секси. А что, что-то не так? – Нет, нет. Все в порядке. – поспешно успокоил ее Сергей, в то время, как сам уже не находил себе места. – Он мне сказал, что вас нет в Москве, – Вновь затараторила женщина: – А я подумала, дай все-таки позвоню, вдруг повезет. Он вам уже передал про кольцо? Ну, то, что я у этого белобрысого парня видела. – Кольцо, какое кольцо? – настороженно переспросил Донцов. – Ну, как же? Я же ему четко объяснила, что у того мужика на пальце было золотое кольцо. – огорчилась Марина. – Старинное такое, с буквой «P». Подумала, вдруг вам это важно. В груди у Донцова словно что-то оборвалось: – Да, Марина, большое спасибо. Счастливого вам пути. – деревянным голосом ответил он и прервал связь. От потрясения бешено колотилось сердце, а к лицу прилила кровь. Ему внезапно открылась жестокая правда, теперь все стало ясно, и мелкие осколки событий собрались сами собой, сложившись в единое целое. «И как же раньше мне не пришло это в голову?» – сокрушенно подумал Сергей, – «Ведь все было так очевидно!» Убийства начались одновременно с возвращением Тотского в Москву. Он ловко инсценировал «Ангела Смерти», внушив несчастным женщинам его образ, ведь все убийства происходили ночью. Но, вот с перстнем он все же прокололся, не уследил за деталью. После посещения «Катакомб» Стас специально ушел вместе с Кирой, чтобы иметь твердое алиби. Хотя на самом деле ему ничего не стоило оставить ее на полчаса и, добравшись до Студенческой улицы, убить гражданку Вьетнама. «Вот же сволочь!» – Сергей вспомнил, как едва не сорвался с крыши шестнадцатиэтажки, ведь и там тоже был Тотский! Говорить по сотовому можно откуда угодно, и вампир специально дал ему номер. Стас изобразил свое внезапное появление, вдоволь насладившись его страхом. Такая вот аристократически токая изощренная жестокость. Тотский имел доступ ко всем следственным материалам отделения, и сам принимал участие в расследовании своих же преступлений. Он все предусмотрел, а когда почувствовал, что Сергей подошел слишком близко к разгадке, то решил подвести под подозрение своего старого недруга и отослать подальше основную свидетельницу. «Но почему же он просто ее не убил? – мысленно спросил себя Донцов, но решил, что это не настолько существенная деталь, гораздо больше интересовал вопрос – Для чего ему все это нужно?» Дверца машины открылась, и в салон вернулся крайне довольный Стас, на его губах играла жизнерадостная улыбка. В этот момент Сергей поблагодарил Бога, что сейчас день, а значит, вампир не сможет прочесть его мысли. – Ну что, сотрудник, заскучал? – весело осведомился Тотский, – Смотри, что я взял в подарок Кире. Он достал из пакета плоскую бархатную коробочку и, открыв ее, продемонстрировал напарнику содержимое. Там лежало изящное брильянтовое колье с изумрудом и такие же серьги. – Правда, этот гарнитур очень пойдет к ее глазам? – с явным удовольствием, глядя на свой подарок, спросил он. Сергей кивнул, в то время, как в его голове лихорадочно сменялись мысли: «И что же мне теперь делать? Идти к Губину? Нет, к нему нельзя. Скорее всего, Тотский уже подавил его волю, не даром же Николай Александрович так его выгораживает». И тут решение пришло само собой: Юлия Григорьевна! Ее не было в штабе с тех пор, как вернулся Тотский, а значит, он не мог ничего ей внушить. – Дружище, а ты чего это так притих? – насмешливо улыбнувшись, спросил у него Стас, отрывая от мыслей. – Да, что-то зуб страшно заныл… – невнятно пробормотал Сергей и для достоверности прижал ладонь к щеке. – Что ж, сочувствую, сотрудник, хотя не понимаю. У нас ведь зубы не болят. – вампир демонстративно сверкнул ослепительной улыбкой и спросил. – Едем ко мне? – Нет, – вновь невнятно буркнул Донцов, мечтая, как следует врезать убийце в челюсть и хоть временно лишить пары зубов. – Подбрось меня до метро, поеду к Губину, расскажу ему про этого Петренко. А ты пока отправляйся к своей Кире, встретимся вечером в штабе. – Как скажешь, сейчас подброшу. – охотно согласился Стас и вставил в магнитолу новый диск. Зазвучала музыка, на этот раз это была «Ария». Сергей осторожно покосился на вампира: ему был виден лишь его острый профиль и темные, по-женски длинные ресницы. Донцов снова задумался, он никак не мог взять в толк, зачем этому циничному красавцу понадобилось убивать умирающих женщин. В то, что Стас потерял рассудок и действительно возомнил себя «Ангелом Смерти», верилось как-то с трудом, а на одержимого суеверными убеждениями он и вовсе похож не был. Тем временем из динамиков магнитолы донесся голос Кипелова: Я любил и ненавидел, Но теперь душа пуста! Все исчезло, не оставив и следа. И не знает боли в груди осколок льда. И тут Сергея осенило: «Тотский не сошел с ума, просто его «эмоции притупились», а жизнь лишилась «особого острого вкуса». И чтобы все это вернуть он начал убивать женщин, «поглощая частицы времени» в прямом смысле слова. Но Стас, очевидно, не настолько безрассуден, чтобы впрямую рисковать своим бессмертием. Вот вам и «Ангел Смерти». Юлия Григорьевна Мережко проживала по адресу Криво-арбатский переулок пятнадцать. Сергей уже подходил к ее дому, когда у него на поясе вновь завибрировал мобильник. – Донцов слушает. – быстро ответил он, замедляя шаг. – Сергей, это я, Аля. – ее голос дрожал, было понятно, что девушка едва не плачет. – Аля, что случилось? Ты плачешь? – взволнованно спросил Сергей. – У меня сестра пропала! – Как пропала? Когда? – его сердце кольнуло недоброе предчувствие. – Сегодня! Я проснулась, а Ольги нет дома, мобильный не отвечает. Позвонила на работу, она туда не приходила. И записки никакой не оставила! – Аля громко всхлипнула. – А вчера, совсем поздно к ней сосед приходил, тот самый, который раньше за нее заступился. Он тогда сказал, что живет этажом ниже, я спустилась на второй этаж, поспрашивала соседей, они говорят, что никакого Алекса в глаза не видели! Вот мне теперь и страшно, вдруг это был какой-то маньяк! Сергею в голову внезапно пришла страшная мысль: – Аля, а как он выглядел? Ты можешь его описать? – Он был очень странный, как неживой. Одежда черная, волосы светлые прямые, на лицо спадали. И глаза какие-то жуткие неестественные, ярко-голубые. Сергей так и застыл с телефоном в руке, на секунду лишившись дара речи. Но затем взял себя в руки и принялся утешать испуганную девушку: – Аличка, оставайся пока дома, на тот случай если Ольга вернется или даст о себе знать. А я постараюсь ее найти. Ты, главное, не волнуйся, все будет хорошо. Я с тобой. Попрощавшись с немного успокоившейся девушкой, он прервал связь. Теперь Сергей окончательно убедился: Тотский избавляется от свидетелей. Он понимал, что Ольга, скорее всего, уже мертва, и твердо решил сегодня же покончить с убийцей навсегда. Минуту спустя Сергей вошел в подъезд старого кирпичного дома и, поднявшись на второй этаж, остановился перед дверью квартиры с номером двадцать шесть. Он решительно утопил кнопку звонка и стал ждать. Прошло не меньше минуты, прежде чем за дверью раздался голос хозяйки: – Кто там? – Это я, Донцов. – торопливо ответил он, переминаясь с ноги на ногу. Дверь открылась. На пороге стояла Юлия Григорьевна в легком летнем платье и с тряпкой в руке, вид у нее был очень бодрый. – Здравствуйте, Сережа, – удивленно произнесла она, что вас ко мне привело? – Мне очень нужно с вами поговорить. – прямо с порога, не успев поздороваться, поспешно выпалил он. – Это срочно! – Конечно, конечно, проходите. – женщина сделала шаг в сторону, пропуская его в квартиру. – Я тут затеяла небольшую уборку, окна мою. А что у вас случилось? Она одарила его заинтересованным взглядом внимательных карих глаз. – Юлия Григорьевна, я только что узнал, кто является «Ангелом Смерти»! – захлебываясь от возбуждения воскликнул Сергей. Глаза женщины приняли серьезное выражение, но голос остался все таким же ровным: – Хорошо, давайте пройдем в гостиную и спокойно поговорим. – мягко предложила она. Они вошли в просторную комнату, в центре которой стоял старинный дубовый стол и несколько мягких стульев с высокими спинками, а на стенах висели в рамках старые фотографии. Юлия Григорьевна жестом предложила гостю сесть и сама опустилась на ближайший стул. – Я знаю, кто убил всех этих женщин! – нетерпеливо барабаня пальцами по столу, начал Сергей. – Это Тотский! Секунду женщина смотрела на него в немом удивлении, приподняв брови и даже моргнув, а затем снисходительно улыбнулась и покачала головой: – Боже, Сережа, вы, право, умеете удивить. – она улыбнулась чуть шире и добавила. – Не знаю, что навело вас на столь нелепую мысль, но вы, безусловно, ошибаетесь. – Нет, я уверен! – Запальчиво возразил он и вскочил на ноги. – У меня неопровержимые доказательства!!! Юлия Григорьевна перестала улыбаться и строго взглянула на него, очевидно, решая, что ответить, и в этот момент взгляд Сергея упал на одну из многочисленных фотографий. Он замер. На фото была запечатлена симпатичная темноволосая девушка в простом светлом платье, Сергей сразу вспомнил, где видел ее раньше. Тем временем женщина смогла, наконец, подобрать нужные слова и убежденно произнесла: – Сережа, вы просто не знаете Тотского, так как я. Он определенно к этому непричастен. Стас удивительное, благородное существо, с невероятно-красивым внутренним миром. Эстет, призванный понимать и ценить все проявления жизни. Он никак не может быть убийцей. Тем более, речь идет о женщинах. Поверьте мне, вы ошиблись в выводах. Донцов на мгновение прикрыл глаза, а затем с досадой взглянул на своего председателя и решительно заявил: – Юлия Григорьевна, я знаю, что вы были в него влюблены, но, несмотря на это, поверьте, Тотский – убийца. Скажите мне, какое преступление он совершил сорок лет назад? Это может оказаться очень важным. На миг женщина явно пришла в смятение, но удивительно быстро сумела совладать с эмоциями: – Откуда вам стало это известно? – взглянув ему в глаза, строго спросила она. – Я случайно увидел у него подписанную вами фотографию. – мрачно ответил Сергей, не отводя взгляда, и настойчиво повторил свой вопрос. – Ответьте, что сделал Тотский? Юлия Григорьевна вздохнула, в ее взгляде теперь читалась скорее грусть, чем строгость: – Это случилось в марте шестьдесят второго, – сдержанно начала она. – Председателем московского отделения ОБНВ был тогда мой отец – профессор Григорий Васильевич Мережко. Наши сотрудники вели расследование убийства молодой женщины, погибшей от потери крови. На ее шее были обнаружены характерные следы, вены вскрыты, а на лице читалось блаженство. Сомнений не возникало. Сотрудники опросили свидетелей, бывший муж погибшей заявил, что у нее была связь с крайне подозрительным молодым человеком. Он всегда приезжал к ней на серебристом «Форде», дарил дорогие подарки, был одет по последней моде. В общем, не то фарцовщик, не то иностранец. В ходе расследования выяснилось, что он живет по поддельным документам, имеет шикарную дачу на «Николиной горе», а все соседи убеждены в его близком родстве с Никитой Сергеевичем Хрущевым. Юлия Григорьевна едва заметно улыбнулась и продолжала также серьезно: – Отец отдал распоряжение об аресте подозреваемого, и оперативная группа выехала на задание. Сотрудники встретили Станислава на рассвете у его дома, когда тот, видимо, возвращался с ночных приключений. Сопротивление при аресте он не оказывал, и его благополучно доставили в штаб, располагавшийся тогда в переулке Сивцев Вражек, в полуподвальном помещении. Юлия Григорьевна выдержала небольшую паузу, словно что-то вспоминая, а затем заговорила вновь, но уже немного задумчиво: – В то время мне было двадцать четыре года, я училась в МГУ на медицинском факультете и не думала ни о чем кроме науки, лекций и исследований в отцовской лаборатории. – она снисходительно улыбнулась самой себе. – Такая «серая мышка» убежденная в равноправии полов. Кавалеры меня не интересовали, как и танцы, наряды и тому подобная «чепуха». Как ученый, я не могла пропустить уникальный шанс осмотреть представителя редкого вида потомственных вампиров. Отец вызвал меня специально для этого, и я немедленно примчалась в штаб. Когда я вошла в председательский кабинет, Станислав Тотский тотчас поднялся с места, за что едва жестоко не поплатился. Но отец правильно расценил его жест и вовремя остановил сотрудников. Прежде мне еще не доводилось видеть чистокровного вампира, я внимательно рассматривала арестанта, пока отец вел допрос. Станислав не стал ничего отрицать, он сразу признался в убийстве двадцатисемилетней Софии Котляр, но пояснил, что хотел ей помочь, так как она сама его попросила. У девушки обнаружили рак поджелудочной железы, такой вид рака и сейчас редко поддается лечению, тогда же это был приговор. – Вот! Я так и знал!!! – воскликнул Сергей, и возбужденно заходил по комнате. – Тотский убивает женщин, чтобы вернуть себе вкус к жизни! – Перестаньте! – Юлия Григорьевна повысила голос. – Сядьте немедленно, вы еще недослушали. Сергей невольно потупился и подчинился, присев напротив своего председателя. Она продолжила: – За убийство человека любой вампир приговаривается к высшей мере наказания. Но отец проявил добрую волю, он внимательно изучил все обстоятельства, ознакомился с результатами вскрытия жертвы и принял во внимание смягчающее обстоятельство. Однако в истории ОБНВ имелся всего один прецедент такого рода. Ликвидацию можно было заменить лишь пятидесятилетним сроком в лагерях строгого режима. Сергей удивленно уставился на женщину. – У нас, что есть специальные лагеря для вампиров? – Он не смог сдержать любопытства. – Нет, Сережа, – Терпеливо ответила женщина. – Приговоренный к лишению свободы вампир направляется в соответствующее учреждение вместе с обычными заключенными. Он дает подписку не использовать экстрасенсорные способности и не принимать человеческую кровь. Без ежедневной дозы которой, вампиры вскоре становятся беспомощными, спустя несколько месяцев такой «диеты», их возможности практически ничем не отличаются от человеческих. Чтобы при больших сроках не вызывать подозрений у других заключенных, вампиров переводят на новое место заключения каждые пять лет. Станислава Тотского должны были переводить так десять раз подряд. – Но ведь вампиру ничего не стоит сбежать из лагеря, разве нет? – удивился Донцов. – Да, но тогда в случае повторного ареста его немедленно ликвидируют. – мрачно ответила председатель. – Таковы правила. – Тогда почему Тотский сейчас не в Магадане, а свободно разгуливает по Москве?! – вновь не сдержался Сергей и испытующе уставился на собеседницу. – Зачем вы так? – с явным укором ответила она. – Вы должны понять, Стас не был убийцей, он любил эту женщину и просто хотел облегчить ее страдания. Я слушала его признание и, как только посмотрела ему в глаза, сразу же поняла, что он рожден быть свободным и никогда не пойдет в лагерь. А значит, может погибнуть. После допроса я должна была провести осмотр, Станислав дал слово не сопротивляться и с него сняли наручники. Его отвели в лабораторию. До этого момента я проводила множество вскрытий, как людей, так и вампиров, присутствовала на операциях и даже ассистировала. Я была врачом и не представляла, что могу смутиться при виде обнаженного по пояс мужчины. Но я смутилась. Мне пришлось прослушать его сердцебиение, измерить давление, исследовать сетчатку глаз, произвести замер ушных раковин, взять кровь на анализ. Я вынуждена была все время касаться его кожи, волос… – женщина осеклась и тактично кашлянула. – Не буду развивать тему, скажу лишь, что после окончания процедуры одна мысль о том, что настолько прекрасное, совершенное существо может пострадать стала для меня неприемлема. Тогда я решилась поговорить с ним втайне от отца. Я посоветовала Станиславу предложить свои услуги ОБНВ в качестве консультанта, пообещав, что в обмен он получит свободу. Он с благодарностью согласился и поцеловал мне руку. Юлия Григорьевна вновь осеклась, словно смутившись своего воспоминания. – После того, как Стас побеседовал с отцом, я использовала все возможные аргументы в пользу его предложения. Тогда папа внимательно посмотрел мне в глаза, едва заметно улыбнулся и покачал головой. В тот же день он составил и подписал указ. Так Станислав Тотский стал внештатным сотрудником и консультантом московского отделения ОБНВ сроком на пятьдесят лет. – Здорово! Просто прекрасно! – Сергей не смог сдержать своего возмущения. – Значит, если бы не ваша влюбленность в смазливого вампира десять убитых женщин были бы живы, а Губин не находился бы под гипнозом! – Послушайте меня внимательно, Сережа, Стас не убийца по своей природе. Он не приемлет грубое насилие. – решительно, но в тоже время мягко, произнесла женщина. – Я попытаюсь объяснить вам, что он за существо, прошу, не перебивайте и выслушайте до конца. Вы сами поймете, что он непричастен к убийствам. Сергей помрачнел, но все же кивнул в знак согласия. Юлия Григорьевна облегченно вздохнула и, доверительно глядя в глаза собеседника, начала свой рассказ: – Стас был невероятно обаятелен и галантен в обхождении, устоять перед его очарованием было практически нереально. Признаюсь, сначала меня покорила внешняя оболочка: его удивительные глаза, красота лица, тонкие нервные руки. Но после общения с ним я поняла, что в этом совершенном юном теле скрыта целая вселенная, настолько прекрасная и многогранная, что напоминает бриллиант. Стас чувствовал, видел, был причастен и знал о таком, о чем большинство других не имеют ни малейшего представления. Он беседовал с Циолковским и Фрейдом, курил опиум с Сальвадором Дали. Встречался с Инессой Арманд и юной Айседорой Дункан. Он знал Гумилева, Ахматову и Есенина, дружил с Игорем Северяниным и спорил с Владимиром Маяковским. Философы, поэты, художники и музыканты, начиная с первых лет двадцатого столетия, никто не расскажет о них лучше, чем он. Она устало прикрыла глаза, потерла лоб и вновь взглянула на собеседника. – Однако, его внутренний мир очень хрупок, как у всех тонких натур. Я понимала, что обязана сделать все, чтобы его вселенная не померкла и продолжала дарить свет другим. Для начала, Сережа, вы должны хорошо представлять, какой в ту пору была жизнь легальных вампиров, зарегистрированных на территории СССР. Они обязывались отмечаться, приходя на работу, и возвращаясь домой. Не имели права покидать место прописки, соблюдали комендантский час, составляли подробные доклады обо всех расходах и приобретениях, сдавая их каждое первое число месяца. Стас не выдержал бы и года такого существования, он привык быть свободным и никогда прежде не жил под чьим-либо контролем. До шестьдесят второго года он не имел регистрации, инкогнито проживая среди людей десятки лет. Зная это, я убедила отца не принуждать нашего консультанта дословно исполнять все предписанные инструкции. К счастью, папа безмерно любил меня и не мог отказать. Ведь он тоже все понимал. В результате специально для должности консультанта московского отделения ОБНВ был создан отдельный свод прав и обязанностей. Вскоре Станислав стал не только сотрудником, но и другом нашей семьи. Они сблизились с отцом довольно быстро, много беседовали, иногда играли в шахматы, папа почти всегда побеждал. Стас – несравненный рассказчик и приятнейший собеседник, если вы сблизитесь с ним, он раскроется и подарит вам частичку своей вселенной. Стас иногда чувствует себя одиноким и нуждается в общении. Да, нужно помнить, что он не человек, с собственным набором принципов и необычными представлениями о морали. Иное, странное для нас, но прекрасное и ранимое существо, безусловно заслуживающее понимания. Стас никогда не обидит и не унизит женщину, не нанесет вреда невинному, по его мнению, человеку и не ударит ребенка. Он не станет причинять кому-либо боль ради своего удовольствия и тем более отнимать жизнь. Поверьте, Сережа, я говорю так не из-за собственной приязни. Это объективная оценка его личности. Я влюбилась в него практически с первого взгляда, и мы сразу стали встречаться. Нет, не так. Это напоминало цунами, горячую волну страсти, сметающую сомнения и предрассудки, освобождающую душу и тело. Стас был невероятно нежен со мной. Он научил меня всему, помог раскрыть себя. Мы словно стали единым целым. Прекрасней ощущений я не испытывала никогда. Она мечтательно улыбнулась, словно вспоминая нечто невообразимо приятное. Сергей густо покраснел и опустил глаза в пол, а Юлия Григорьевна продолжила: – Стас сразу с головой погрузил меня в светскую жизнь московской богемы, познакомил с Владимиром Высоцким, Евгением Евтушенко и Иннокентием Смоктуновским. Я начала на равных общаться с поэтами, писателями и актерами, которых прежде видела лишь на театральных подмостках или в кино. Он открыл для меня совершенно новый волшебный мир ночной жизни, о котором я и представления не имела. Сережа, поймите, это было совсем другое время. Пустой серый город, одинаковые темные силуэты людей, никакой индивидуальности, никаких ярких красок. Стас был подобен глотку свежего воздуха, свету софит, проникшему из запретной Европы. Он одел меня по последней моде, не упуская ни одной мелочи. Стас мог с легкостью договориться с кем угодно и достать практически любую вещь. Вскоре в институте меня уже считали первой модницей, а от подруг и ухажеров не было отбоя. Он научил меня получать наслаждение от самых простых, и, казалось бы, обыденных вещей, как прием горячей ванны, еда и ароматы духов. Приучил курить, да, я курила целых шесть лет, пока мы были с ним вместе. Тогда это было невероятно модно. Алкоголь, даже травка – все это являлось неотъемлемыми частями нового мира, в котором я оказалась. Стас всегда ухитрялся первым добыть самые новые записи «The Beatles», как только они появлялись. Все годы, которые мы провели вместе, прошли под их волшебную музыку. А ночью город принадлежал нам, только нам двоим. У Стаса был портативный катушечный магнитофон, тяжеленная громадина, он носил его как пушинку. Мы катались по темным, ночным улицам на его «Форде», а из открытых окон звучала песня «Can't Buy Me Love», и никто не мог нам помешать. Он водил меня на аттракционы, заставляя смотрителей включать их лично для нас. Мы катались на колесе обозрения, и он рассказывал мне, что слышит в аромате ночного ветра. Мы часами гуляли по паркам и площадям, наслаждаясь пьянящей свободой. Это было ни с чем несравнимое ощущение. Поймите, Сережа, советский союз шестидесятых годов отнюдь не являлся самым свободным местом. Однажды, удивительно теплой майской ночью, мы забрались в фонтан и танцевали под брызгами, забыв обо всем. Неожиданно к нам подошел патрульный и, представившись сержантом милиции, потребовал документы. Я не волновалась, такое случалось почти каждую ночь. Но в тот раз Стас задумал нечто особенное. Он наклонился и прошептал что-то сержанту на ухо, тот ушел, а спустя минут десять вернулся. Боже, Сережа, у него была целая охапка алых тюльпанов! Они с трудом помещалась в его руках. Бедняга опустошил все ближайшие клумбы. Он сложил цветы к моим ногам, и босые ступни оказались буквально засыпаны тюльпанами. Я чувствовала их приятную прохладу на своей коже, нежный сладковатый аромат, я была так счастлива тогда! А потом мы поехали кататься на патрульном автомобиле. До самого рассвета сержант возил нас по пустым улицам ночной Москвы, не оглядываясь на заднее сиденье, а из окон милицейской машины звучала «Can't Buy Me Love». Это было волшебно. Юлия Григорьевна замолчала и печально улыбнулась своим воспоминаниям. – Но настоящее волшебство никогда не длиться вечно, иначе оно не было бы волшебным. – грустно опустив взгляд, призналась она. – Наш роман был подобен бесконечному порыву горячего летнего ветра. Как случайно упавший с дерева лист, он подхватил меня и закружил в бешеном танце, не отпуская ни на минуту и не давая передохнуть. Шли годы, я становилась старше. Учеба в вузе сменилась интересной работой, исследованиями, о которых я так мечтала. Преступлений, совершенных вампирами, в ту пору было совсем немного и у Стаса всегда хватало времени выспаться днем, а у меня нет. Со временем я начала уставать. Шел тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год, мы были вместе почти шесть лет. В это время Стас уже ездил на серебристом «Додже» и носил волосы до плеч. А как шли ему брюки, расклешенные от колена, яркие рубашки и приталенные пиджаки. Днем я работала над диссертацией, посещала лекции, лабораторию и помогала отцу, а ночью мы вновь погружались в бесшабашный мир квартирных вечеринок. Мы были с ним самой модной парой в Москве, на нас равнялись даже представители актерской элиты. Желанные гости на любом сабантуе, поэтическом вечере или концерте. Той ночью мы курили травку, пили глинтвейн и танцевали на квартире друга Высоцкого. Играла новая песня «The Beatles» «Revolution», мое дыхание сбилось, я отошла на диван, а Стас продолжал. Он наслаждался очередным мгновением, слегка улыбаясь, полуприкрыв глаза и не выпуская сигареты. Он не заметил, что меня уже нет рядом, так увлечен был музыкой и ритмом. А я сидела и наблюдала за ним, любовалась его движениями и удивительной грацией. Я смотрела на него и понимала, что он никогда не остановится, не оступится и не устанет. И тогда я четко осознала, что когда наше с ним время выйдет, я сама тактично отойду в сторону, чтобы позволить Стасу продолжать свой бесконечный танец с этим миром. Она замолчала, в карих глазах заблестели слезы. – И тогда вы его бросили? – осторожно спросил Сергей, а затем, чтобы утешить добавил. – Ну и правильно сделали, он был вас недостоин, подобным тварям вообще не место среде людей. – Нет. – решительно возразила она, строго взглянув ему в глаза. – Вы словно меня не слушали. Поймите, Сережа, таких созданий больше нет, и никогда не будет. Стас уникален как ценитель всего прекрасного, что есть на Земле, он должен продолжать жить. Без него мир станет на тон тусклее. И пусть я всего несколько лет провела рядом с ним, я все же стала частицей его вселенной. И возможно однажды, когда он будет рассказывать кому-то о своих приключениях в Москве шестидесятых, он скажет: «Моей спутницей была тогда Юлия Мережко, умная и очаровательная девушка». – Не скажет. – мрачно буркнул Сергей. – Он убийца и сегодня же заплатит за свои преступления. – Господи, да нет же! – с долей отчаянья воскликнула женщина. – Он никого не убивал, сколько же вам еще объяснять? Поверьте, я хорошо разбираюсь в людях, я жила с ним достаточно долго и могу с уверенностью сказать, в нем нет ни грамма жестокости. Нет гнева, агрессии, нет зла. Стас космополит, атеист и интеллектуал. У него нет ни понятия родины, ни четких идеалов, которые можно было бы отстаивать ценой крови. Если бы он и мог убить кого-то, то лишь защищая себя или дорогих ему людей. И то только в том случае, когда другого выхода просто нет. – Предположим, что все это так, – Сергей мрачно сдвинул брови. – Но он подчинил себе волю Губина, а если нет, то почему тогда, вы сказались больной и избегали с ним встречи? – Вам этого не понять. Я не хочу, чтобы Стас видел меня такой… – Юлия Григорьевна горько вздохнула, отвела со лба прядку седых волос, и чуть слышно добавила. – Такой, какой я теперь стала. Ее внимательные карие глаза вновь предательски заблестели. Сергею вдруг стало очень жаль эту сильную мудрую женщину, запутавшуюся в хитро расставленных сетях вампира. Он протянул руку и утешительно погладил ее по плечу. – Тотский не стоит ваших слез, он не любил вас, а просто использовал в своих целях. Он циничный и расчетливый убийца. – Нет! – Юлия Григорьевна порывисто встала, в ее глазах застыли слезы. – Стас любил меня, любил так сильно и безрассудно, что хотел подарить мне бессмертие! – Как?! – искренне поразился Сергей. – Он хотел превратить вас в вампира? – Да. Он хотел, но я всегда отказывалась. И чем дольше мы были вместе, тем чаще и настойчивее становились его уговоры. – женщина горько улыбнулась. – Он видел, что я начинаю стареть, а ему по-прежнему остается двадцать. На нас уже начали бросать косые взгляды, разница в возрасте становилась очевидной. Осенью шестьдесят восьмого, мне тогда должно было исполниться тридцать лет, он предложил отпраздновать мой день рождение у него на даче. Обещал устроить сюрприз, никаких гостей, только он и я. Я согласилась. Вечером, после ужина, когда мы танцевали, Стас вновь предложил мне стать такой, как он и я вновь отказалась. Тогда он совершил такое, что я не смогла ему простить. Станислав подверг меня гипнозу и, порезав наши запястья, смешал свою кровь с моей. Когда я проснулась утром, все двери и окна в доме были закрыты, а он сидел возле моей кровати с бокалом человеческой крови в руке. «С днем рождения, Юля», – я до сих пор помню, с каким чувством он произнес эти слова. Я разбила бокал и устроила ему страшную истерику. Я требовала немедленно меня выпустить, но Стас объяснил, что новообращенному вампиру опасен солнечный свет и примерно в течение недели я не должна выходить на улицу днем. Юлия Григорьевна неожиданно замолчала, словно вновь переживая случившееся. – И что? Что случилось потом?! – с нетерпением воскликнул Сергей. Женщина улыбнулась сквозь слезы: – Ничего. – Спокойно ответила она. – Абсолютно н и ч е г о. Я осталась обыкновенной смертной женщиной. Он ждал, еще пару часов, не теряя надежды. Хотел увидеть, как мой парез на руке затянется также быстро, как и у него. Но все осталось по-прежнему. Когда Стас, наконец, осознал, что ничего не вышло, он молча открыл дверь и просто позволил мне уйти. Если бы вы только видели, какими печальными были его глаза. Женщина на миг замолчала и, смахнув с щеки слезинку, вновь подняла на Сергея спокойные карие глаза. С того дня мы больше не оставались с ним наедине, а если встречались, то только по деловым вопросам, в присутствии других сотрудников. А позже стали просто друзьями. – Но почему? Почему вы не превратились? – Донцов смотрел на нее с искренним удивлением. – Помните, в день нашей первой встречи, я сказала, что чтобы стать вампиром, нужно этого хотеть? Так вот теперь вы знаете, откуда мне это известно. – Юлия Григорьевна вновь грустно улыбнулась. – Выходит, вы его не любили? – осторожно спросил Сергей. Женщина подняла на него взгляд и спокойно ответила: – Нет, я любила его. Любила больше всего на свете, даже больше себя самой. – Но тогда, почему же вы не захотели? – Не понял Сергей. Она вздохнула и снисходительно покачала головой. – Знаете, Сережа, у Гумилева есть такие строки: Не спасешься от доли кровавой, Что земным предназначила твердь. Но молчи: несравненно право – Самому выбирать свою смерть. Вот я и воспользовалась этим правом, сделала выбор, свой выбор. Потрясенный Сергей молчал, не зная, что и сказать. – Ладно, Сережа, – уже своим привычным ровным голосом произнесла Юлия Григорьевна. – Я чувствую, что Стас впутался в какую-то нехорошую историю, так что, я сейчас пойду, оденусь и мы с вами вместе поедем в штаб и поговорим с ним. Сергей напрягся и быстро окинул взглядом комнату. На буфете стоял на зарядке мобильный телефон, а у зеркала лежала связка ключей. – Хорошо, так и поступим. – пряча глаза, негромко подтвердил он. Женщина скрылась за побеленной дверью, очевидно, ведущей в спальню. Донцов выждал пару минут, затем подскочил к тяжелому трюмо и, навалившись на него всем весом, придвинул вплотную к двери. – Что вы там делаете? – раздался взволнованный голос Юлии Григорьевны. – Сережа! Дверь дернулась, потом затряслась сильнее. Наконец в нее гневно застучали ладонью. – Откройте меня немедленно, что вы себе позволяете?! Сережа! – в ее голосе звучали гнев и тревога. – Простите меня, но я тоже сделал свой выбор. – грустно ответил Донцов, забирая с буфета мобильник. – Сережа, прошу вас! Опомнитесь! Стас не убийца, клянусь! – в ее голосе уже звучало отчаянье. – Не причиняйте ему вреда, умоляю! Он никого не убивал!!! Она еще сильнее забарабанила в дверь. – Ответьте мне на последний вопрос, – подойдя к самодельной баррикаде, попросил Донцов. – Вы все еще его любите? За дверью все стихло. Сергей тяжело вздохнул и, быстро оборвав провод городского телефона, вышел в прихожую. Еще пара секунд и дверь квартиры двадцать шесть оказалась заперта снаружи на нижний замок, который нельзя отпереть изнутри без ключа.