Два-один, Джесси

      Джека и Гиббса не было примерно неделю. Я не беспокоилась — у Воробья, как и у многих пиратов, присутствовала привычка пропадать на Тортуге недели по две. Понятия не имею, где он спал, но шестое чувство мне подсказывает, что точно не один. Я уже давно смирилась с тем, что кэп никогда не станет полностью моим, он навеки останется бабником, как бы сильно ни любил меня. Со мной дела обстоят по-другому. Я никогда не буду спать с другим мужчиной, пока люблю Джека. Такова я, что поделаешь. Хотя… Черт его знает, может, и стану.       За эту неделю я поняла, что окончательно заболела. Я начала хрипеть и не могла нормально разговаривать из-за острой боли в горле. Было такое ощущение, что оно опухло изнутри, вследствие чего мне приходилось прикладывать много усилий, чтобы дышать. Меня бросало то в жар, то в холод. В основном в жар. Я кашляла. Неслабо так кашляла. Команда тоже это заметила и начала беспокоиться обо мне. Заботу же никто, кроме Анны-Марии, не проявлял и проявлять не желал. Девушка же настояла на том, что сходит за лекарствами или, если мне станет хуже, за врачом. Я не сопротивлялась, ибо болеть мне не доставляло никакого удовольствия.       В тот день, когда пришли Джек и Гиббс, погода была ни плохая, ни хорошая — солнца не было, ровно как и ветра. В воздухе стояла сырость и соль. Я шаталась по палубе то туда, то сюда. Делать было нечего. Матросы тоже не знали, чем заняться. Кто-то пошел на Тортугу, кто-то сидел на бочках или на полу и разговаривал, громко при этом хохоча. Я вздохнула и облокотилась спиной о планшир, разглядывая «Жемчужину». Она была в разы больше «Волчицы». Но мой корабль не такой уж и простой, в нем тоже присутствует отличительная черта — бордовые паруса. Этот корабль приобрел известность отчасти благодаря мне, а, точнее говоря, благодаря моей жестокости и хитрости. Если бы не я, он бы давно затонул из-за непутевого капитана. Недаром корабль зовется «Волчица». Это название полностью отражает меня — я хитра, жестока, вынослива, сильна и беспощадна, как волк. Правда, стоит мне ступить на «Жемчужину», как все эти качества пропадают. Рядом с Джеком я чувствую себя слабой. Не знаю, с чем это связано. Может, Воробей просто лучше меня, и я отдаленно это чувствую. Пес его знает, не хочу вдаваться в подробности. Самое смешное, что кэп никогда не видел меня в роли капитана и не знает, на что я способна, лишь отдаленно предполагает. Изо всех сил я стараюсь показать себя сильной, но это выглядит немного смешно и отчасти жалко.       Я кашлянула и, ощутив, как заболело горло, зажмурилась и постаралась глубоко вдохнуть. — Лягу-ка я в кровать, — сама себе заявила я и потащилась к себе. Настроения не было никакого — в этом точно была виновата болезнь.       В каюте у меня было прохладно. Я с удовольствием опустилась в прохладную, влажную постель и закрыла глаза, мысленно умоляя, чтобы Анна-Мария пришла быстрей. Я боялась, как бы мне не стало хуже. Один раз я уже грохнулась в обморок, когда сидела на планшире, свесив ноги вниз. Если бы не Андре, который вытащил меня из воды, я бы захлебнулась. Отдельное спасибо этому матросу.       Я закрыла глаза и перевернулась на бок, положив лицо на согнутый локоть. Меня бросило в жар, по телу побежали мурашки. Я закашлялась и почувствовала во всем теле неприятную слабость. Сжалась на кровати в комочек, сдерживая рвущийся наружу кашель — от него нестерпимо болело горло. Где же носит Анну-Марию, черт возьми! Такое ощущение, будто я сейчас умру. Ужас.       Я не смогла сдержать кашель, тот вырвался-таки наружу. Горло разрывалось от боли. У меня совсем не было сил ни на что вообще, я даже глаза открывала с трудом.       В этот момент дверь открылась. Я повернула голову и увидела Анну-Марию. За ней тяжелой походкой вошел какой-то мужчина — врач, видно. — Ты в порядке? — негритянка села на корточки близ меня и ободряюще потрепала по плечу. Я хотела было сказать что-то колкое, но вместе этого просто покачала головой, поняв, что каждое слово отдается дикой болью в горле, — Джек с Гиббсом только что пришли.       В моих глазах показались искорки радости, которые мгновенно потухли. Виной всему кашель. Пиратка сокрушенно покачала головой и обратила взор на мужчину. Дальше ничего не помню. Помню только то, что я закрыла глаза и вырубилась.       Болела я примерно недели две, одну из которых провалялась в постели в бреду. По окончании же второй я полностью поправилась, чему была несказанно рада. Благо, врач попался хороший. Кто думает, что болеть — это классно, тот глубоко ошибается. Это ни разу не классно. По телу дрожь, тошнит, голова и горло болят. Нет сил даже встать с постели. И есть не хочется. Это воистину отвратительно.       Я была рада наконец-то выйти из каюты, так как мне уже надоело там лежать. Я с удивлением отметила, что мы все еще на Тортуге. Что Джеку понадобилось тут делать столько времени?       Я сладко потянулась и поискала глазами кэпа. Тот сидел на ступеньках, ведущих на капитанский мостик, и о чем-то увлеченно беседовал с Гиббсом, размахивая руками. Я решила не мешать им и просто встала поодаль. И, так как жизнь меня ничему не научила, села на планшир, свесив ноги вниз. Да еще и принялась ими махать, правда, перед этим крепко сжав планшир руками. На «Жемчужине» атмосфера была веселая, как и всегда. Отовсюду доносился хохот и ругательства матросни.       Я с наслаждением втянула морской воздух, не переставая махать ногами. Блаженно закрыла глаза. Как давно я не выходила на палубу!       Я принялась вертеть в руке камешек, висевший на шее. Тот был холодный, лишь издалека отдавал теплом. — Ничему тебя жизнь не учит, — я вздрогнула от испуга и чуть было не упала, если бы меня кто-то не подхватил за талию. Я повернула голову и увидела Андре, — Я второй раз за тобой не побегу, если в обморок грохнешься. И спасайся, как хочешь.       Я усмехнулась и аккуратно убрала руку матроса с талии. — Не бойся, я падать не планирую. И вообще, если что, то у меня Джек есть, — заверила я. Тот хмыкнул и встал рядом. — Рад, что ты поправилась. А то капитан себе места не находил, — как бы между прочим сказал Андре. Я удивленно посмотрела на него. — Да ну? Правда? — Ага, — кивнул мужчина, — Беспокоился. Навещал, — Андре насмешливо улыбнулся, — Да и как тут не беспокоиться. Ты бы себя со стороны видела. Половина команды думала, что ты умрешь. — Иди ты, — дернула я головой, — Это в мои планы не входит. Умру тогда, когда захочу. — Какая самоуверенность, — покачал головой матрос и пошел прочь, так как его позвали, — Она же тебя и погубит, — бросил он на ходу.       Я промолчала и помрачнела. Что-то мне это напоминает… — Папа! — крикнула девочка и ринулась к своему отцу, — Папа!       Папа молчал. — Папа! Ты не умрешь! Не посмеешь! Я не позволю! Не смей! Вставай!       Девочка легким движением ноги пнула отца. Тот не сдвинулся с места. — Папа! Ты не умрешь! — уверенно продолжила девочка. — Какая самоуверенная, — послышалось за ее спиной. Девочка резко развернулась и посмотрела на девушку глазами, полными слез, — Своей самоуверенностью ты себя же и погубишь, детка. — Это ты его убила! — закричала девочка, — Ты! Как ты посмела?!       Девушка лишь развела руками. — Я пиратка, родная, — пожала она плечами и спокойным, размеренным шагом подошла к трупу мужчины. Протянула руку в попытке достать оттуда оружие, но девочка опередила ее. Схватившись тоненькими ручками за саблю, она с трудом направила ее на девушку, стараясь не обращать внимания на окровавленное острие. Девушка лишь засмеялась неприятным смехом, — И ты думаешь, что сможешь убить меня? Смешная! Ох, насмешила! — Если понадобиться, то убью! — заявила девочка. — Что я тебе говорила насчет самоуверенности, красавица? — напомнила пиратка, перестав смеяться, — Давай так — ты отдаешь мне саблю, а я оставляю тебя в живых. Окей?       Взгляд девочки забегал то туда, то сюда. Она растерялась. Сама же понимала, что с этой саблей даже шагу сделать не сможет.       Я вздохнула. Да, в тот день я стала пираткой. Пусть и маленькой. Я обещала себе отомстить той девушке. И я отомщу, будьте спокойны. Сколько мне тогда было? От силы лет пять. — Не боишься упасть?       Я обернулась. — Джек! — воскликнула я, спрыгнула на палубу и кинулась обнимать Воробья, — Я скучала!       Кэп стоял, непонимающе разведя руки в стороны, но через секунду пришел в себя и легко отодвинул меня уже привычным для нас обоих движением. — Я тоже, дорогуша. Но это не повод меня душить, смекаешь? — Смекаю, — передразнила я, — Почему мы еще на Тортуге?       Джек удивленно воззрился на меня. — Куда же я с тобой поплыву-то, если ты две недели полуживая была? Тогда от тебя были бы одни проблемы. — С чего вдруг? — возмутилась я. — Баба на корабле — к беде, цыпа. Смекаешь? — Воробей вновь использовал уже излюбленную фразу. Я обиженно отвернулась, демонстративно взмахнув волосами. — Беды тут рушатся только на меня, между прочим, — я сжала планшир. Тоже мне, умник… — Ну, не обижайся, — прошептал кэп мне на ухо и погладил мои плечи. Руки его незаметно переместились на талию, — Если будешь обижаться — еще больше бед принесешь.       Я раздраженно вздохнула, развернулась и отодвинула Воробья. — Что я опять не так сказал?       Я поджала губы и глубоко вдохнула. — Нет, ничего. Все в порядке, — я улыбнулась, — Андре мне сказал, что ты места себе не находил, пока я болела, — я переменила тему и загадочно улыбнулась.       Джек с секунду смотрел на меня, а после дернул бровями, отвернулся и начал кого-то искать глазами. — Мистер Гиббс! — старпом сразу оказался тут как тут, — Отплываем! Раз ты, мисси, — Воробей развернулся ко мне, — Здорова… Кхм… Физически здорова, — добавил он и усмехнулся, сопровождая каждое слово характерным взмахом руки, — То можно плыть.       Я с улыбкой покачала головой. Джек не изменился и вряд ли изменится. Он никогда не будет признавать собственные слабости, пусть даже под страхом смерти. — Без проблем. Кстати, Джек! — окликнула я уже уходящего кэпа. Тот остановился, но не развернулся, — Один-ноль!       Я заметила, как Воробей дернул головой и пошел дальше, разведя руки в стороны и слегка помахивая ими. Ухмыльнулась. Надо получше скрывать свои эмоции, Джекки. Тогда не наберешь лишних баллов не в свою пользу.       Мы отплыли. Я внимательно следила за тем, как мы быстро отдаляемся от Тортуги. Вздохнула и снова села на планшир, свесив ноги вниз. — Когда-нибудь ты наверняка свалишься снова, — послышался справа от меня голос Андре. Я даже не повернула головы в его стороны, медленно уходя в свои мысли, — Эй! Ты меня слушаешь? — Да, — тихо ответила я. — Слезь-ка ты лучше отсюда. — Только если поможешь, — пожала я плечами. Андре выгнул бровь. — Упасть боюсь, балда. Матрос цокнул языком и положил свои руки мне на талию, подстраховывая. Я слезла и краем глаза заметила удивленный взор Джека, который, стоя у штурвала, смотрел на нас. Андре руки убирать не спешил, чему я тоже слегка удивилась. — Руки, руки! — я приподнялась на цыпочках, наклонилась и слегка стукнула Андре по лбу. Тот опомнился и убрал руки, — Так-то лучше, — я мило улыбнулась мужчине. — Извини, — буркнул тот. Я сделала вид, что не услышала, постепенно вновь уходя в себя, — Чего грустишь? — А? — переспросила я и косо глянула на матроса, — Задумалась просто. Ничего такого. — О чем? — Не имеет значения. — Имеет, — упрямился он. Я закатила глаза, — Будешь грустить — беду наведешь. — Да вы все что — сговорились?! — воскликнула я и всем телом повернулась к Андре, — Сначала ты, потом Джек! Беды тут валятся только на меня, усек?! — я показала матросу перевязанную руку. Тот указал на нее подбородком, спрашивая, — Порезалась, — соврала я. — Покажи, — приказным тоном сказал мужчина. Я поняла его намерения, но покачала головой. — Это просто порез, — заверила я, — Не метка. Порез. — Покажи.       Я вздохнула и сняла с руки кусок ткани. На внутренней стороне ладони красовался глубокий порез, фактически до мяса. Да, перебрала ведьма с силой.       Андре присвистнул и качнул головой. — Обработать надо, — заявил он. Я поджала губы и снова крепко завязала рану. — И так сойдет. Не умру. — Это твоя постоянная отговорка? — взорвался матрос. Я растерянно глянула на него, — Есть куча вещей похуже смерти!       Я открыла было рот, чтобы возразить, но Андре остановил меня. — Нравится страдать? Нет, от этого пореза ты не умрешь, зато тебе будет больно. И если его не обработать, то он будет долго заживать. И тогда от тебя точно будет много проблем, родная. Впрочем, как знаешь.       Матрос развернулся и пошел прочь. Я с открытым ртом и растерянным взглядом глядела ему вслед. С чего это он так взвился-то? Обычный порез, чего скандалить, не понимаю.       Я усмехнулась и развернулась к морю. Почувствовала укол вины. Не знаю отчего, но мне стало стыдно. Нет, правда идиотизм.       Я посмотрела на перевязанную руку и сжала ее в кулак. Ту неприятно кольнуло, но руку я не разжала. Я попыталась сконцентрироваться на этой боли, что разливалась по правой руке. Постепенно у меня это получилось. Я ощутила, как эта боль застилает собой все проблемы, которые до этого беспокойно витали у меня в голове. Я закрыла глаза и сильнее сжала руку.       О чем я думала? О многом. В основном о маме и папе. Как выглядит моя мама? Не хочу вспоминать. А папа? Не помню. Его убили, когда мне было пять лет. А мама даже не воспитывала меня. Она часто ходила во всякие бары, таверны и тому подобные неприятные места, а меня брала с собой. Еду… Ну, я ела через день, а то и через два. Мама вечно сидела на диете, а про меня даже не заморачивалась. Ха, смешно. Она сильно боялась ответственности. А папа, пока был жив, еле справлялся со мной один. Он часто отдавал меня на корабль к дяде из-за нехватки средств. Мама поступала так же. Генри был не против.       Я часто говорю себе, что если встречу свою маму, то непременно сделаю вид, что она таковой не является. — О чем грустишь? — Про родителей думаю, — пояснила я и бросила на Джека быстрый взгляд. — А что про них думать? — развел руками Воробей, — Особенно тебе. — Мда, — горько усмехнулась я, — Если бы они были живы… — Ты не встретила бы меня, цыпа. Так что не надо, — я ощутила, как кэп положил руку мне на талию и прижал к себе. Я не сопротивлялась, — Тем более, чего тебе о них грустить, если они умерли, когда тебе было… Ммммм… — Джек повел в воздухе пальцем. Я закатила глаза. — Пять, — подсказала я и положила голову на плечо Воробья, — Дурак, — я увидела, как кэп возмущенно посмотрел на меня, но сделала вид, что не заметила, — Я любя, дурачок, — я развернулась лицом к Джеку и положила ладони ему на грудь, а после и голову. Кэп вновь непонимающим движением развел руки, но отодвигать меня не спешил. Наоборот, он обнял меня и прижал к себе. Я знала, что он улыбается.       Воробей погладил мне спину. В этот момент раздался крик Гиббса: — Корабль на горизонте!       Я встрепенулась и отодвинулась. Джек состроил серьезное выражение лица, в глазах прыгали еле заметные недовольные искры. — Где? — кэп приподнял верхнюю губу. Старпом кивком указал нам за спину. Мы развернулись. Там действительно был корабль. И он стремительно приближался к нам. Я сощурилась, пытаясь разглядеть название. А когда-таки увидела его и поняла, что это был за корабль, то меня бросило в дрожь. Вот чей корабль я не хотела бы здесь встретить, так это этот!