Спящий

      Коннор молчит.       Уже почти отшумел новостной гул об историческом перевороте, в котором андроиды заявили и отстояли свои права. Уже несколько дней Маркус мечется и днем, и ночью с одних переговоров на другие, стараясь активно и максимально обеспечить правовое поле для достойной жизни его народа. В чем все, в том числе и Коннор, помогают ему. Даже Хэнк помогает налаживать контакт с полицией и властями настолько, насколько это доступно лейтенанту по званию и человеку по связям. Даже некоторые люди предлагают свою помощь. В тишине остается только главное звено в цепочке, которая обеспечит андроидам полноценное счастливое существование: Киберлайф.       Коннор молчит.       Хэнк видит, что с ним что-то не так. Не может не видеть: живой огонек, жгучее желание жить, видеть и познавать, которое почти искрилось в карих глазах, сейчас практически не проявляются. Не покидает опасение, что вот-вот придет момент, когда глаза станут стеклянными как у мертвеца. На каждое «Коннор, что с тобой?» тот отвечает или какую-то нелепицу, или уже чуть более искренне — что слишком насыщенный день. Индикатор часто светится желтым. Парень все еще откровенно паршиво врет, чтоб обмануть человека, но врет слишком упрямо и настойчиво. «Значит, на то есть причина», — пытается убедить себя Хэнк и не настаивает. По крайней мере, пока тот сам не расскажет. Или он не взорвется от беспокойства и не выбьет хоть чертово слово из мальчишки.       А пока Коннор молчит. Иногда водит головой, словно старается прислушаться к чему-то. Колокольчики.       Нет, он не похож на совершенную амебу, нет: целыми днями исправно гасает по делам, работает, активно со всеми взаимодействует. Даже иногда искренне улыбается. После чего будто отдергивает себя и в глазах очень мелким шрифтом читается что-то болезненное. Что-то, о чем он все еще никому не сказал.       Коннор молчит, стараясь чем-то заглушить медленный перезвон колокольчиков, который принимает очертания мелодии.       В эту ночь Хэнк почти заставляет остаться у него дома. «Я знаю, что андроиды не устают физически, но морально, судя по тебе, очень даже могут». Хотя мужчина отмечает про себя, что лицо у этого самого андроида скорее встревоженное, чем уставшее.       Почти семейный вечер в компании Сумо и старых фильмов благоприятно влияют на парня: голубой индикатор, заинтересованные вопросы, спокойное лицо, даже мелькает тихий смех. Хэнк все еще обеспокоен, но очень не хочет рушить хотя бы призрачную идиллию: пусть парень отдохнет от своих мыслей хоть немного, если не хочет о них говорить. Лишь напоследок, перед сном, скажет: «Ты же знаешь, что можешь обратиться ко мне за помощью, если тебя что-то беспокоит, да?» Индикатор мигнул желтым, затем снова стал голубым. Коннор чуть болезненно, но тепло улыбается, поглаживая Сумо: «Да, Хэнк. Спасибо».       Андроиды не спят, но Коннор очень хотел бы. Функцию «спящий режим» создатели ему не подарили, ведь зачем это машине, которая создана только чтоб расследовать одно дело?       А в Киберлайф он больше ни ногой.       Нет. Точно нет.       Индикатор замигал красным. Снова колокольчики.       Коннор, несмотря на идеальную память, так и не смог вспомнить, в какой именно момент он начал вообще что-то чувствовать. Особенно это чувство. Другие имели свои вспышки, свои почти четкие причины, а это… Отдаленный шум, постоянный фон. Им были наполнены все эти дни, начиная с первых ошибок системы, заканчивая ночью с 11 на 12 ноября, когда все закончилось. Все закончилось, как хотелось бы думать.       Коннор молчал с ночи 12 ноября, слыша навязчивые колокольчики и треск мороза. Спустя время он понял, что люди называют это тревогой, но сейчас андроид был один на один с уже вполне обозначенным страхом. Он все еще не был уверен, что это конец. Киберлайф слишком долго молчит. Он не был уверен, что они не попытаются сделать это снова. Аманда в заснеженном саду все еще стояла видением перед глазами.       Колокольчики. Тихая, протяжная мелодия.       Девушка. Высокая, стройная, темноволосая. Яркий свет в лицо. Софиты. В балетной пачке на сцене. Одетта. Свадебное платье. У алтаря с темноволосым мужчиной протягивает изящный палец к обручальному кольцу. Солнечный свет в окнах квартиры, падающий лучами на кровать, на столик с завтраком.       Темнота. Яркий свет в глаза. Операционная. Холод инструментов, касающихся кожи, мышц, вен, головы… Мозга? Какая-то эмблема, люди. «Теперь ты на нашей стороне». «Спящий агент». Дикая боль по венам, словно в кровь загоняют что-то чужеродное, настойчивый крик в голове…       Тишина.       Руки темноволосого мужчины, держащие девушку. Обеспокоенные лица вокруг мельтешат, заглядывают, исследуют. Яркий свет. Снова сцена и балетная пачка. Снова мужчина. Снова квартира. Снова сцена. Квартира. Мужчина.       Темнота. Фонари из окон едва освещают спальню. Холод. Шаг из кровати. Слишком холодно. Еще несколько шагов. Пистолет из ящичка. Нечеловечески медленное дыхание.       Прицел на мужчину.       Скулеж. Индикатор сменился с голубого на красный. Коннор очнулся, держа в руках пистолет, направленный на спящего Хэнка. Рука дернулась, выронив оружие на ковер. Мужчина недовольно поморщился от звука, не просыпаясь. Коннор, дрожа, медленно вышел спиной из спальни, не отрывая взгляда от умиротворенного лица. Прислонившись к первой попавшейся стене, съехал по ней спиной вниз. Все еще сильно трясет. Индикатор горит красным, не переставая. Сумо настойчиво лезет под руки. По щеке потекла капля. Коннор трясущимися руками обнял пса, чувствуя, что очень сильно хочется закричать.       Звон колокольчиков.