Цветущая боль.

«Однажды мы замрем навеки в этом чудном цветочном вальсе. Но не оставим друг друга.»

      Каждый раз, когда его ранят, из-под ее кожи рвутся розы, черные, словно ночное небо.       Каждый раз, когда ранят ее, на месте ее ран у него прорастают кроваво-алые розы.       От них не избавишься, их не закроешь, они не исчезнут, пока раны на теле того, по чьей вине это происходит, не заживут. Их не срезать, они будут вырываться из-под кожи снова и снова, прорастая изнутри вновь и вновь. Черные и красные.       Когда его ранит слишком глубоко, розы появляются у нее внутри и, нежно обвивая внутренности, медленно душат их. Она давно бы уже умерла из-за роз внутри себя, если бы мысль о нем тоже умерла.       Когда ей очень хочется умереть, его скручивает от боли пополам. У этой боли нет видимой причины, она где-то внутри, еще глубже, чем его раны, намного глубже. Ей опять плохо, опять.       Он снова видит ее, снова замечает эту черную фигуру, незаметно скользящую по черному коридору. Черный, черный, черный. Ее черная одежда, темно-серые, почти черные глаза, даже ее имя*! Он никогда не любил черный, не любил темные цвета, но он любил ее. И, сам того не замечая, он полюбил этот цвет, этот цвет, связанный с ней так тесно, как не связано ничто в этом мире. О этот черный цвет, цвет ее роз.       Черный, в котором ты тонешь и от плена которого нельзя вырваться. Жаль тех, кто носит на себе этот цвет — смирение и боль, боль длинною в жизнь, ждет его. Вспомнить бы, когда был выбор, возможность поменять свою судьбу, но нет… Снова они прошли через огонь и лед, пытаясь изменить свою жизнь, пытаясь стать ближе друг другу. Задыхались друг от друга, умирали внутри. Но они бы ничего не изменили.       Смирение, одежды черного цвета, как бесконечность пустой Вселенной… О ты, Великий, если ты есть, даруешь ли ты нам покой?       Красной тонкой нитью этот цвет связывается с ее мыслями о нем. Эта нить, такая же, какой он вышивает по своему телу, по своей белоснежной коже, такая же тонкая и такая же алая. От мыслей о нем начинает слегка кружиться голова, как и от мыслей о красном цвете, цвете крови и страсти.       Красный, в котором горишь и который согреет тебя своим огнем. Возможно ли такое, что он даст сил этим несчастным и они преодолеют преграды вновь? Сметая все вихрем из лепестков, что горят, но не обжигают, он пройдет от мысков и до кончика носа, проталкивая кровь быстрее по венам. Они будут жить снова. После холода и пустоты черного им дается второй шанс — не выбор, нет.       Но ваша жизнь, не изменится ли она одним стремительным взмахом черного клинка?       Когда-нибудь, они поймут, что тонкая красная нить уже давно связывает их мизинцы и их сердца, и тогда… кто знает, что будет тогда?       Может быть, они останутся счастливы, а может, разлука подкрадется незаметно. Но нет, они не позволят чему-то разлучить их. Вот только известно ли богам любви об их бесконечной жертве? Смилуются ли над ними или выгонят прочь?       Они сами сотворят ноты их любви, сами напишут свой шедевр, что разыграется лишь в их сознании, и никем не будет познан секрет его звучания. В том их счастье, маленькая радость, как алое пламя свечи в чернильно-черном океане.       Они останавливаются на миг, встречаясь взглядами друг с другом. Спешить больше некуда, и их сердца будут биться в унисон. Плечом к плечу, против всего мира, но и за него. Танцуя вальс со Смертью, не посмеют оступиться. Не посмеют потерять друг друга. Ведь, кто знает, найдут ли они путь к своим сердцам во второй раз?       — Мы знаем. Мы найдем. Мы связаны.       

И ключ к нашим сердцам — розы. Черная и Красная. Истекающие кровью.