Между ударом и надеждой

Чего он хотел? И чего хочет сейчас? Тут стоило согласиться с Императором — это действительно важные вопросы. Люк вспомнил комнату для допросов и другой вопрос: «По каким идеологическим соображениям вы присоединились к Альянсу?» Он сейчас понял, что, по сути, так и не дал ответа. Как выразился Император, сказал правду с определенной точки зрения. Он называл причины, но они не были главным ответом. Почему он не уехал с Ханом, когда тот ему предлагал? Он предпочел что-то сделать, попытаться изменить... Вот только такое не говорят врагу, а Исард он тогда считал врагом. Император, безусловно, был в курсе так называемого допроса и видел его запись. Знать бы еще, чего он хочет сейчас. И вопрос, про который Люк совсем забыл. Кто он? Не повстанец — это очевидно. Нет, все намного проще: он сын Дарта Вейдера. И Император оценивал Скайуокера именно как сына ученика. Палпатин понимающе улыбнулся, уводя разговор в другое русло. Император когда-то очень хорошо знал его мать. В отличие от самого Люка. Это было несправедливо. Где-то защемило под сердцем. Но, по крайней мере, у него есть возможность узнать отца. — Буду рад видеть тебя при дворе, юноша. * * * А мальчишка уже не так наивен, как прежде. Чистый лист со стертым прошлым и еще неизвестной судьбой. Огонь его ученика, смягченный набуанской кровью. Причудливая комбинация генов. Отцовский талант к Силе и гибкость Амидалы. Сильный — такого не сломаешь. Целеустремленный, хотя на данный момент и не знает, куда идти. Неплохо, очень даже неплохо. Ему было бы жаль отдавать такого на заклание, так глупо и бессмысленно губить еще нераскрытый потенциал. Но джедаев интересовал не талант и не то, чтобы могло получиться из мальчишки. Но юнец бы все равно взбрыкнул. Своенравность и верность — удивительное сочетание. Мальчишка ведь все равно сделал бы по-своему. Пошел бы на многое, но остался бы верным и не предал. А понимает ли ученик, кому будет верен его сын? Ведь их связь со временем станет только крепче. Мальчишка сам выберет свой путь, а ему, Императору, нужно просто его скорректировать. Сейчас следует действовать Вейдеру. Ученик скоро очень многое поймет и многому научится. Люк захочет разобраться в том, во что его втянули. Он имеет на это право, как и на участие в игре, где ранее мальчишка должен был стать разменной монетой, точкой столкновения двух ситхов. Нужно лишь немного научить и дать возможность сыграть. И это вполне честно. По-ситхски честно. * * * Показатели наличия мидихлориан были очень высокими. После такого как-то кощунственно занести в документы сына отсутствие одаренности. Просто мальчишке так будет гораздо легче. Еще двадцать лет назад Вейдер собирался это сделать. Так поступали многие семьи. Например, семья учителя. Надо хотя бы пару лет не предавать огласке их родство. Просто чтобы вычислить потенциальных врагов сына, просто чтобы дать мальчишке время. Да и оповещать родственников Падме он тоже не торопился — как бы у семейства Наберрие не появилось планов на его сына. Впрочем, и у его учителя, скорее всего, уже были идеи по поводу будущего Люка. Но в любом случае можно было утверждать одно: вряд ли Палпатин предпочтет остаться в стороне. * * * Встреча с Императором побудила Люка узнать больше о матери. Скайуокер внимательно смотрел слайды из архива Сената. На снимках была изображена молодая женщина с удивительно теплыми карими глазами и серьезным выражением лица. Люк все никак не мог отделаться от ощущения, что она сильно напоминает ему кого-то. Вот рядом с ней стоит коллега. Скайуокер с удивлением узнал Мон Мотму. Хотя чего удивляться, что Мотма раньше была сенатором. Мон знала его мать. Возможно, они были подругами. Возможно, она знала, кто был отцом ребенка Амидалы. Возможно... Хорошее слово. Вот только он помнил оценивающий взгляд «матери Альянса», помнил мягкую, чуть снисходительную улыбку бывшего сенатора Чандриллы. На одном из других слайдов были изображены... Палпатина он узнал сразу — за двадцать лет тот ничуть не изменился. А рядом с ним высокий светловолосый голубоглазый молодой человек. Идеально прямая осанка выдавала в нем воина. Он стоял возле кресла канцлера, по правую руку. Телохранитель. Энакин Скайуокер был телохранителем Палпатина. А через несколько лет Энакин будет стоять подле Имперского трона, являясь правой рукой Палпатина. Учитель и ученик. Ситхи. Еще бы знать, кто такие ситхи. Да и что произошло в жизни его отца? Энакин, Вейдер... Имена не так уж важны. К имени можно привыкнуть. Он уже привык. А что, собственно, важно? Его непреодолимо тянуло к отцу. С Вейдером он чувствовал себя спокойнее. Так глупо, ведь он его практически не знал. Но он хотел его узнать. Все так сложно... Чтобы отвлечься от собственных мыслей, Люк переключил другое изображение. Темноволосый мужчина в белоснежных одеждах. Статный, уверенный в себе. Он смотрел на сенатора Набу, встречающую послов. Вот только... Только Люк понимал, что так на коллег не смотрят. Так смотрят на идеал, на мечту, на то, что никогда не смогут получить. Неразделенная любовь? Под изображением подпись: Бейл Органа, сенатор Альдераана. Опять Альдераан. Та самая планета, на которую хотел отвезти его Кеноби. Отвезти к этому человеку. Люк чувствовал, что Бейл что-то знает. Он знал его мать, они общались. Скорее всего, он знал и Кеноби, иначе Бен не полетел бы на Альдераан. Но как расспросить сенатора? Люк даже понятия не имеет, о чем спрашивать, да и Бейл вряд ли захочет рассказывать. Не говоря уже о том, что Вейдер его точно не отпустит на Альдераан. Он даже на Корусанте еще ничего толком не видел. Люк вздохнул — не хватало воли. Впрочем, ему не на что было жаловаться. Придется запастись терпением, но имени короля Альдераана он не забудет. * * * Датапад взметнулся вверх. Второй, третий, четвертый — подушка, дроид, комлинк — все вращалось в воздухе. Еще одно небольшое усилие — и меч тоже поднялся в воздух. Люк на секунду замер, очевидно, почувствовав его присутствие, но мальчик отлично помнил про самый главный контроль — контроль над собой. Отправив все предметы по местам, сын наконец-то повернулся к нему. Люк быстро учился. В глазах сына сверкал юношеский азарт. — Ты хотел поговорить, — сказал Вейдер, присаживаясь в кресло и жестом приглашая сына сделать то же самое. — Я хотел спросить тебя о Светлой и Темной сторонах Силы. «Хорошее начало разговора, мягко говоря», — отметил про себя лорд. Но рано или поздно они коснулись бы этого вопроса. Так уж лучше рано. — Это джедайская теория, — задумчиво произнес Вейдер, пытаясь не показывать в голосе недовольство. — Что, собственно, тебе непонятно? — Разница между ними, — пояснил Скайуокер. — Что ты сам чувствуешь? Люк старался избегать его взгляда. — Я ее не чувствую. Вообще. — Возможно, ее и нет. У Силы разные способы использования, я говорил тебе. А это просто джедайская догма, не более того. Люк вздохнул. — Ну... а кто такие джедаи? — сразу спросил он. Вейдер на секунду задумался. Перед глазами тут же промелькнули картины прошлого. — Это с какой стороны посмотреть, — неохотно ответил он. — А можно правду? — настойчиво потребовал Люк. — Ты читал Кодекс джедаев, — это был не вопрос, а утверждение. Мальчишка кивнул. Решил или подготовиться, или просто сложить свое мнение. — И как тебе? Люк поморщился. — Мерзко. — Запрет на привязанности и семью? — уточнил Вейдер. Люк лишь кивнул. — Я тоже не слишком понимал. Радовало, что у сына было в этом плане нормальное воспитание, с нормальными ценностями. — Но я рос до этого с матерью и стал падаваном только в девять лет. Обычно в Орден брали в младенчестве. И это никак не связано с мнением, что, чем старше, тем больше сложностей. При желании можно научиться. У тебя, например, я не заметил особых сложностей. — Тогда зачем? — Так было тысячи лет. Орден джедаев был закрытой полувоенной организацией, управляемой Советом, который мог спокойно посылать своих собратьев на смерть. Орден должен был служить Силе, но на самом деле преследовал собственные цели. Все одаренные рожденные на территории Республики должны были воспитываться в Ордене. Джедаи не имели практически никаких прав, в том числе на семью, на владение имуществом, распоряжением собственной жизнью. — Но как вообще подобная организация могла существовать? Просто это... — До определенного момента никто не знал содержание Кодекса джедаев. Орден был закрытой организацией. — Но узнали же. — Именно я обнародовал Кодекс, выложив его в открытый доступ, а также материалы, касающиеся того, как именно джедаи забирали детей у родителей. — И поэтому они... Люк чувствовал, что произошло нечто плохое. Но Мустафар — это то, о чем его сыну никогда не следует знать. — Кто такие ситхи? — быстро спросил мальчишка. Похоже, Люк считает, что, по мнению Вейдера, это все глупые вопросы, и потому осторожничает. Вот только абсолютная вера и отсутствие вопросов — это больше к орденским рыцарям. — У нас несколько другое отношение к Силе, чем у джедаев. Истинную картину мира не опишешь парой фраз. Ее надо увидеть, ее надо почувствовать. Всему свое время. — И в этом ваш конфликт? — Люк искренне удивился. — Да. — То есть это та самая причина, по которой вы пытаетесь уничтожить друг друга? — Джедаи хотят уничтожить ситхов, так как считают их искажением Силы. — А ситхи? — А ситхи не были намерены исчезать. * * * Высокая тогрута холодно смотрела на полупрозрачный призрак погибшего джедая. Ей не было его жаль. Он наделал много ошибок. — Как ты мог, Оби-Ван?! Как мог магистр совершить одну и ту же ошибку дважды? Они столько сделали, чтобы подобного не происходило. Столько жертв, столько усилий... — Ты выполнишь то, о чем я тебя прошу? — Кеноби все же чувствовал свою вину. — Это мой долг, — сказала она. — Кто его учитель? — Я не знаю. Он сокрыт от нас. — До определенного момента учитель защищает ученика, — храмовое знание одинаково для обоих Орденов.