Никто не знает, сколько их пропало

- Нет, ну ты объясни мне, что значит: "не отличаюсь умом или находчивостью среди других агентов"? Что это за самооценка? Так значит я уже четыре года борюсь с твоей низкой самооценкой и все без толку? Кошмар... Я уже битый час пытаюсь вырвать блокнот с моими записями из рук мужчины. Но, понятное дело, он сильнее и сколько бы я не прыгала, дочитает до конца, поэтому я решила что нет никакого смысла продолжать это дело. Просто сижу и наблюдаю за реакцией Кори. А тот сидит и покачивает головой. Я живу здесь уже четыре года. Замужем три. Никогда в голову не приходило, что за новогодней ёлкой я буду ходить в лес, а после горячей ванны или бани буду лететь с веселым визгом на улицу, где минусовая температура. Я уже так привыкла и ни о чем не жалею. А работаю в участке вместе с двумя помощниками. При надобности - всегда могу вызвать оперативную группу из города. Однако, лучше всего мне работается с Кори. Он, как никто, знает эти места, как никто умеет читать по следам, он как никто... Ой, да что я говорю, этот список можно продолжать вечно, но он с этим не соглашается. Скромный очень. А теперь, видите ли, у МЕНЯ плохая самооценка. Ну-ну... За эти годы мы вместе с мужем раскрыли восемнадцать убийств и шесть исчезновений. Большинство жертв из которых - женщины. Ни в чем не повинные индианки. Сердце кровью обливалось, когда я смотрела на очередную молоденькую девочку. На ее обледеневшие глаза и покрытые инеем волосы. Все они от чего-то убегали. И только в одном случае виноватым стало дикое животное. Она испугалась, побежала в лес, а оттуда дороги уже не нашла. В других же случаях были виноваты тоже дикие создания. Только вот, внешне они походили на нас. Я каждый раз хотела пристрелить очередного хныкающего и молящего не садить его в тюрьму представителя сильного пола. Только, иногда эта сила заводит слишком далеко. Туда, откуда возврата уже нет. Мы делаем все, что можем, но, скольких мы еще не нашли - сами не знаем. Горы умеют хранить секреты лучше всех. Они никогда никому ничего не скажут. А снег - он всегда прикрывает горы. Он помогает молчать. - Ты меня вообще слушаешь? Легкий щелчок по носу выгнал меня из задумчивости. Это стало нашей милой традицией. Я улыбнулась и потерла многострадальный орган. - Да слышу я, слышу. Кори перевернул страницу. - А знаешь, иногда полезно почитать дневник жены. Ты хоть можешь узнать, когда она начала что-то чувствовать к тебе, а то сама же никогда не признается. Мои глаза раскрылись до максимума, а я в немом страхе уставилась на сидящего передо мной мужчину. - Я что, об этом тоже писала? Он просто хмыкнул. Блин! Совсем забыла. Моя энергия резко возросла и я уже не помню, что он и выше и сильнее. Просто в памяти всплывали некоторые моменты, которые ему знать совсем не обязательно, а то еще загордится, как индюк. О, нет... Эта улыбка чем-то напоминает Чеширского кота и мне это уже совсем не нравится. Ну ведь и так знает, что я его люблю, зачем тогда дразнить? - Все, я на тебя обиделась! Перестав за ним бегать, вернулась на свое любимое место возле камина. Как могла, надула губы и стала делать вид, что совсем его не замечаю. Кори подошел к моему креслу, сел возле него на пол и стал смотреть мне в глаза. Серьезно смотреть. Прошла минута. Две. После сто восьмидесятой секунды я перестала считать и не вытерпела. - Ну встань же ты с пола! Он холодный. Кори улыбнулся. - Я знал, что ты не выдержишь и заговоришь первая. - Я знаю. Его брови комично взметнулись вверх. - Просто, по-другому ты бы не садился возле меня, пытаясь прожечь взглядом, - я мстительно улыбнулась, - я же тебя насквозь вижу, забыл? Он со вздохом поднялся, взял меня на руки, сел в кресло сам, а меня умостил на своих коленях и обнял. Для меня это самое лучшее, что только может быть. Я чувствую себя кошкой, которая спит на голове у хозяина, довольно мурлыкая от удовольствия. И вот сейчас сижу и улыбаюсь. Приятно же. Я закрыла глаза и наслаждалась теплом. - Знаешь, а ты тоже не выходила у меня с головы еще с нашей первой встречи. Я открыла глаза и обнаружила, что он одной рукой обнимает меня, а другой держит мой дневник. - Ладно, уже. Читай, - пусть знает всю правду, - я тоже постараюсь повысить твою самооценку. Вести дневник я стала еще когда была юной девушкой. Вся голова была забита мечтаниями об опасной и такой интересной работе, которую другие будут уважать и ценить. Братик тогда нарисовал мой портрет и торжественно вручил его мне на день рождения. На нем мои волосы были красного цвета, а глаза немножко больше, чем голова, но это не имело совершенно никакого значения. В тот же день я купила себе толстый блокнот в коричневой кожаной обложке и начала писать про свою жизнь. Я писала о своих переживаниях и о радостях. О даже незначительных продвижениях в работе и о вечных криках и бурчании шефа, от которого иногда хотелось закрыться в коробке. Я всегда возила его с собой и, где бы я не находилась, мой портрет всегда вызывал улыбку и поддерживал во всем. Я писала все, что накопилось в душе за день. Иногда могла не брать его в руки неделями, а потом выплескивала туда все, что накопилось. Я знаю, что это не очень хорошо. Знаю, что свои проблемы нужно решать с кем-то, и своими радостями тоже нужно делиться с кем-то, но с кем? У меня не было друзей. Все думали только о себе и не хотели общаться с простой девушкой по-человечески. А когда видели, что я чего-то добилась, только сухо говорили: "Поздравляю". Мой мир стал напоминать книги Рэя Брэдбери. Не люди, а роботы, которым все равно. Или может, это смерть брата меня так отдалила от людей? Сделала дикой, что-ли. Я не знаю. Поэтому это книга моей жизни. И сейчас она в самых надежных руках. Кори дочитал и захлопнул блокнот. Мы немного посидели в тишине, смотря на огонь. - Ты хочешь кофе? - Да, я была бы не прочь. Он встал со мной на руках, а потом, вдруг перекинул себе через плечо и весь мой обзор ограничился только деревянным полом. - Ну, Кори! Я так хорошо сидела!Перестань себя вести как варвар! Я попыталась легонько постукать его по спине. Нет, ну как это называется скажите? - Женщина, ты меня удивляешь, - он вместе со мной направился в сторону кухни, - ты ведь хотела кофе? - Ну да. - А у меня было два варианта: либо слушать возмущения из-за того, что тебе было так тепло, а тут я такой вредный, взял и все испортил, - я улыбнулась и чувствовала, что он тоже улыбается, а он продолжил дальше, - либо я выслушиваю причитания из-за того, что не дал спокойно посидеть. Ну так вот, я решил не лишать тебя тепла, а ты? Ты? Видишь, какая ты неблагодарная? - он шлепнул меня по пятой точке, - от знал бы - не женился. Меня прямо-таки распирало от чувств. - Иногда мне кажется, что ты женился на мне из-за того, что у меня есть кофемашина. Он резко замер с одной чашкой в руке. Потом, недолго думая, поставил ее на стол. - Ах вот так, значит? - Да, вот так! - Ну все, - я почувствовала, что мы поднимаемся по лестнице, - сейчас тебя ждет очень серьезный разговор. - Что, прямо так все серьезно? - Миссис Ламберт, вы просто вынуждаете меня идти на крайние меры. - Папа, а что ты делаешь? Мы резко остановились. Мне очень интересно, что подумал ребенок, увидев нас и услышав наш разговор? Наконец-то я почувствовала землю под ногами. - Дженни, ты так раскраснелась, - мальчик подошел ко мне ближе, - с тобой все хорошо? - Все хорошо, зайка, - дала легкий подзатыльник этому варвару, - а ты почему не спишь? - Я пить захотел. Кори спустился налить сыну молока. Я очень рада, что мама его отпускает и что мальчик приезжает к нам на все каникулы и иногда на выходных. Он явно пошел в маму: характер ангельский. - Пошли, сын, отведу тебя в комнату. Я отошла в сторону, пропуская отца и сына наверх. Проходя мимо меня, Кори подмигнул. Я закатила глаза. - Спокойной ночи, Дженни. - Сладких снов, Кейси. Ну что же, кофе все-таки нужно сварить. Кофемашина действительно чудо. Что бы без нее делала - понятия не имею. А так еще и Кори к кофе приучила. Когда почувствовала теплое объятие со спины, стало очень легко. - Уснул? - Да. Мы начали пить кофе, когда Кори решил продолжить предыдущую тему. - Ты знаешь, я очень рад, что ты перестала вести дневник со дня нашей свадьбы. Я удивилась. - Почему так? - Просто, это значит, что у тебя в голове не осталось невысказанных мыслей и ты всегда делилась со мной всем. Боже, как я люблю этот взгляд и эту улыбку! - Ты себе даже не представляешь, как мне повезло, что я встретил тебя. В глазах начало покалывать и я от смущения опустила взгляд на пол. - Я тоже люблю тебя. И улыбнулась. - И знаешь, у меня родилась идея. - Мадам, я весь внимание. - Ну перестань меня смешить, я серьезно! - Ну все-все, я слушаю. - Я хочу написать книгу, - глоток кофе помог собрать мысли и продолжить предложение, - книгу о здешних женщинах. О их тяжкой жизни и судьбе. Ты же сам видишь, сколько девушек стновятся жертвами несправедливости и я хочу, чтобы все об этом знали. Я добавлю некоторые главы из этого дневника и еще допишу туда страницу о сегодняшнем вечере. Он задумался. А потом, взял мою руку и приятно сжал. - Ты же знаешь, что я тебя поддерживаю. Во всем. И ты знаешь, что мне эта тема близка. Так что, - он прочистил горло, а я сжала его руку в ответ, - я могу помочь, если ты хочешь. - Я думаю, это будет замечательно. И ты знаешь что? Я хотела найти статистику пропавших, но найти ее так и не смогла. - Потому что ее нет. Мы смотрели друг на друга и не нужно было слов. Иногда это просто пафосные звуки, которые ничего не передают. А вот глаза... Глаза врать не умеют. - У меня есть предложение, - Кори встал и куда-то пошел. Потом вернулся с листком бумаги и отдал мне его в руки. - Я бы очень хотел, чтобы начало было именно такое. Я посмотрела и поняла, что это стих Эмили. Красивые ровные строчки, а сбоку - большое красочное дерево. - Ты уверен? Я подняла свой взгляд на него и поняла ответ. - Не важно ведь, кому написано, - он улыбнулся, - важно кем. Не выдержав, подбежала к нему обняться. Я решила включить несколько страниц своего дневника в книгу. И сейчас я пишу эти строки впервые, после нескольких лет молчания на бумаге. Это мой последний списаный листок в дневнике.

***

"Статистика пропавших без вести ведется по всем группам населения. Но не учитывает женщин коренных народов США. Никто не знает, сколько их пропало".

***

В мире моих детских грез есть луг. Там ветер играет ветками дерева, Рассыпая блики света по глади пруда. А дерево высокое, большое и одинокое. Бросает на траву широкую тень. Наступит день, я прислонюсь к нему, И буду смотреть на долину, Которая сияет и теплеет на солнце, Но никогда не горит. Я буду смотреть, как лист оживает, Затем - золотится на бликах лучей, А потом - темнеет и исчезает, Оставляя дерево в одиночестве. Но оно не умирает. Я прошу, пусть зима никогда не наступит. И в этой колыбели, где хранится все, Что дорого моему сердцу, Я берегу воспоминания о тебе. Когда я буду мерзнуть в трясине реальности, Вдали от твоих любящих глаз, Я вернусь в мой мир, закрою глаза. И лучшим утешением мне будет то, Что я знаю тебя.*