In Your Arms

Шум прибоя, легкий ветер, морской бриз, дарящий легкость, свежесть и почти невесомость, крик чаек, крепкие объятия, едва ощутимый поцелуй в затылок, размеренное дыхание, спокойствие. Спокойствие. Именно это чувство обволакивает меня с ног до головы, укрывая собой, как приближающийся прибой накрывает морской берег. Снова подул ветерок, я содрогнулась, руки мужчины крепче прижали меня к себе — от него исходит невероятное тепло. Легкое, едва ощутимое поглаживание по спине, оно успокаивает, убаюкивает, убеждает, что всегда можно рассчитывать на него. Прикосновение его губ к щеке — обычное, по-детски невинное, но наполненное большей любовью, чем всякий поцелуй. Следом идет поцелуй в нос — нежность. Лоб — забота. Губы — страсть. Наши пальцы сплетаются в замок — верность. Он спокойный, надежный, с ним хорошо находиться рядом и молчать, наслаждаться тишиной, рядом с ним — дом, уют. Он нежный и любящий, хотя внешность этого мужчины говорит об обратном, он большой, как медвежонок, за ним как за каменной стеной, за которой можно спрятаться, которая защитит от любой непогоды. Он смелый в своих мечтаниях, поступках и намерениях. Он настоящий и искренний. А ещё, он — любим. Я поднимаю глаза и встречаюсь с его взглядом: озорные огоньки будто решили устроить танцевальное шоу в его глазах, лучи садящегося солнца заставляют его слегка прищуриться, на губах играет улыбка. Он склоняет голову и щекой прикасается к моей макушке. Молчит, а потом эту короткую тишину нарушает его низкий, немного хриплый голос: — О чем ты думаешь? — Ни о чем. И обо всем. А ты? — О нас, — он опускает обе свои руки мне на талию и крепко обнимает, сцепляя пальцы в замок, носом проводит по волосам и улыбается. — Думаю, что же мне делать. — Ты о чем? — я непонимающе смотрю на него, удобнее устраиваясь у него на коленях. — Я хочу перестать скрываться от всех, хочу говорить о своих чувствах открыто. Но постоянно думаю о том, что скажут другие. — Шеннон, с каких пор тебя это волнует? — Эми, раньше это было несерьезно. А сейчас… — он замолчал, сделал глубокий вдох. — Сейчас я как никогда настроен серьезно. Я почти в два раза старше тебя и… Я прикрыла рот Шеннона ладошкой, посмотрела ему в глаза, убрала руку и, придвинувшись к нему ближе, поцеловала в уголок губ, прикасаясь ладошкой к его щеке. Его руки тотчас обвили мою талию, и он, касаясь спиной песка, потянул меня на себя, запускал пальцы в длинные черные волосы. Возле глаз были едва заметны паутинки из морщин. Я пальцем провела по его бровям, потом по щеке, затем по подбородку и опустила палец на шею, а он просто смотрел на меня и улыбался.  — Шеннон, мне всё равно, что подумают другие. Это не их жизнь, не их дело. Это наше. Мы можем перестать скрывать всё, быть открытыми и плевать на всех. Надо быть честным с самим собой, а не оправдываться перед кем-то, — я легла рядом с ним, обняла за пояс и положила голову ему на грудь, чтобы слышать, как стучит его сердце. — Знаешь, год назад, мне казалось, что все отношение — это просто игра. Но встретила тебя: взрослого, но с мальчишеской улыбкой и озорным огоньком в глазах, серьёзного, но такого весельчака, надежного, но в тоже время иногда безголового и поняла, что пропала. Пропала в твоей любви, заботе, ласке, ощутила рядом с тобой то спокойствие, которого так не хватало, стала более уверенной, чувствуя твою поддержку во всем. Ты никогда не ставишь себя выше меня или кого-то другого только потому, что ты мужчина и занимаешь какое-то положение в обществе. Рядом с тобой я чувствую, что нужна, что не просто так брожу по этому миру и всегда знаю, что мне есть кого ждать, чтобы обнять, подарить капельку тепла, чтобы ты забыл обо всем и отдохнул. Знаешь, когда ты сел рядом в том кафе и угостил меня мороженым и ничего не попросил взамен только потому, что я выглядела слишком грустной, это заставило меня поверить в то, что этот мир ещё не совсем прогнил, что у человечества ещё есть надежда. Ты влюбил в себя одним только поступком. — Ты ведь узнала меня тогда. Я видел это в твоих глазах, но ничего не сказала. Почему? — А зачем? Я никогда не считала, что если человек знаменит и ты его узнаешь, то надо обязательно вопить, как ненормальная, — я усмехнулась и плотнее прижалась к Шеннону. — Тем более, ты сам тогда пытался разговорить меня, а потом крепко обнял, будто мы были старыми друзьями. И когда я оказалась в твоих руках, я была готова отдать тогда всё, чтобы стоять так целую вечность, прижиматься к твоей груди, крепко держаться за тебя и держать тебя, если понадобится. Тогда я поняла, что в твоих медвежьих объятиях мой дом, который я не променяю ни на что и никто не смеет упрекнуть меня в моих чувствах. — Знаешь, что я больше всего люблю в тебе? — Шеннон пальцами водил по моему плечу, вызывая легкую дрожь. — Твою мудрость. Ты всегда умеешь подобрать нужные слова, которые мне порой так нужны. Я люблю тебя, малыш. Я подняла голову и посмотрела на мужчину, который с невероятной любовью в глазах смотрел на меня. Я пальцами провела по его щеке и он накрыл мои губы своими, целуя так нежно, как только может и умеет. Подул лёгкий ветер, обдавая нас морской свежестью, Шеннон лишь крепче обнял меня. Мы дома. Рядом друг с другом. Мы любим и мы любимы, и пусть весь мир подождёт.