море;

свобода тянет тоненькими верёвками, ведёт на стул, дальше на стойку, потом, возможно, доведёт до тёмных небес со звёздами. женя майер словно тряпичная кукла дергается на все его слова, повторяет все движения за пальцами кукловода. свобода заставляет скидывать туфли и веселиться до громкого смеха, до лёгкого опьянения. максим кружит-кружит-кружит. воздух давно променяли на дурманящий запах сигарет в темном углу туалета. он давно все простил, он давно все забыл, а внутри лишь пусто. пусто. пусто. в голове картинка дальневосточного моря, его тихий шум из-под льда. голубые глаза напротив тонут в этом сине-зеленом море. аорты расширяются до невозможных пределов. женя кружится все сильнее. голова следит за каждым поворотом. никакой тошноты, лишь нирвана. женя этот шум моря слышит, считает родным и знакомым. ей хорошо. тысячи лиц теряются в бесконечном водовороте непонятных дел. ей важно только то, что длинные пальцы держат, чтобы не упасть. держат, чтобы майер не падала долго и быстро в бездонную пропасть. почему кого-то должна волновать чья-то маленькая радость? все тянут какое-то вино, улыбаются как-то слишком широко, танцуют совсем рядом. вот-вот вытеснят женечку майер. только максим не позволит, потянет на себя, с ней сольётся, но вместе будут. у каждого внутри эхом отдаётся, что после останется только горечь. тонкие пальчики плавят максима прямо как в «сестричке». весёлая песня гринберга уходит на второй план с этими всеми людьми, камерами. когда глаза встречаются с глубоким смыслом внутри — происходит буря, ураган. все так же, как и на море том, который во владивостоке. он что-то шепчет про то, что волна тихо-тихо набирает скорость, а потом накрывает с такой силой, что тебя отбрасывает на километры. вот и сейчас максима накрыло до самого сердца девушки. далеко-далеко, где одни тернии. а потом неожиданно бьет током с названием «сестричка». оба смеются тихо-тихо и прячут лица в шеях друг друга. женя что-то шепчет про «секс в глазах». твои же слова, хохочет евгения. «я с тобой улетаю». неприлично быть на людях так близко. косятся, что-то шепчут, громко-громко кашляют. прекращайте, говорят. закончилось все. только у женечки в сердце что-то играет до сих пор. мелодия душещипательная, тянет внутри все, заворачивает. хватит, наигрались. пора из лёгких выводить чувства всякие, да сигаретами наполнить. поэтому майер осторожно отпускает ладони, рвёт те самые нити. туфли забыла, жень, босиком простудишься. у свободы остается пустота рядом, которая уже столько лет сопровождает его. бок о бок, нога в ногу. парень на ладони смотрит. на них словно лепестки роз остались. пока они в карманах кофты пальцы переплетали, в них цветы успели прорасти. — стой, куда же ты, туфли забыла. майер. майер хочет убежать, наверное. потому что запах соли, шум моря ни к чему не приведут. но одна ниточка осталась еще. не все успела оторвать, слишком спешила. поэтому свобода тянет, наматывает и к себе приближает. темно, ничего не видно. одни огни московских машин, высоток видны через панорамное окно. пока девушка смотрит на все это, в этих огнях прорисовывается силуэт очень знакомый. с волосами этими, с морем своим. пальцы его медленно-медленно шажками водят по спине снизу вверх, пересчитывая спинные косточки. раз, два, три. доходят до шеи, потом он ладонью гладит и чувствует мурашки. одна за одной покрывают её бархатистую кожу. свобода в этом деле немного грубоват: резко дергает, больно давит. одно объяснение находится: он хочет её прочувствовать всю. каждую клетку. вдыхает аромат волос. они, конечно, морем не пахнут. зато отдают осенними яблоками деревни. необычно. хочется, чтобы привычно было. свобода губами тёплыми целует макушку майер. он чувствует-чувствует. убирает волосы с ушей и дышит томно. у неё все дыхание исчезает куда-то. оба чего-то ждут, но даже подумать бояться. у жени майер губы мягкие и горячие. они бутоном раскрываются на нем. они стоят сначала просто прижавшись, словно не знают, что делать дальше. словно маленькие дети со школы только что сбежавшие. внутри так хорошо, что не верится даже. евгения жмется сильно-сильно, боится, что тот исчезнет и расплывется в темном пространстве и во всех чувствах. свобода боится делать что-то. вдруг сон какой-то. поэтому осторожно тянет верхнюю губу и отстраниться совсем не может. майер трогает-трогает-трогает. по волосам проводит, что у парня приятно щекотит в области ушей. пальцами рук его ладони находит, потому что это необходимо ей. якорь. — малыш. оба они плывут по тихому морю. по тому самому — дальневосточному. дом нашли внутри друг друга. люби меня только, говорит. никому меня не отдавай только, шепчет. а он тихо-тихо тянет на себя. ведёт за собой совсем неаккуратно. звёзды уже рукой достать можно.