Мехико

— Можно? — я постучала в полуоткрытую дверь отцовского кабинета и осторожно заглянула внутрь. Отец сидел за столом и, хмурясь, смотрел в экран ноутбука. — Ого, проходи, — он указал на стул, на который я должна была сесть. Мне жутко захотелось занять противоположный, но я решила подавить эту идею, чтобы наш разговор прошёл нормально. — Быстро же ты меня простила, и двух месяцев не прошло, — он саркастично хмыкнул. — Вообще-то прошло четыре года, и это только перемирие, — сказала я тихо, не поднимая взгляд на отца. — Я никогда тебе не прощу предательство с Хорхе. Но сейчас я пришла говорить не об этом, — я глубоко вдохнула. — Расскажи мне, пожалуйста, что происходит вокруг нас в данный момент? Почему мы должны здесь прятаться? Отец отодвинул от себя ноутбук, снял очки и встал. Мне показалось, что он сейчас просто уйдёт из комнаты, но вместо этого он плотнее закрыл дверь и начал ходить взад и вперёд по кабинету. — Дочь, тебе не нужно вникать полностью в это дело. Но если в общем описывать нашу ситуацию... — он остановился посреди кабинета и задумался. — Один сумасшедший бизнесмен думает, что я присвоил себе его деньги. Но это не так! — отец посмотрел мне в глаза, чтобы показать свою искренность. У меня не было причин не верить ему. — Когда я сказал, что не собираюсь отдавать ему то, что ему не принадлежит, он начал угрожать, что я больше вас не увижу, — я ещё никогда не видела отца таким. Он выглядел беспокойным и уязвлённым. Его образ непробиваемого мужчины, сложившийся у меня за 21 год жизни, растаял. — Я не мог вами рисковать, поэтому нам пришлось скрыться. Сейчас через своих партнёров и помощников я веду с ним переговоры, но пока что они не увенчались ничем. Он вернулся за стол и придвинул к себе ноутбук. Я молчала и просто следила за действиями отца. Минут через 5 он снова посмотрел на меня. — Если ты хотела спросить, как скоро мы сможем отсюда уехать, то я не знаю. Извини, — мне показалось, что его глаза вот-вот начнут слезиться. Я была в шоке. Как я могла всю жизнь думать, что он меня не любит? Он просто показывает это по-другому, как умеет. Обеспечивает нас, делает всё, чтобы мы с мамой ни в чём не нуждались. А я вела себя как эгоистка, хотела, чтобы он сосредотачивал всё внимание только на мне.  Я подошла к нему сзади и обняла. — Пап, — я впервые за 5 лет так назвала его. — И ты извини меня. Я вела себя неправильно. Я тебя люблю, — он с благодарностью посмотрел на меня, и я не смогла сдержать слёз. Я была очень рада нашему примирению. — Если бы я не встретила Максима, меня бы ничего не тянуло обратно. Но я люблю его и эта разлука просто ужасна. — Я всё понимаю. Я всегда очень любил твою маму и не мог уезжать от неё дольше, чем на неделю, — я улыбнулась и вспомнила, что за всю мою жизнь ни разу не слышала, как они ссорились. Мама всегда была за отцом, как за каменной стеной, а он всегда находил у неё ласку и заботу. Только сейчас я поняла, что моих родителей можно назвать идеальной парой. — И тебя я очень люблю и пытаюсь сделать всё, чтобы мы отсюда уехали. Но пойми, это зависит не только от меня, — я молча кивнула. — Я тебе обещаю, ты увидишь своего Максима.

***

Я ещё какое-то время сидела у папы в кабинете, рассказывая ему про свою жизнь и про Максима. Также я сказала, что не хочу видеть здесь Хорхе, но папа повторил мамины слова, что Хорхе помогает ему и не может отсюда уехать. Я снова попыталась смириться и просто избегать его, поэтому, когда вышла из кабинета, быстрыми шагами направилась в свою комнату. Мне оставалось пройти метра 3 до двери, но меня вдруг резко втянули в другую комнату и закрыли дверь на ключ. Я не успела ничего понять, как уже лежала, а надо мной склонялся Хорхе, двумя руками придавливая мои руки к кровати. Я хотела закричать, но он сразу же приложил мою руку ко рту, опять же придавливая своей. Мои ноги он тоже прижал собой. Я буквально была в ловушке, не могла ни пошевелиться, ни закричать. Он жутко улыбался и разглядывал моё лицо. — Знаешь, за эти 4 года ты изменилась. Стала более взрослой, женственной, утончённой, — он посмотрел на мою талию, а затем поднял взгляд выше. — Но всё так же носишь слишком закрытые футболки, я тебе ещё тогда говорил, что мне это не нравится, — я попыталась хоть что-то сделать, чтобы освободиться, но он только сильнее на меня надавил. — Ты же знаешь, что я не люблю причинять боль. Но если ты будешь сопротивляться, мне всё-таки придётся это сделать, — теперь я просто пыталась не зареветь. Я понимала, что в такой ситуации, когда я обездвижена, он тоже может мало что сделать. И хоть я была в ужасном положении, оно гарантировало мне некую защиту. Единственное, что он мог делать, это смотреть на меня и пытаться поцеловать, ничего больше. Но даже так он начал делать то, что привело меня в ужас. Понимая, что целовать меня в губы – не вариант, он начал покрывать поцелуями моё лицо, а затем перешёл на шею. И тут произошло кошмарное. Мои подобия извиваний ни к чему не привели, и он оставил на моей шее красное пятно. А потом ещё одно. Тут я уже не сдержалась, слёзы полились ручьями. Это немного замедлило действия Хорхе, но не остановило. Он продолжал спускаться ниже. Моя любимая плотная футболка не позволила ему осуществить желаемое. Он не мог её поднять, потому что его руки были заняты. Он решил освободить одну, перенеся мою руку, которую он держал на кровати, к моему рту, чтобы одной своей рукой держать сразу две мои. Однако его план дал осечку, и я смогла высвободить сразу две руки. Я незамедлительно дала ему такую пощёчину, что он пошатнулся и не сразу смог прийти в себя. Я упёрлась руками ему в грудь, пытаясь освободиться, но он только сильнее придавил меня своим телом. Тогда я попыталась перекатиться к краю кровати, и это получилось даже лучше, чем я думала. Я смогла свалить Хорхе на пол, и он обо что-то ударился, из-за чего долго не мог решить, что делать. Я воспользовалась этой заминкой и выскочила из его комнаты. Я думала сразу рассказать всё отцу, но его кабинет был далеко, я боялась, что Хорхе успеет меня догнать, поэтому бросилась в свою комнату, находящуюся ближе.

***

"Ребята, привет. Я очень рада, что вы встретились и что теперь оба знаете достаточно. Я очень вас люблю, одного как друга, другого как главного человека в моей жизни. Очень скучаю и хочу поскорее увидеться. У меня всё нормально. Слежу за всеми играми и интервью. Последнее мне понравилось, несмотря на то что его брала не любимая мной журналистка. Я не знаю, когда вернусь, но для этого делается всё возможное. Выкладывай чаще хоть что-нибудь в соц.сети. Я всё вижу и очень радуюсь, когда есть хоть какие-то обновления. У нас так сохраняется хоть какая-то связь. Мне очень тяжело без тебя. Надеюсь, ты справляешься. Рассказывай мне про себя побольше в письмах, мне очень интересно знать, как ты живёшь. Люблю. Друг, ещё раз огромное тебе спасибо. Пока." — Да уж, эти письма с вынужденной конспирацией выглядят так странно, как будто обрывки, — Максим дослушал перевод письма с финского на английский, выполненный Эркки, и почувствовал противоречивые эмоции. — Да. Ещё, возможно, перевод на этом сказывается, извини, — Эркки виновато опустил голову. — Нет, ты молодец. Спасибо большое. Без тебя у меня бы не было и этого, — Максим задумался. — Давай пока не будем писать ответ. Мне нужно всё обдумать. Я тебе пришлю по почте, хорошо? — Да, конечно, как тебе удобней. — Хорошо, ещё раз спасибо, — Максим поднялся со стула. — Извини, мне пора, мы скоро улетаем. Пока, — он пожал руку финну и вышел из кафе.

***

— Ну что? — Шумаков нетерпеливо посмотрел на друга, ожидая новостей. — Алиса написала нам письмо, — Шалунов не выглядел весёлым. — Неужели всё так плохо? — Серёжа уже приготовился сопереживать другу. — Она пишет, что всё нормально. Но я не верю. Даже пройдя два перевода, письмо не могло сильно поменяться. Я уверен, что слышал то, что должен был. И это вызывает у меня много вопросов, — он вздохнул и посмотрел по сторонам. Максим не хотел, чтобы другие сокомандники слышали о его проблемах, но добиться этого было непросто – в зале ожидания в аэропорту все находились рядом. Поэтому Максим предложил Шумакову отойти в сторону, а потом продолжил. — Такое чувство, что она писала это либо не сама, либо в плохом настроении. — Как ты это смог понять? — Серёжа был удивлён такой реакцией друга на письмо. — Хоть мы с Алисой вместе были недолго, я успел изучить её стиль речи. И это было абсолютно не то, — увидев желание одноклубника высказаться, Максим поспешил его остановить. — И перевод тут абсолютно не причём. Эркки почти в идеале знает английский, поэтому переводил максимально близко. Про мой английский ты и сам знаешь. В общем, я очень переживаю за Алису. Это не цельное письмо, а просто отдельные предложения. Что-то не так, — Максим снова вздохнул и замолчал. Он пытался прогнать навязчивые мысли, но сделать это не получалось.