***
Он будет ждать до того момента, пока от него не отвернется последний родственник, последний сын, последний он. Убийца, убийца, убийца... До потери голоса, до боли в кулаках. Он таковым действительно станет, когда родственники откажутся от настоящего ребенка. Убийца до потери пульса и после неслучайной смерти.Преступление
9 июня 2018 г. в 10:18
Я сижу. Она лежит. В комнате пусто, и, кажется, в мире больше нет ничего.
Ее кожа, словно косяки в нашем доме. Неживое темное дерево, и сама она словно неживая, несмотря на то, что кучи различных приборов доказывают обратное. Тело теплое, а будущее остыло. Его остудил я, несколько дней назад. И так же остужу это тело, у каждой гадалки на линии жизни будет стоять барьер, ведь на документах будет выведена моя подпись. Жутко думать о том, как когда-то я наслаждался чужой жизнью, бьющейся под губами. Жутко. Жутко и ничего.
Ничего. Один укол и ничего. Такое же ничего, как и внутри шоколадного кролика. Обидно так же.
Один укол и относительное благополучие ребенка, настоящего и внутреннего, такого, которому было проще от того, что любимый человек не чувствует боли. Вместо дорогих лекарств вкусная еда, вместо мамы сказка на ночь, самый худший кошмар.
Один укол и свобода.
Один укол и без шанса. Без весны. Без хора голосов, картавого и собственного, и торта.
И что сказать? "Ушла на кладбище и не вернулась"?! Иронично!
Штрих ручкой и сверкающие гневом глаза. Много глаз, видящих мою неправоту. Одни дрожащие пальцы и одна свободная Лисабетт. Свободная от тысячи переломов, от раздумий о том, что приготовить на завтрак, а что на ужин. Свободная от "женских секретиков", в которые, кажется, собиралась посвятить в немощном будущем. Он подождет.