Как звучит любовь 2. Ритм Сердца.

Горит вокруг, пожарный лей! Что может быть еще больней? В углу, мой друг, слезами тлей Жаль, что судьбу порешали змеи       Василиса встретилась с Астрогором и записала их разговор на диктофон, где он признавался в том, что сделал с Фэшем. Отдала эту запись в полицию и своим адвокатам. Маару всё же дали срок — год в колонии, но этот год был сущим пустяком по сравнению с годами, которые должен был провести в тюрьме Астрогор. К сожалению, это заключение злоумышленника в тюрьму никак не облегчало ситуацию с Луном… На твоих поворотах жизни Было столько слизней… Летели брызги в пустые миски, Упали низко! Рука в карман — щелчок и выстрел.

День отключения аппаратов

      За окном собирались темно-серые тучи, ветер неистово бил по стеклам и швырял деревья из стороны в сторону. Гром зловеще трещал каждую минуту, сея внутренний страх среди толпы людей, спешивших на работу.       Василиса осторожно потягивала кофе из кружки, синие глаза грустили, еще недавно полыхавший в них огонек погас. Мысли метались в голове, не давая девушке покоя. Лисса встала из-за стола и помыла за собой чашку, через пятнадцать минут за ней должно было приехать такси.       После разрыва с Синявиным певица переехала в свою старую квартиру. Но все старые вещи, та же кухня, где они с Фэшем ели пиццу и смеялись, та скрипучая дверь, что плохо открывалась и закрывалась, фотографии на стенах, покоцанные обои, всё это только больше напоминало о Луне. Рыжеволосая, шаркая ногами по полу, прошла в свою комнату, где на кровати лежали вещи. Это были темно-синяя блузка и зауженные брюки со стрелками. Василиса оделась, взяла сумку и вышла в прихожую, там накинула пальто и шарф, надев туфли на высоком каблуке. Тяжело закрыв дверь, синеглазая вздохнула и пошла к выходу. Около подъезда её уже ждала машина, певица указала нужный адрес, и автомобиль тронулся.

***

      Если хотите полноту ощущений и проникнуться атмосферой, то вот вам песня, которую нужно слушать с этого момента. S teboi (zalagasper). Кто сделает это, обниму ментально.       Дима остался с няней дома. На отключение аппаратов пришли родители Фэша, Захара и Ник. Они все сидели на диванах в поликлинике, боясь вымолвить хоть какое-нибудь слово, чтобы случайно не задеть за живое ни себя ни другого. Василиса быстро зашла в холл и прошла в коридор.        — К нему пускают? — вместо того, чтобы поздороваться первым же делом спросила девушка.        — Да, мы ждали только тебя, — ответил Лазарев. Огнева внимательно оглядела всех присутствующих и, взявшись за ручку двери, тихонько ее приоткрыла…       Палата в бело-голубых тонах была хорошо знакома Василисе. Обшарпанный столик, на котором одиноко лежала какая-то книга, которую читала Селестина своему сыну. Стул с висевшим на нем махровым белым полотенцем. И кровать с голубым одеялом. Взгляд синих глаз скользнул по лицу Фэша, зацепившись за темную вьющуюся прядку волос, неудачно упавшую на бледный лоб. Не вымолвив и слова, Лисса тихо подошла к Луну и убрала прядь волос. Девушка присела на край кровати и попросила всех выйти. Все лишь грустно кивнули, и оставили пару наедине.       Василиса осторожно пропускала через свои длинные, тонкие пальцы темные волосы Фэша. Они были такими мягкими и приятными на ощупь. Но мысль об отключении аппаратов всё испортила. Рыжеволосая прижалась лбом к холодному лбу Драгоция и заплакала. Слёзы полились сами, оставляя мокрые следы и щекоча кожу, Василиса лишь молча вздрагивала, поглаживая парня по голове. Режущий слух шепот раздался в тишине. Это было похоже на бредни и причитания сумасшедшего.        — Фэш, прошу, пока еще есть время! Прошу… Ради меня, ради Димы. Ты должен сделать всё, — слезы приостанавливали говор рыжеволосой. — я так тебя люблю. Я просто люблю, разве этого не достаточно? Разве мы не достаточно натерпелись? Чтобы сейчас оказаться здесь. Что мы сделали такого? Что ты сделал?.. Я тебя люблю, слышишь?! Просто люблю, мне никто не нужен. Вставай же. Проснись. Проснись! Просни-и-и-и-сь, — с новой силой заплакала Огнева.        — Фэш, прошу… — задыхаясь от слез, прошептала Огнева. Она прижала парня к себе со всей силой. Но тело всё же оставалось неподвижным. Синие глаза еще раз оглядели Драгоция.       Лисса аккуратно взяла Луна за руку.        — Больше всего на свете я люблю только тебя. Ты нужен мне. Пожалуйста, просто проснись. Я умоляю. Проснись… Я не могу без тебя… Что же ты делаешь, Фэш? — проговорила Василиса, её монолог прервал врач, который вошел в палату.        — Извините, вы наверное не услышали стука, — сказал, поправляя очки, мужчина.        — Можно перенести отключение аппаратов? Можно его вылечить? В Германии или в Иерусалиме, в Америке, Швейцарии… Где угодно, пускай только он проснётся! — истерически заговорила Огнева, местами переходя на крик.        — К сожалению, это невозможно, — покачал седой головой врач.        — Вы врете! — возмутилась рыжеволосая.        — Василис, — проговорил Ник, будто этот оклик должен был успокоить девушку.        — Прошу вас, успокойтесь, — проговорил мужчина певице.        — А я вас прошу его вылечить, это так сложно? Если российская медицина не справляется, просто скажите мне это в лицо, — закричала рыжеволосая.       В палату зашли медсестры и встали к аппаратам. Глаза Василисы расширились от ярости.        — Это мои деньги, и я говорю вам, что я передумала отключать аппараты, — судорожно сказала девушка.        — Но вы подписали документ… — возразил врач.        — Я подпишу сколько угодно документов, чтобы отменить убийство моего же мужа! — воскликнула Лисса, сжимая в руках сумку. Её лицо покраснело, как и синие глаза.        — Василисочка, успокойся, — кротко дотронувшись до руки певицы, прошептала мать Фэша.        — Селена, это же ваш сын, почему вы не остановите их?! — удивилась Огнева, отстраняя свою руку.        — Всегда настают такие ужасные моменты и с ними нужно смириться, — смотря в пол, проговорила Драгоций. Она посмотрела на врача жалобным взглядом, тот кивнул. Медсестры принялись отключать аппараты и Василиса в слезах кинулась к кровати.        — Не-е-е-е-е-ет, — заорала рыжеволосая. Но кто-то сзади схватил её за руки и оттащил в коридор, закрывая дверь в палату. Девушка сопротивлялась из всех своих сил, но тут всё вокруг поплыло, ноги перестали держать, и Огнева с грохотом упала на пол и отключилась. Вся моя жизнь — цветные мультики Спасти и вытащить должны были Я такой маленький, но не мои зрачки Мы были лишь малыми щенками для них Знаю, это рано, знаю, что пора, но Знаю, затянутся раны, только не плачь

***Два дня спустя***

      Лучший друг Фэша и его бывшая жена сидели на скамейке в каком-то парке. Руки рыжеволосой грел стакан с чаем. Ветер беззаботно трепал рыжие волосы. Взгляд Лазарева был направлен в никуда, его рука обнимала девушку, которая беспечно положила свою голову на плечо парня.        — Как много я ему не сказала, — качая головой, проговорила Василиса. — что же будет дальше? Дима остался без отца, а я без мужа и каких-либо сил. — на мгновенье воцарилась тишина, но Огнева продолжила. — он был всем для меня и сейчас «всего» не стало. Так пусто. Почему он не проснулся? Разве он был слабым? — одинокая слеза скатилась по лицу, певица поспешно её вытерла.        — Значит, так надо. Значит, так должно было случится, — сказал Ник, посмотрев на Лиссу, та заплакала с новой силой, содрогаясь.        — Ч-ч-ч, тише, — успокаивающе произнес продюсер. Он наклонился к рыжеволосой и сильнее сжал ее. — всё будет хорошо.       Дальше они сидели молча, тешась лишь обществом друг друга и вспоминая Фэша. Никто, как они, не знал Драгоция. Грустные воспоминания витали в воздухе. И лишь поддержка, которую Василиса и Ник даровали друг другу, спасала их души.        — Всё наладится, — прошептал Ник, обнимая певицу. Девушка подняла заплаканные синие глаза на небо. Сегодня ночью оно было безоблачным, таким чистым и прозрачным, какого девушка никогда не видела или же просто не смотрела на него так часто, чтобы заметить его природную красоту. Звезды сверкали, создавая причудливые узоры, и тихий ветер нежно проходился по коже, будто успокаивая певицу.        — Но я уже не та. Небо скорбит, люди кричат До пропасти всего один шаг Я в небесах и хотела летать Мама, прости, мне пришлось замолчать.

Конец.