Защитник

Хико Сейджиро — циник и мизантроп, даже если этих слов он не знает, но всё это совершенно не мешает ему любить жизнь. Не любил бы жизнь - не был бы Хико Сейджиро. Забавная аксиома, передающаяся из поколения в поколения у мастеров Хитен Мицурюги. Хико Сейджиро может сколько угодно не любить людей в целом, но отдельных личностей он любит всей душой. Только то, что душа у него своеобразная, совершенно не его проблемы. Вон, ученик… бывший ученик, поправляет себя Хико, но эта условность совершенно не меняет факта, что рыжий засранец знал, что его любят, и пользовался этим, как мог. Хорошие были времена. Хико Сейджиро любит своё одиночество и гостеприимные киотские леса, вот только одиночество ему не грозит. До самой смерти. Пока он жив, есть его катана, есть горшки и спящий дракон. Тот самый, кто атакует вместе с мастером. Тот, кто делает Хитен Мицурюги Рю самым совершенным и самым смертоносным стилем. К Хико Сейджиро редко приходят гости… да и некому приходить, особенно после того, как стало понятно, что один рыжий и глупый ученик не придёт. Никогда. С того света не приходят. Хотя нашелся в мире человек, решивший, что каждый раз, проходя мимо Киото, стоит заглянуть к горшечнику и выпить с ним саке. — И снова в наших краях, Гинко-сан? Они сидят на земле, вокруг вьётся дым, отгоняющий обычно невидимых для Сейджиро жителей мира, воздух пропитан одиночеством. Вязким и совершенно разным, для кого горьким, для кого терпким. — Да, — тихо отзывается Мастер муши. — Я вновь за светлянкой в твоём доккури[15]. И дальше… в путь. И Хико Сейджиро ловит себя на мысли: если бы Кеншин странствовал с Гинко, ему бы было спокойно, Гинко не дал бы по старой дружбе глупого ученика в обиду. Если бы… Почему же дети так стремятся стать взрослыми? Быть взрослым совершенно безрадостно. Одиноким взрослым совершенно точно. Одиноким взрослым, не терпящим людей, особенно. — Второй шкаф от входа, нижняя полка, самый дальний угол. Три одинаковых доккури, — усмехается Мастер меча и, пожав плечами, добавляет. — Эта твоя жила опять поднималась и била из земли. Даже я видел. Гинко смотрим долгим взглядом изумрудного глаза на насмешливо изумрудную листву. Он знает Хико достаточно, чтоб не удивляться его спокойствию… да, даже по-драконьему темпераментный Сейджиро может, умеет и практикует созерцание. — Спасибо, — тихая благодарность. — Как состояние? Хико мгновенно мрачнеет. Не любит, ой как не любит Мастер, когда другой Мастер напоминает о силе, слабости и главной ценности хранителя стиля Хитен Мицурюги. — Как обычно, спит, — сухо и раздражённо. Гинко качает головой. Подобное наплевательское отношение к могущественному муши, живущему в собственном теле, способному брать его под контроль и давать человеку силу и скорость, какой у иных быстрых муши нет, его это поражало. И вызывало профессиональное неодобрение. — Можно? Хико только фыркает и прикрывает глаза, мол, смотри, смотри, чего ты там не видел. Когда те открываются, зрачки чуть вытянуты и сквозь них смотрит не только человек. Имя Хико Сейджиро не просто так передавалось после смерти мастера к новому мастеру, это имя в первую очередь принадлежало муши, что выглядел как дракон в те редкие моменты, когда не жил в людских телах. Гинко достает лупу из многочисленных ящичков и, приблизившись к чужому лицу, деловито разглядывает глаза. Внимательно смотрит на бегающий из стороны в сторону зрачок — он перестал, как раньше, сильно темнеть. Замечает части радужки, где совершенно не осталось пигмента, красных островков становится всё больше, плохой знак. Напоследок скользит взглядом по белкам и с удовлетворением подмечает — на них ещё не начал образовываться темный пигмент, а значит, время у Хико Сейджиро Тринадцатого ещё есть. И тут же, закончив осмотр, резко отодвигается — у пациента слишком поганый характер, а шутка про был-бы-девицей-прекрасной безнадёжно устарела, как бы что похуже не выкинул. — Взял бы ты ученика, Хико, — ставит свой диагноз Гинко, роясь в одном из ящиков в поисках нужных лекарств. — Сказал тоже мне, ученика… — Сейджиро глотает вместо горькой полынной настойки мысль, что чуть не вырвалась фразой: «Чтоб он, посчитав себя сильным, бросился под жернова очередной революции и бездарно сгинул где-то в дороге». — Вот, — Гинко передаёт с десяток-другой небольших конвертиков и кокон, через который, по его рассказам, можно связаться на расстоянии. — Как принимать и с чем принимать и без меня хорошо знаешь. Если встречу подходящего мальчишку, напишу. Кокон станет дергаться, когда дойдёт, успей достать. — Сам найду, — фыркает Сейджиро. Будто он не справится с таким простым делом, как поиск ученика. А ведь не справится. Послоняется, как неприкаянный, по Японии и вернется домой, лепить горшки и доживать последние года. Мастера Хитен Мицурюги стареют медленно, они умирают быстрее, чем успевают постареть. Единственно радует, что пока нет наследника, дракон не будет ускорять процесс… ему нравится жить с Мастерами меча. — Когда найдёшь, тогда и поговорим. А теперь хватит о грустном. Наливай. — Вот с этого и надо было начинать, — довольно ухмыляется Хико, доставая из-за спины объемное доккури и пару масу[15].