Удовольствие от жизни

      Тенсей умеет получать удовольствие от жизни. От работы, от отдыха, от хорошей еды, от общения с семьёй и друзьями. От возмущённого тарахтения Теньи, от писем фанатов, от свежих выпусков «Токийского героя» по вторникам, от маминой выпечки. От недовольного бурчания Наоши-сана, своего ортопеда, который безо всяких на то оснований утверждает, что бесцельно тратит своё время, пытаясь его, Тенсея, образумить. Ну, может, не совсем безосновательно… Если бы не возмущённое тарахтение Теньи, на еженедельный плановый осмотр Тенсей приезжал бы в лучшем случае раз в месяц. В конце концов, у него куча способов провести вечер пятницы куда интереснее и приятнее.       Тенсей очень любит свою семью. Он и в период активной геройской деятельности почти каждые выходные хотя бы на денёк приезжал погостить, а сейчас, когда работа всё больше офисная, а то и вовсе удалённая, временами приезжает и посреди недели. Мама не поленилась, озаботилась пандусами и перилами по всему дому, теперь с перемещением проблем не возникает. Она всегда была очень обстоятельной, что на работе, что дома. Исключительно деловитая — в их семье все такие, кроме Тенсея, и он бы пошутил на тему «меня к вам кукушки подбросили», если бы не фотографическое сходство. Впрочем, шутить ему это всё равно не мешает.       Пусть с отцом и не всегда всё гладко — он тоже исключительно деловитый и, Тенсей в этом убеждён даже сильнее, чем в своей скорой реабилитации, совершенно не умеет расслабляться и наслаждаться жизнью, — но и с ним, в общем-то, можно вполне неплохо общаться. Особенно если недолго, и если в присутствии мамы. Просто для подстраховки.       Вот и в этот раз Тенсей приезжает к родителям в искрящее-солнечное субботнее утро и, пока отец дотошно изучает четырнадцать листов рекомендаций и наставлений от Наоши-сана, Тенсей успевает позавтракать чудовищных размеров медовым тостом и съесть не меньше трети яблочного пирога — к его приезду из кухни всегда доносятся такие запахи, что живот начинает урчать ещё за километр. Мама радуется его хорошему аппетиту, как будто ему всё ещё десять лет, и Тенсея это неизменно смешит. Он любит сладкое, мамину выпечку и саму маму.       Отцу звонят как раз когда Тенсей, не очень внятно из-за набитого пирогом рта, но очень эмоционально обсуждает с мамой последние новости «с полей» — свежесформированная геройская тройка из Кесагири, Храбреца и Четвёртого Вида разрулила прескверную ситуацию в торговом центре «Кесера». Сделав могучее глотательное движение, Тенсей шутит, что от такой жизни Храбрец не поседеет раньше времени только потому, что облысеет ещё раньше, и мама смеётся, но почти сразу же неловко прикрывает рот ладонью и взглядом указывает на заметно нахмурившегося отца. Тот недовольно хмурит брови, коротко соглашается со своим почти истерично тараторящим собеседником и отключается.       — Едем в Киото, — сообщает отец тоном, не допускающим возражений. Тенсей булькает чаем и слегка давится, кашляет, едва не забрызгав рубашку, стол и родителей. Нет, понятно, к нему это не относится, но…       — Сейчас? — мама выглядит ничуть не менее ошарашенной.       — Шинкансен отходит через час десять, — со сдержанным раздражением отзывается отец. «Понятно, — кисло думает Тенсей, — бизнес-партнёр принёс на хвосте какие-то новости по объекту в Укё, значит, надо сорваться с места и всё разруливать. Да, обоим.» — С учётом пробок до вокзала доберёмся за сорок пять минут.       — Но, дорогой… Сегодня ведь родительское собрание, — робко напоминает мама. Она почти никогда не спорит с отцом. С ним вообще почти никогда никто не спорит, потому что смысла в этом никакого — всё равно, что пытаться подвинуть здание токийского вокзала.       — Мам, всё в порядке, я схожу к Тенье, — улыбается Тенсей и заедает своё предложение огромным куском маминого фирменного сливового рулета. Спорить с отцом действительно бессмысленно, так зачем лишний раз нервы тратить. И ему, и маме.       Мама смотрит на него виновато, но с отчётливо читающейся благодарностью.       Родители собираются в Киото, а Тенсей вызывает такси до Мусутафу и строчит сообщение Тенье, чтобы того удар не хватил от неожиданной встречи.       Юэй встречает Тенсея оглушительным гулом — собрание проводят для всего геройского потока, а это без малого сорок учеников и их беспокойные родители. Тенсей заранее сочувствует учителям. Тенья показывает ему список преподавателей, к которым необходимо подойти, комментирует, возмущается, жестикулирует так активно, что Тенсею становится смешно, но он очень старается не обидеть младшенького тщательно скрываемым хрюканьем. И хорошо, что Тенья слишком на своей волне — когда он начинает распекать Тенсея, ему всегда становится ещё смешнее, и тогда Тенья смущается и пунцовеет, а тогда Тенсей начинает совершенно непедагогично ржать, и… Замкнутый круг, словом. Поэтому Тенсей старается отвлечься и, пока его уши не атаковал первый пункт из списка — э… Эктоплазм? Господи, бедные дети… — он вертит головой по сторонам и считает ворон.       Насчитывает двоих, мать и сына.       Краем глаза он замечает невысокую светловолосую девушку в очках, явно слишком молодую, чтобы быть чьей-либо матерью. Очень симпатичную, как по меркам Тенсея. Он делает себе мысленную пометку — найти её после окончания собрания. А пока — да, собственно, собрание, нужно собраться и не отвлекаться, чтобы не нарваться на праведное возмущение Теньи.       С тех пор, как Тенсей здесь учился, от старого педагогического состава остались, пожалуй, только Исцеляющая Дева и Вещий герой Уиджа, ведущий географию. Правда, дедуля Уиджа был пугающе дряхлым уже во времена учёбы Тенсея, да чего там — он даже у отца и мамы преподавал, а может, и у деда…       Тенсей не особо удивляется, когда Эктоплазм выдаёт сдержанную хвалебную оценку академической успеваемости Теньи. Собственно, ничего другого от младшенького он и не ожидал, Тенья всегда был впереди планеты всей. Вернее, сейчас он был вторым по успеваемости, и это более чем устраивало и самого Тенью, и маму, и учителей, и уж тем более Тенсея… Словом, всех, кроме отца, но он всегда слишком занят, чтобы это комментировать.       Математика, информатика, социальные науки, физкультура. Десятиминутный перерыв, затем английс… Тенсей смотрит на протянутый Теньей список учителей и озадаченно чешет нос. Неужели?       — Ба, кого я вижу! — оглушительный голос разрезает гул толпы и вгрызается в барабанные перепонки. Точно так же толпу разрезает полуметровая шевелюра, парусом поднявшаяся над чужими головами.       Ужели.       — Ямада! Сколько лет, сколько зим! — широко улыбается Тенсей, старательно не обращая внимания на отвисающую челюсть Теньи. Его наверняка ожидает небольшая лекция о правилах хорошего тона на родительских собраниях. А Тенью ожидает небольшая лекция о вреде занудства для социального взаимодействия.       Ямаде приходится сильно наклониться, чтобы обнять Тенсея. От запаха средств для укладки хочется чихнуть.       — Рад видеть, дружище! — голос у него всё такой же бронебойный, и стоит ли удивляться, что привлекает внимание.       Как раз этому Тенсей совершенно не удивляется.       — Иида, не ожидал увидеть, — Айзаву Тенсей в последний раз встречал года полтора назад, за это время у него прибавилось шрамов.       — Семпай! — Ишияма за тринадцать лет сменил только причёску.       — Иида! — Каяма-семпай вживую выглядит куда эффектнее, чем на рекламных стендах Булгари. Обнимать её оказывается немного неловко, хотя, без сомнения, приятно.       — Иида! — у Кана голос всё такой же гулкий.       — Иида-семпай! — Анакуро в своём геройском скафандре совсем не похожа на себя-школьницу, а у Тенсея перед глазами всё равно возникает долговязая веснушчатая девчонка с вечной улыбкой до ушей.       — У меня стойкое ощущение, что я пришёл не на родительское собрание, а на встречу выпускников, — посмеивается Тенсей, когда сеанс объятий, рукопожатий и душевных приветствий завершается. Тенья заметно бурлит праведным возмущением, которое грозит перелиться через край. Тенсей смотрит на брата самым наивным взглядом из своего арсенала. И Тенья, едва не сшибая очки с собственного носа, воздевает руки к потолку:       — Ты никогда не говорил, что учился с Айзавой-сенсеем!       — Да как-то к слову не приходилось… Тенья, когда я закончил школу, тебе было три года!       Тенья возмущается так активно, что Тенсею даже почти совестно его драконить. Поэтому он возвращается к исполнению своих братских обязанностей, умеренно дотошно выспрашивает учителей об успеваемости Теньи, демонстративно записывает в блокнот «отличный староста» — от Айзавы это просто неприлично высокая оценка. Тенсей подозревает, что Тенья удостоился такой похвалы не в последнюю очередь из-за собственного шила в… из-за своей деятельной натуры, отлично компенсирующей нелюбовь Айзавы лишний раз напрягаться без нужды.       Импровизированная встреча выпускников подходит к концу ближе к трём часам дня, умеренно информативная, почти слишком эмоциональная — по крайней мере, откуда-то слева доносится оживлённая перепалка светловолосого паренька и его матери: видимо, не у всех героев хорошие отношения с математикой… и английским. И физикой. И информатикой. И…       Тенсею его искренне жаль. Зато Тенью ему нахвалили на год вперёд, и в блокноте детальный отчёт для отца, чтобы потом не придрался к ним обоим, так что пора бы и честь знать.       Распрощавшись со спешащим по своим старостьим делам Теньей, Тенсей совсем не торопится уходить. Выискивает взглядом ту самую девушку — благо, не так уж и много людей осталось, да и внешность у неё приметная… Ну, пусть не такая приметная, как у элегантной мадам в пончо и высоких перчатках сразу на шести руках, или у не менее элегантной мадам со слегка взъерошенными перьями и в закрывающей клюв медицинской маске, но всё равно, ту самую Тенсей находит быстро. Вот она, стоит чуть поодаль от остальных, говорит о чём-то с, видимо, братом — хмурым пареньком с яркими, очень рождественскими волосами. Как «красный бархат». Тенсей активно урчит желудком. У девушки волосы тоже очень десертного вида, с пёстрыми красными прядями, напоминающими прожилки клубничного джема на мороженом.       Нет, её определённо нужно будет пригласить на ужин. Или хотя бы в кафе. Причём не откладывая в долгий ящик.       — Что, залип? — вездесущий Ямада возникает не иначе как из воздуха и толкает Тенсея локтем в плечо. — Ничего так детки у огнерожего получаются, скажи? Мне б в школьные годы такую популярность, как у его младшенького…       — А заодно его успеваемость и уровень дисциплины — цены бы тебе не было, — Айзава лучится скепсисом до того ощутимо, что Тенсею становится жалко весь его класс, а заодно и педагогический состав, которому приходится иметь с ним дело.       — Так это дочь Старателя? — уточняет Тенсей. Не сказать, что его это так уж удивляет, некоторое внешнее сходство присутствует, да и по младшему брату стоило бы догадаться… Но Тенсей никогда не отличался особой внимательностью и хорошей памятью на имена.       — Как видишь. Всегда к своему младшему на собрания приходит. Организуйте клуб занятых родителей.       Ямада бурчит что-то себе под нос, видимо, на английском, и Тенсей к нему не прислушивается — у него более важных дел хватает. Например, не упустить Тодороки.       — Девушка, вы не откажетесь выпить кофе с бывшим героем? — окликает Тенсей, притормозив достаточно близко, чтобы попасть в поле зрения, но недостаточно, чтобы показаться излишне навязчивым. Он умеет быть обаятельным, и его физические недостатки тому не помеха.       — Герои бывшими не бывают, — у девушки приятная улыбка и голос. Тенсею она нравится всё больше с каждой секундой.       — В таком случае, составите герою компанию?       Возникший рядом Тенья выглядит оцепеневшим от возмущения и невнятно жестикулирует, глядя на Тенсея квадратными, подстать очкам, глазами. Любимый младшенький, как же ты некстати. Или кстати.       — Тенья, не мешай брату налаживать личную жизнь, — с напускным возмущением ворчит Тенсей. — Вон, отвлеки друга, чтобы он меня взглядом не прожигал, а то мне страшно.       Тенья даже не находит, что возразить. Не возражает и младший Тодороки — только смотрит на сестру вопросительно. А она отмахивается и напоминает ему о встрече завтра утром. Какая же прелесть, когда в семье поддерживаются хорошие отношения. Пожалуй, Тенсею она не просто нравится — он очарован.       — Вы предлагали выпить кофе, — говорит она с усмешкой и протягивает руку. — А я так и не представилась. Фуюми, рада знакомству.       — Тенсей, — протянутую руку он сперва пожимает, затем целует, и затылком чувствует непрозвучавший вопль Теньи. — Вы даже не представляете, как я рад.