Записка

***

— Могу я тебе позвонить, когда приедешь? — с улыбкой спрашиваю я, поспешно обнимая подругу и получаю кивок в ответ. Изабелла проходит в один из вагонов и, вынув из рюкзака книгу Рэя Брэдбери «Вино из одуванчиков», занимает свободное место.       Еще несколько секунд я смотрю вслед удаляющемуся из виду поезду, после чего задираю голову, глядя в потолок, украшенный огоньками-созвездиями — причина, по которой эта станция метро мне нравилась больше остальных.       Поднявшись по лестнице, я покинула помещение.       Шел второй день лета. Днем на улице было настолько душно, что, если ты находился более получаса вне всяких помещений, создавалось ощущение, будто тебя варят заживо. Однако сейчас, в вечернее время суток, вдохнув полной грудью и ощутив спасительную прохладу, я чувствовала себя, как нельзя лучше. Встречи и особенно разговоры с Изабеллой всегда придавали мне сил, действовали на сознание, как чарующая песня, строки которой сплетены из множества воспоминаний.       Оторвавшись от мыслей, я подняла взор. Впереди можно было наблюдать, как медленно садится солнце, обжигая небеса алыми огнями. Я немного сощурила глаза от яркого света и направилась к пешеходному переходу, успев-таки перейти дорогу до того, как зажегся красный цвет.       Идя по длинной аллее, я в который раз осознала, отчего же лето у всех чуть ли не синоним к слову «свобода». Бродя вот так тремя месяцами ранее, я бы не чувствовала такой расслабленности, а скорее думала бы о предстоящих неотложных делах, которые нужно выполнить в строгом порядке, подходя с огромной ответственностью к каждому своему слову и поступку. А сейчас… сейчас во мне все ярче загоралось желание сделать что-нибудь эдакое…какое бы слово подобрать…чудаковатое? Хотелось покрасить волосы, набить татуировку, залезть на крышу жилого дома, рисуя и любуясь на уходящие закаты, хотелось писать стихи и петь дуэтами с Изабеллой дни и ночи напролет. Хотелось по-настоящему жить…       Неожиданная тяжесть на шее и плечах заставили меня вынырнуть из омута размышлений. В ту же секунду в нос ударил резкий запах алкоголя и я попыталась по-максимуму задержать дыхание.       Повернув голову, я увидела…не самое приятное зрелище. На мне висел молодой мужчина лет 25-30, со смольными прямыми волосами, мраморной кожей, которая, ломая законы опьянения, не была даже слегка покрасневшей и затуманенными от спиртного глазами, глядевшими вроде бы вперед, а вроде бы в никуда. В одной руке у него покоилась бутылка с, очевидно, алкоголем. Я мигом отстранилась от мужчины, отступая на два шага назад. — Ну куда же ты, — севшим голосом начал бормотать незнакомец, криво улыбаясь. — Не хочешь помочь?       Он подался вперед, явно намереваясь вновь на меня облокотиться, и я, быстро среагировав, отошла на несколько шагов, выставив руки перед собой в останавливающем жесте. — Сэр, вы, так-то, пьяны, — начала я, оглядывая мужчину. Помятая белая рубашка, черный пиджак и такие же штаны. Вполне прилично одетый джентльмен, если упустить в списке бутылку с…вином, видимо. — И единственное, что я могу для Вас сделать, это пожелать удачно добраться до дома.       Незнакомец ухмыльнулся. — Уже приглашаешь? А ты, я смотрю, не любишь зря терять время.       Я оторопела от подобного заявления. Несколько секунд пялилась на его довольную физиономию, пытаясь понять, к чему это вообще сейчас было. До меня дошло. — О, черт побери, нет! — возмущенно вскрикнула я, привлекая внимание нескольких прохожих, которые, впрочем, тут же поспешили прочь. — До Вашего дома! Вашего!       Незнакомец все также ухмылялся, а я уже в сотый раз пожалела, что продолжила этот бессмысленный разговор. — Взываешь к чертям? — До свидания, — бросила я напоследок. И уже тише злобно добавила: — надеюсь, следующей встречи не будет.       Зайдя в квартиру, я выдохнула. Ну и окончание денька, однако. Переодевшись, я хотела было идти в душ, как из моей комнаты зазвонил мобильник. — Кто-то, кажется, хотел позвонить мне.       Я усмехнулась. — Прости, Белл, я просто задумалась. — Что-то случилось? — Ничего, что стоило бы твоего внимания. — Э-э-э-э, ладно. Ты, вроде, хотела что-то обсудить? — Ах, это. Помнишь, ты хотела мне про книгу рассказать? «Сказка о самоубийце», вроде. — О! Точно! В общем, эта книга о…

***

      Мое пробуждение настало в тот момент, когда первые лучи солнца проникли в мою комнату, возвещая о начале нового дня. Я сладко потянулась, улыбаясь, казалось, всему миру. Вытащив телефон из-под подушки, я посмотрела на время. Было всего начало одиннадцатого. Для начала я решила позвонить Изабелле, подумав, что та наверняка уже проснулась. — Ну вот какого черта ты звонишь мне в такую рань?!       Или нет. Упс. — Э-э, прости, я думала, ты уже проснулась, — виновато протянула я, усмехаясь. — Быть может, ты сменишь гнев на милость, когда я приглашу тебя позавтракать в кафе за мой счет?       Некоторое время царило молчание, после чего на конце линии послышался вздох: — Ладно, смертный, ты прощен, — снизошло до меня ее Высочество Изабелла какая-то там. — Благодарю, Ваше Высочество, за Ваше снисхождение до раба земного, — усмехнулась я, вставая с кровати и, взяв в руки джинсы с серой майкой, отправилась прямиком в ванную. — Хей, почему Высочество, а не Величество? — шуточно возмутилась Изабелла и я услышала звуки возни. Видимо, тоже решила собираться.        Я хихикнула. — До Величества не доросла еще, — сказала я и, не дожидаясь ответа, сбросила трубку, а то это затянется надолго.       Посмотрев в зеркало над раковиной, я улыбнулась своему отражению и начала водные процедуры. Приняла душ, почистила зубы и умыла лицо, расчесала волосы и решила уложить их в высокий конский хвост. Обычно я ходила с распущенными, но, поскольку жара сегодня обещает быть адской, практичнее было бы не превращать свою шевелюру в шарф. Изабелле в этом плане было легче — она давно подстриглась под каре. Зато мне зимой теплее!       Я надела майку с джинсами и, в последний раз взглянув на отражение, вышла из ванной. С собой по привычке я взяла свой красный рюкзак, который, казалось, был со мной на протяжении всей моей жизни. Туда я положила деньги, маленький блокнотик и ежедневник с ручкой. Надев любимые, но уже изрядно потертые кеды, я вышла из дома, на ходу втыкая в телефон наушники. Решив, что сейчас не хочу слушать ничего конкретного, я нажала на случайную песню, которую, впрочем, тут же переключила. Церковные завывания сейчас явно были не в тему. Следующим заиграла Симфония №40, Моцарта, и я остановилась на этом.       Я уже и думать забыла о вчерашнем инциденте, как вдруг сзади кто-то взял меня за локоть. Убрав наушник и испуганно обернувшись, я поняла, что предо мной стоит тот самый пьяница, отчего-то улыбающийся. Хотя…сейчас его пьяницей было назвать довольно трудно. Черные волосы его были уложены в аккуратную прическу и сейчас, в лучах солнца, они сияли, точно доспехи. Темно-карие глаза не были затуманены, кожа казалась бледнее прежнего. — Ну надо же, — начал он, усмехнувшись. — похоже, сам Господь возжелал нашей новой встречи.       Я вздрогнула. Отчего-то мне было странно слышать от него «Господь». Сам брюнет напоминал скорее служителя Преисподнии. На реплику незнакомца я лишь вздернула брови, мол, ты это серьезно? — Вы не верите в Господа? — неверно растолковал мое действие мужчина. Глаза его хищно сверкнули. — Нет, — немного грубо ответила я, вырывая руку. — Прощайте. — не желая продолжать разговор, сказала я и, развернувшись, пошла дальше. Однако незнакомец явно не желал вот так просто оканчивать разговор. — Отчего же? — вновь подал он голос, идя со мной в ногу. — Живется легче, — буркнула я, вновь надевая наушник.       Кажется, мужчина сказал что-то еще, но я уже не слышала. Тогда он, вроде, замолчал, не переставая однако, идти рядом. «Да что он пристал ко мне?!» — возмущенно подумала я, стреляя в незнакомца злым взглядом.       Я думала, что вскоре ему это все надоест и брюнет отвяжется, но только вот он не покинул меня даже когда я подошла к зданию с надписью «Яблоко Евы» — кафетерию, в который мы с Изабеллой часто ходили. — Скажите на милость, — обратилась я к незнакомцу возле входа. — какого черта Вы меня преследуете?       На мое удивление, брюнет одарил меня снисходительным взглядом и, разведя руками, произнес: — Я тут работаю.       Сощурившись, я недоверчиво посмотрела на преследователя, после чего фыркнула и вошла в помещение. Со спины раздался смешок. Я стиснула зубы. Мерзавец!        Как и ожидалось, за столиком возле окна меня уже ждала Изабелла, что-то увлеченно пишущая в телефоне. Я улыбнулась и, подойдя к подруге, обняла ее. — Привет, — промолвила я, усаживаясь напротив. — Долго ждешь? — Не очень, — ответила она, улыбаясь в ответ. — Слушай, я тут хочу поделиться впечатлениями… — Таки посмотрела «Гамильтона»? — перебила я ее, ухмыляясь.       Подруга широко улыбнулась. Несколько следующих минут я слушала Изабеллу, когда к нам подошел официант. — Чего желаете? — спросил он и я подумала, что у него слишком знакомый мне голос. И, к сожалению, не ошиблась. — Опять Вы, — буркнула я, глядя в лицо оттенка фарфора. — Я ведь сказал, что работаю здесь, — вновь развел руками он, ослепительно улыбаясь. — Ты знакома с ним? — удивленно спрашивает меня Изабелла. — Кто он? — Обычный пьяница, — не удержалась я, ядовито смотря в глаза официанту, на что он лишь хищно ухмыльнулся.       Повисла неловкая тишина. Я прожигала мужчину взглядом, пока подруга листала меню. — Блинчики с медом и корицей и латте, пожалуйста, — наконец как-то неловко произносит подруга. — И сразу счет, — добавляю я. Официант записывает в блокнот заказ и удаляется с шутливым поклоном.       Изабелла, повернувшись ко мне, спросила: — Ты ничего не будешь? Ты ведь не завтракала? — Аппетит пропал, — честно отвечаю я. — Рассказывай дальше, мне интересно.       Время ожидания заказа мы проводили в увлеченной беседе, когда Изабелла, получив порцию блинчиков с кофе и заметив то, как я смотрю в сторону официанта, спросила: — Так что же произошло? Ты смотришь на него так, будто он как минимум подозревается в убийстве, — усмехнулась она. — Это так выглядит? — хохотнула я. — Впрочем, неважно. Просто у нас произошла стычка во время его пьянства. Вот и все. — Ясно, — ответила Изабелла, поняв, что дальше на эту тему я разговаривать не настроена и принялась поглощать завтрак.       Я же, взяв в руку принесенный в шкатулке-книжечке счет, вложила туда деньги, как вдруг мой взгляд уцепился за бумажку. Обычно сюда вкладывали просьбу об отзыве о кухне и качестве обслуживания, но…записка была написана от руки.

«Так почему Вы не верите в Господа?»

      Я вздернула бровь. Он что, серьезно? Взяв ручку, которая так кстати лежала у меня в рюкзаке, я написала ниже:

«Потому что Вы похожи на Дьявола.»

      Я надеялась, что это его оскорбит и официант, наконец, отстанет от меня. Мужчина, как будто почувствовав, что я написала ответ, поспешил забрать шкатулочку и скрылся с ухмылкой. Я закатила глаза, однако, победно улыбнувшись. Но, к моему удивлению, очень скоро он вернулся с все той же шкатулочкой. «Разве должна быть сдача?» — не понимала я. Развернув записку вновь, я увидела ответ:

«Во истину!»

      Я долго всматривалась в эти слова, написанные аккуратным почерком, будто бы пытаясь найти в них скрытый смысл. — Ну что, пойдем? — оторвала меня от размышлений Изабелла, звякнув столовыми приборами. — Ага, — кратко ответила я, вставая с места и случайно выронив бумажку. Та упала на обратную сторону, где я обнаружила еще одну надпись. Подняв записку, я увидела номер телефона, рядом с которым красовалось одно единственное имя. — Себастьян Михаэлис, значит? — едва слышно произнесла я, вздернув бровь.       Черт с тобой, подумала я и засунула бумажку в задний карман джинсов.