Жертва

Завоевание шло свои чередом и, как и положено долгой войне, с переменным успехом. Медленно, но всё же войска захватывали новые территории, разбивая армии Кайрос. Мэйва же захватывала новые Шпили на подчинённых территориях, обычно в сопровождении кого-то из своих соратников. Однако на этот раз всё сложилось по-другому. Фуга и Барик заняты войной, разбираясь с постоянными стычками на границе. Выдёргивать их сейчас с военных действий чревато. Лантри присматривал за Школой Чернил и Пера и, хоть всё ещё тщательно вёл Хронику, в ближайшее время оказался недоступен из-за дел своей гильдии. И ещё взял с бывшей Вершительницы обещание, что она всё подробно расскажет, как только вернётся. Смерть-из-Тени охотилась на войска Кайрос и сильно их прореживала вместе с теми зверолюдами, что решили охотиться вместе с ней. Смерть-из-Тени всё так же считала Мэйву своей альфой. А те зверолюды, что прибились к ней, называли Примой. Мэйва знала, что достаточно позвать охотницу тени и та придёт, но не хотела отрывать её от очередной жестокой охоты, пусть и имела на это полное право. Но без её поддержки Барику и Фуге придётся тяжелее. Сирин же с искренним огорчением отказалась, ссылаясь на дела среди мирного населения в недавно завоёванных землях. На её плечи легла основная забота о нуждах населения и молодому Архонту нравилось этим заниматься. Атли занята своей Школой Приливов, готовя себе приемника и тренируя молодых магов. Не смотря на бодрость духа, она заметно состарилась. Путешествия и сражения не пойдут ей на пользу. Про Тунона Мэйва даже не думала. Он не любитель простых путешествий и его дело — законы, суд и расследования. Вот так, несмотря на то, что все соратники и друзья рядом, ей неожиданно оказалось совершенно некого просить сходить вместе с ней к новому Шпилю, кроме мужа. Бледен Марк на предложение согласился неожиданно легко и просто. Будто бы давно ожидал подобного приглашения. Впрочем, как он позднее признался, ему уже несколько локтей как хотелось просто куда-нибудь съездить. И ради такого он даже отказался от привычного для себя перемещения в тенях. А с работой и так выходил небольшой перерыв. Впрочем, вопреки ожиданиям Мэйвы, путь до Шпиля и его активация прошли спокойно. Если не считать пары Погибелей, с которыми столкнулись у Старых Стен, но лично для Архонта Шпилей такие встречи уже не были чем-то жутким. Марк как-то тоже страхом или удивлением от подобной встречи не испытывал, потому разобрались с недружелюбными существами быстро и без каких-либо проблем. — Мне вот интересно, когда Кайрос додумается ломать Шпили? — сама у себя спросила Мэйва на обратном пути. Разнообразия ради, дорогу они выбрали другую, по опушке леса вдоль склона, и на день более долгую. С одной стороны виднелись большие заливные луга, река и вдали ярко пылал осенней листвой лес. С другой стороны высился хвойный лес, отчего в воздухе витал запах елей и сосен. В некоторых местах виднелись яркие жёлто-оранжевые пятна чудом прижившихся лиственных деревьев. — Надейся, что до такого не дойдёт, малыш, — ответил Марк. — Иначе у нас будут большие проблемы. — Вряд ли их получится так просто сломать, — с сомнением отозвалась Мэйва. — Всё же Шпили — это не маленькие башенки какого-то местного форта. — Это да, — согласился он. — Сломать их будет непросто. Но не невозможно. Особенно те, которыми ты ещё не завладела. Мэйва пожала плечами, не видя смысл дальше спорить на эту тему, и поправила перчатки. Осень не прибавляла тепла от слова совсем, особенно после тёплого климата Ярусов. Марк так и вовсе предпочёл сменить привычную одежду на что-то более тёплое для конной прогулки до Шпиля и обратно. А ещё укутался в тёплый плащ подбитый мехом, как и сама Архонт. Скоро яркость осенних красок сменит не менее яркая белизна зимы. Если снег будет обильным, то война на какое-то время приостановится, как не раз уже бывало. Можно будет обдумать варианты дальнейшей стратегии в войне. Мэйва не торопилась. Ей нравилось придумывать хитрые планы по взятию тех или иных территорий, подрыве вражеских армий и боевого духа. А так же поддержание собственных войск, земель и обычных людей. Всё это отдавалось какой-то приятной ностальгией в душе. Тем более Кайрос — противник весьма хитрый и коварный. Противостояние с Владыкой Империи доставляло удовольствие. Впрочем, большинство её шпионов долго не жили на обширных теперь территориях Владыки Ярусов. Большинство и вовсе погибало ещё на скрытых Эдиктами землях. Другие же умирали от клинка Бледена Марка. Хотя не всех он убивал. Нескольким умело морочил голову, сливая дезинформацию. Мэйва вздохнула и поглядела в сторону леса, куда как раз вела небольшая заросшая дорога, после чего натянула поводья. — Что-то не так? — уточнил Архонт Теней, тоже останавливая коня и поглядывая в сторону леса. Мэйва замерла, понимая, что узнаёт и этот склон, и пейзаж, и дорогу вглубь леса. Совсем как… — Марк, если мы немного задержимся, это ничего? Она обернулась и посмотрела на мужа. Он лишь пожал плечами, поправляя тёплый плащ. Холод северной осени Бледен Марк не любил. Как и ослепительную белизну зимы. — Мне без разницы. Она кивнула и направила лошадь по заросшей травой дороге. А потом и вовсе спешилась, сворачивая в лес. Путь вспоминался с трудом, всё же тогда была зима, да и её самочувствие тогда оставляло желать лучшего. Однако вскоре они вышли на лесную поляну. Поляна казалась ничем непримечательной и почему до сих пор ничем не заросла, оставалось загадкой. Но если присмотреться, то легко можно заметить и старые щиты, брошенные клинки, изрядно побитые временем доспехи. Мэйва замерла, оглядываясь, после чего неуверенно пошла вперёд, выходя на середину поляны. Под ногой что-то хрустнуло, и она даже не удивилась, обнаружив под собой старые кости, на которые наступила. Чёрные стволы и сумеречное небо ярко контрастируют с белым снегом. Она бежит прочь от места бойни так быстро и так далеко, как может. Перед глазами всё плывёт из-за слёз, но она не смеет останавливаться. А в голове только мысль о том, как бы оказаться как можно дальше отсюда! Что всё это может быть лишь сном, о котором она забудет, как только проснётся. Что всё снова будет нормально. Нужно только проснуться! Только бежать! На поляну она буквально вылетает, слыша позади яростные крики. Она едва не падает, когда бок обжигает острой болью, а дышать становится почти невозможно. Следом болью пронзает спину, прямо под лопаткой. Воздух вырывается изо рта с хрипом, а во рту тут же появляется привкус крови. Понимает, что это конец, когда на поляну вылетает четверо преследователей. Но как же хочется жить! — Малыш? — выдёргивает её из видения обеспокоенный голос Архонта Теней. Мэйва тряхнула головой, морщась от острой боли в висках, боку и под лопаткой. — Всё хорошо? Мэйва обернулась и неуверенно кивнула. Тени вокруг Марка беспокойно шевелятся, становясь то темнее, то светлее, а сам он осматривает поляну напряжённым цепким взглядом, будто пытаясь что-то понять. — Это необычное место старого боя, — озвучивает он свои мысли и замолкает, не собираясь пояснять больше. Мэйва и сама знает, но это место кажется знакомым, почти родным. Но можно пойти дальше. Что-то внутри подсказывает, куда именно идти, что она и делает, хмурясь и кусая губы. По пути она замирала пару раз, осматриваясь неуверенно, пытаясь понять, куда идти. Вскоре они вышли к широкой заросшей подорожником и низкой чахлой травой дороге, которая вела к не менее заросшему старому пепелищу какого-то некогда крупного селения. Ограда, которая шла частокол, местами сгнил, местами обгорел и представлял собой не самое красивое зрелище. Ворота и вовсе были снесены. Большие мощные ворота могли сдержать натиск любого зверя и врага. Как-то раз выстояли против огромного медведя шатуна. После такого противостояния на воротах остались глубокие борозды. Дети любили рассказывать эту историю по вечерам, пугая друг друга. Мэйва шла медленно, осматриваясь. Марк тихой тенью скользил следом, без особого интереса разглядывая руины и прислушиваясь к теням. Сгоревших и разрушенных домов и построек было много, примерно две-три дюжины. Видимо, когда-то это место действительно было крупным поселением, почти небольшим городом. То там, то тут он замечал старые кости, наконечники стрел и обломки оружия. У стены одного из домов и вовсе сидело три скелета разного размера. Один взрослый, два детских. Селян не жалели. Просто истребляли. Над дверным проёмом другого частично сохранившегося здания висело искусно сделанное изображение какой-то крупной кошки, вероятно рыси. А под разбитый дощатый пол крыльца заползла гадюка. В рысьем гнезде нынче лишь змеи. Мэйва остановилась, когда они вышли на главную площадь, с одного края которой высилась обгоревшая деревянная фигура какого-то чудного то ли зверя, то ли нет. Теперь уже и не скажешь точно. — Что здесь было? — тихо спрашивает она, рассматривая отчего-то смутно знакомую статую. Где-то она похожую уже видела. — Полагаю, поселение какого-то северного клана, — Марк пожал плечами. — Таких много было. Эти, видимо, заработали неодобрение Кайрос или своих соседей. По дороге туда-сюда снуют люди. Днём дел всегда много и все чем-то заняты. У алтаря собралось много охотников. В местных лесах не мало дичи, но и не мало хищников, которые не прочь поохотиться и на человека. Потому охотники обращаются к духам-покровителям, духам-охотникам, прося удачи в охоте и принося им дары. Чертят сигилы, чтобы быть сильнее и ловчее. Это было делом привычным, обыденным, но детей к этому не допускали, пока те не достигнут подходящего возраста, чтобы пройти первую инициацию серьёзной охотой на крупную дичь. Таков закон их селения. Конечно, дети и до первой Охоты ловили всяких птиц и мелкую живность вроде зайцев или белок. Рыбалку на лесных озёрах и реках, которых хватало в округе, тоже разрешали, хотя соваться туда ночью или вечерами строго запрещали. Иначе духи разгневаются, и утащат под воду. Говорят, Владыка севера не любит другие верования, потому всем строго настрого запрещалось говорить о принятых ритуалах. Лучше остальных сохранилось лишь одно центральное здание и то лишь потому, что первый этаж был из камня. Архонт Шпилей неуверенно идёт в его сторону, но замирает ненадолго, заметив краем глаза какое-то шевеление. У самого уха что-то невнятно прошептал-прошипел до боли знакомый голос, и Мэйва резко развернулась, но никого не увидела. Только сгнившие развалины очередного здания. Столбики у порога украшены резным орнаментом. Красиво так. Здесь живёт знахарка, и к ней часто бегают девицы, учатся простым отварам, да какую лечебную траву, где собирать. — Знакомые места? — Да… Нет… Не знаю, — она потёрла саднящие виски и мотнула головой. — Не понимаю. Марк нахмурился. Ему это место мало чем нравится. Мэйва замирает, смотря вперёд невидящим взглядом, после чего твёрдым шагом устремляется вперёд. — Мэйва, — окликает Марк, но быстро понимает, что она его не слышит. Чертыхнувшись, он поспешил следом, опасаясь оставлять без присмотра Архонта, переставшего себя контролировать. Первая охота — всегда волнительно. Азарт и возбуждение захватывают с головой, как и желание показать себя перед другими. Провалиться позорно перед молодыми охотниками. Но перед охотой нужно пойти к алтарю и принять у ведуна благословение. А после первую добычу принято отдавать на алтарь в знак подношения. Группа идёт вперёд, к главному зданию, где живёт маг-ведун и где располагается алтарь. Их не много, всего трое в этом году, но всех троих провожают уже состоявшиеся охотники. Так принято. И каждому перед входом в здание рисуют на лице одинаковый рисунок краской, как знак претендента. Рядом с алтарём, помимо мага, стоят ещё несколько человек. Бывалые охотники и молодые мастера. Среди них Видар — охотник сильный, тёмноволосый и зелёноглазый, почему-то напоминал ей куницу. Красивый, и так считала половина местных девиц. Весьма бойких причём. Мало кто хотел влезать в разборки с ними, потому девчонки помладше предпочитали не заявлять открыто о своей симпатии и просто наблюдать за ним тихонько. Он стал полноправным охотником год назад и уже прослыл метким стрелком. И сейчас, вместе с остальными провожает тех, кто должен в ближайшее время доказать свою силу. Или вернуться ни с чем, а то и погибнуть. Претенденты встают перед алтарём один за другим. Сигилы Архонтов, — великих магов, которые после смерти наверняка становятся такими же великими духами, — на нём загадочно мерцают, и, кажется, даже ощущается идущая от него тёплая сила. Алтарь урчит, и, кажется, даже слегка вибрирует, когда к нему тянут руку. Марк перехватывает её руку за запястье неожиданно резко, от чего Мэйва вздрагивает всем телом и только потом понимает, что из носа течёт кровь по губам и подбородку, капая на одежду. Она посмотрела на Архонта Теней растерянно и напугано, самая не понимая, когда успела оказаться перед алтарём. А потом дрожащей рукой вытерла кровь с лица и зажала нос. — Я… — Ты расскажешь, — перебивает он, чуть крепче сжимая её руку. В золотистых глазах пляшет недовольство, за которым недостаточно тщательно скрыто беспокойство. — Потом. Сейчас уходим. Мэйва беспомощно оглядывается на каменный алтарь, который издаёт низкий гул, словно зовя к себе. — Но ведь… — Нет, — жёстко отрезает он, вновь не давая договорить, но почти сразу мягче добавляет: — не сейчас, малыш. Идём. Потом вернёшься. Бледен Марк потянул за собой и Мэйва не сопротивляется, послушно идя следом за ним. А у самого порога шагает вместе с ней в холодные тени, появляясь вновь уже у послушно ожидающих их лошадей, едва не вспугнув их. На привал они остановились только, когда совсем стемнело. Мэйве даже показалось, что Марк хочет уехать от того поселения подальше. Лишь после того, как они вдвоём обустроили лагерь и поели, Марк поинтересовался: — Так что с тобой происходило там, детка? Мэйва растеряно разминает пальцы, думая, с чего начать. — Не знаю, как точнее выразится. Ты же знаешь, да? Я не помню то место, где прошло моё детство. Где, с кем, когда, — она потёрла лицо руками, после чего бросила в костёр шишку. — Ни-че-го. Просто пусто. Это, конечно, не особо гнетёт, но то место… Казалось знакомым. Я не уверена, что жила там когда-то. Могла же и просто приезжать время от времени. Или в другое похожее место. Марк недовольно хмыкнул. — У тебя был такой вид, будто ты находишься в каком-то совсем другом месте, — он подозрительно прищурился. — И другом времени. — Это было похоже на видения больше, чем на воспоминания, — признаёт Мэйва, одёргивая рукава тёплой рубашки. Пальцы начинали замерзать, и она мимолётно жалеет, что не стала одевать перчатки. — Почти как те, что показывают Шпили. Только более чёткие, осознанные я бы сказала. Более человечные. Архонт Теней задумчиво хмыкнул. — А это не могли быть насланные Шпилём видения? — Нет, — она качает головой. — Они ощущаются по-другому всегда. Здесь же как будто… Как будто я там бывала длительное время. Бледен Марк потёр подбородок, раздумывая над чем-то, после чего сказал: — Тот алтарь вобрал в себя много магии. — Хочешь сказать, его притащили из Шпиля или Старых Стен? — она подняла взгляд на Архонта Теней. — Или принесли камень оттуда и из него выточили алтарь? — Вполне может быть, — одобрительно кивнул он. — Но я склоняюсь к мысли, что он сам по себе может быть артефактом. Впрочем, это не отменяет того, что он может быть принесён из Старых Стен. Мэйва кивнула, обдумывая эту мысль, и мог ли в таком случае видения прошлого насылать сам алтарь. Она не была уверена в этом, как и в том, что все из видений принадлежали именно ей. В любом случае, всё это нужно как следует обдумать. Марк ничего не говорит, наблюдая за тем, как пляшет свет костра на бледной коже Архонта Шпилей. Он не стал говорить, что звал её несколько раз, прежде чем схватить за руку. И как ярко сияли небесной синевой её глаза тогда. И что сам замечал краем зрения размытые, едва видные прозрачные фигуры людей — молчаливые, безликие и бесплотные, они наблюдали за чужаками безразлично, равнодушно, словно их здесь нет. Стоило повернуть голову или сфокусировать взгляд, как наваждение пропадало. Но тени знали, что всё не так просто и от этого мурашки по коже. Марк уходит позже, когда убеждается, что девочка дремлет достаточно крепко, оставляя присматривать за ней тени. Возвращается обратно, к руинам неизвестного селения. В темноте они казались уж совсем неприветливыми, и краем глаза он всё время замечал чьё-то шевеление. Только вот никого живого, кроме себя, он не ощущал в этих руинах. Даже мелкой живности, которую приметил днём, не было. И одно это уже настораживало. Среди пожухлой травы, вместе с человеческими костями он замечает и кости животных. Хмыкает, вспоминая, что слышал когда-то давно, будто совсем старые северные кланы приручали диких хищников, вроде лис, волков или рысей. Верилось с трудом в это. Архонт сделал шаг в тени и в следующее мгновение появился уже в полуразрушенном помещении у старого алтаря. Камень тихо гудел, будто урчал, словно сонный зверь. Трогать его Марк не решился, внимательно разглядывая простые узоры и рисунки. Вырезанные на камне сигилы едва различимо мерцали, почти утратив силу по какой-то причине. На полу же ярко выделяется несколько капель свежей крови. Кровь Владыки Ярусов наполнена силой и магией больше, чем кровь любого Архонта. Если алтарь является артефактом, то он вполне мог на это отреагировать и попытаться привлечь к себе внимание, создавая фантомные видения. Если так, то это опасная дрянь, от которой стоит избавиться. Торопиться не стоит. Если артефакт отреагировал на кровь, то скоро потухнет сам. И тогда уже можно будет его скинуть куда подальше — в море, например. В идеале и вовсе чужими руками. Марк шагнул в резко сгустившиеся тени и вновь появился уже на лесной поляне. Он неспешно прошёлся по месту боя, разглядывая позеленевшие от времени медные щиты и опутанные травой клинки. Место ощущалось странно, будто застывшее. Что-то неуловимое витало в воздухе, до ужаса знакомое и в тоже время совершенно чуждое. Будто остатки неизвестной ему магии. Марк прищурился, осматривая поляну внимательнее и пытаясь понять собственные ощущения. Что-то тут совсем не так. Словно он пришёл на место гибели какого-то могущественного Архонта. Или на место его пробуждения. А если так, то… Архонт Теней замер, разглядывая сломанный щит. Один его конец был порван явно когтями. … То картина складывалась весьма занятная, если он понимал всё верно. Он никогда не спрашивал Мэйву о прошлом, чтобы выяснить её происхождение. Какой толк, если она всё равно ничего не помнила о доме? Зато истории её путешествий оказывались интересными и забавными. Сам он выяснял её происхождение лишь поверхностно, не берясь всерьёз за это дело, поскольку не видел смысла. Информации удалось найти тогда очень мало, крупицы буквально. Ну да, сирота без дома, путешествовала, зарабатывая на хлеб сопровождением групп и караванов. Не такая уж редкость. У других учеников из её группы биография была куда более интересной. Возможно, первое пробуждение её сил произошло ещё задолго до того, как она попала в Суд, что повлекло за собой провал в памяти. Это объясняло бы многое. Возможно, произошло что-то, что просто стёрло её воспоминания и пробудило Дар. Только вот стоило ли в таком случае ей пытаться вернуть собственные воспоминания? Марк не знал. Да и это было не его дело. Однако если эти воспоминания окажутся вредны для неё, он лично сровняет эти руины с землёй, а от поляны оставит кратер. Будет лучше, если она ничего не будет помнить, чем если будет переживать очередной кризис или, не приведи тьма, сходить с ума. *** Когда он вернулся к месту стоянки, то обнаружил, что Мэйва вновь разожгла костёр и сидит, смотрит на огонь. Рядом с ней лежали остро заточенный кинжал и клинок Полутень — необычное древнее оружие, с силой которого Архонт Теней ощущал родство. Но, не смотря на это ощущение, клинок предпочёл раскрыться полностью лишь для девочки, а самого Марка больше устраивали собственные кинжалы. Стоило Марку появиться, как Мэйва встрепенулась и подняла на него взгляд, улыбнувшись мимолётно. Он едва заметно улыбнулся в ответ, зная, что его возвращению рады. — Дела? — спросила она, не став как-либо уточнять, какие именно дела. — Дела, — соглашается он, садясь рядом на лежанку. Она перебралась к нему ближе, молча положила голову ему на ногу, почти прижавшись к бедру. Марк тоже молчал, ощущая напряжение Мэйвы и прислушиваясь к её тени. — Что тебя так беспокоит, милая? — спросил он. — То место, — коротко отвечает она со вздохом. — Хочешь услышать от меня совета? — Марк покачал головой, перебирая пальцами мягкие тёмные волосы. Отчего-то это занятие успокаивало не меньше, чем простое присутствие девочки рядом. — Не знаю. Для начала просто поделиться мыслями. Я… — она замолкает ненадолго, словно раздумывая над следующими словами. — Не знаю, стоит ли туда возвращаться. — М-м, а ты хочешь? — Тоже не знаю, — она тяжело вздыхает. — Мне кажется, что если вернусь, то вспомню что-то. Но я не уверена, имеет ли это смысл спустя столько лет. Ведь даже если вспомню, то все люди давно мертвы, — она нервно сжимает ткань его штанов и тише добавляет: — Всё забыто, стёрто… — Если вопрос вызывает столько сомнений, малышка, то стоит ли решать его положительно? — с усмешкой спросил он. Она перевернулась на спину и внимательно поглядела на него, ожидая продолжения. — Раз ты так сомневаешься и переживаешь, то не готова принять то, что было. Разве нет? А раз такое дело, то не стоит тебе туда соваться пока что. Уж извини, но ты себя там не контролировала совсем, и убить тебя было проще, чем травинку сорвать, — он провёл указательным пальцем по её шее, вдоль артерии, усмехнувшись. — Сосредоточься пока на других вещах. Вернёшься, когда будешь готова и если захочешь. И если решишься, то я, пожалуй, составлю тебе компанию, чтобы ты себе шею не свернула случайно. А так… Всё будет хорошо, малыш, вне зависимости от того, захочешь ты вспомнить или нет. Мэйва благодарно улыбнулась в ответ. — Марк… — Что? — Знаешь, я тебя обожаю, — улыбается она и, поднявшись, поцеловала в щёку. — Догадываюсь, малышка, — с тихим смехом ответил он, а после мягко поцеловал её в висок. — Я тоже тебя люблю. Ложись. Нам ещё долго здесь сидеть. Он снова начинает перебирать пальцами тёмные пряди волос, тихо мурлыча под нос незатейливую мелодию, когда она вновь ложится, положив голову ему на колени. Тёплые тени греют обоих Архонтов не хуже костра и, пока они вдвоём не вернулись обратно, можно временно забыть обо всех важных делах и заботах, о войне с Кайрос и самой Кайрос. Притвориться, что этого ничего нет, никогда не было и никогда не будет. Погрузиться временно в эту маленькую иллюзию, где есть только северная ночь, огонь костра и они сами. Почему-то от этого на душе становится удивительно умиротворённо и кажется, что пойти они могут куда угодно и когда угодно, что нет таких препятствий, которых нельзя преодолеть. Будто весь мир открыт для них. А Мэйва подумала, что если те обрывки воспоминаний были действительно её потерянной памятью, то вкусы в мужчинах у неё успели сильно поменяться. Сейчас она того паренька не нашла бы хоть немного симпатичным. Пожалуй, это и к лучшему. Не имеет значения то прошлое, раз так легко было забыто и начало вспоминаться лишь сейчас. Да и её ли это воспоминания? Мэйва бы не стала говорить об этом уверенно и твёрдо. Слишком странные они. Самое первое видение, которое настигло ещё на поляне, конечно, могло ей принадлежать, но остальные были слишком обобщёнными. А в том месте, что осталось теперь, кроме заросшего пепелища да старых костей? И чтобы не случилось, чтобы и не вспомнилось, не следует забывать, что она — это всегда лишь она.