***
Дарла Хемсворт жила в огромном особняке на подобии того, которым владело семейство Блоссомов до того, как обанкротилось. Один двор и подъездная территория была в два раза больше всего моего участка, включая гараж. Особняк находился у границы города, но это, конечно, не важно, если все члены твоей семьи имеют машину. Коих по всему двору было припарковано очень много. Фран еле нашёл место, чтобы оставить машину, на которой мы приехали и которую он взял в аренду у своего отца. Именно поэтому парковался он добрых минут пятнадцать, чтобы ничего не задеть. Когда мне-таки удалось вылезти, я поправила невидимые складки на чёрной юбке из искусственной кожи. Конечно, никто из присутствующих и не обратит на меня внимания, но выглядеть все же хотелось подобающе. Едва мы вошли в дом, я тут же пожалела о своём решении приехать. Музыка долбила по ушам с невероятной силой. Всё моё тело тряслось и пульсировало. Свет был погашен, зато везде сияла иллюминация. Несколько ярких пятен разных цветов скользнули по нашим фигурам. Вопреки моим эмоциям Кевин громко прокричал (и даже при этом я плохо его слышала): — Это просто отпад! Друг был просто в восторге, его переполняли чувства, и даже со сломанной ногой он быстрее зашагал к месту событий. Приглашения оказались лишь пафосным дополнением — их никто не спрашивал. Плакаты и объявления о вечеринке висели по всей школе ещё с начала учебного года, лишь чтобы пройти через директора Мюррея, там было написано что-то о внеклассной деятельности. На деле это была типичная вечеринка в стиле нетфликса. Подростки танцевали во всех огромных залах особняка, во внутреннем дворе кто-то прыгал в бассейн с громкими криками. Мы припозднились, поэтому несомненно увидели пьяные танцы на столе и отвратные поцелуи в коридорах. Я не сомневалась и в наличии наркотиков где-либо. — Напитки! — прокричал Кевин. — Нам нужны напитки! Я не собиралась пить, но от одного бокала пунша или коктейля ничего страшного не случится. — Секунду! — я прочитала это по губам Франа, и он тут же скользнул в толпу, чтобы пробраться к кухне. Мой телефон завибрировал, и я, подумав, что это сообщение от тёти, достала его из сумки.«Прекрасно выглядишь, Сидни Мур»
«Совсем как мама»
Внутри меня все похолодело. То же самое сказала мне тётя.«Когда-то»
Я в ужасе смотрела на экран мобильного, когда кто-то толкнул меня под руку, и я едва не выронила телефон из рук. Нас с Кевином разделяло сантиметров двадцать, но я не слышала ни слова, что он говорил. Его губы двигались, но ни звука я не поняла. После этого он двинулся к диванчикам через толпу агрессивно танцующих ребят — они двигались в ритме, который звучал лишь у них в голове и резко разбрасывали конечности в стороны. Я попыталась протиснуться за Кевином через них, но едва не получила рукой одного из спортсменов по лицу. Тут же кто-то поймал меня за кисть, я подняла взгляд и столкнулась с Франом. По его губам я прочитала, где найти Кевина. Я качнула головой в направлении, куда ушёл друг, хотя уже не видела его из-за огромного количества людей. Фран сунул мне большой стакан с круглыми краями. В полумраке я видела бледно-розовую жидкость плескавшуюся внутри. — Пунш, — снова прочитала я по губам, а потом Фран крикнул: — Я найду Кевина. Он тут же исчез, и я осталась одна на танцполе среди кучи выпивших подростков. Большую часть из них я видела впервые, да и сейчас они обходили меня стороной — видимо, вид у меня был недружелюбный. Я вжала голову в плечи и уставилась в пол на свои конверсы. Я надела юбку и довольно обтягивающее боди сверху (у меня даже были открыты ключицы!), но не смогла изменить кедам. Если вдруг мне придётся бежать одной с вечеринки, у меня хотя бы будет плоская подошва. Хотя, естественно, я надеялась уехать отсюда не одной. В лучшем случае тут до моего дома идти больше часа, да и ночная прогулка по Ривердэйлу мне сейчас не представляется романтичной. Я сама не заметила, как выбралась с танцплощадки и нашла более тихое место в коридоре. Наверняка Кевин хочет провести время со своим парнем. Как хороший друг, он никогда мне этого не скажет и не попросит оставить их наедине, но как хорошая подруга, я сделаю это сама. Я отпила пунш из стакана. Почему-то я ожидала худшего, но горечь водки почти не чувствовалась, зато лайм и фрукты — очень даже. Я сделала ещё один глоток. — Сидни? — тут было порядком тише, я даже различила звук собственного имени. Я обернулась и заметила компанию Арчи Эндрюса. В моей голове это все равно была его компания, несмотря на то что говорила Вероника. У неё на лице были нарисованы усы чёрной подводкой, а на голову надет ободок с кошачьими ушками. — Скучаешь? Я не знала, что ответить. Арчи по правую руку от девушки выглядел нахмуренным в своём костюме супермена, а Бетти, которая даже на вечеринку сделала аккуратный хвостик, избегала встречи наших взглядов. Почему никто из них не сказал Веронике, что мы не друзья? — Присоединяйся к нам, — Вероника мне улыбнулась, и, только я хотела отказаться, как она взяла меня за локоть и повела по коридору. — Мы собираемся играть в «Роковую правду». — М? — я впервые слышала об этом. Вероника не ответила, лишь кивнула с видом «увидишь». Мы зашли в комнату по мою правую руку. Она была просторной, но обставлена явно безвкусно на мой взгляд. Тёмные обои сужали пространство, камин выглядел громоздким камнем вполовину стены. Диваны и кресла были обиты бордовым бархатом. Единственным плюсом было отсутствие громкой музыки, хотя даже отсюда её было слышно. В комнате уже сидела Дарла, её светлые волосы тёплого золотого оттенка кудрями струились по плечам, и даже при очень короткой длине её фиалкового платья она смогла закинуть ногу на ногу, чтобы это выглядело позволительно. По обе стороны от нее сидели две девушки — тоже старшеклассницы. Кажется, одну из них звали Брут. Шерил занимала место в кресле у дивана, на котором, к моему разочарованию, сидели спортсмены. — О, Сидни, ты пришла, — Шерил растянула красные губы в улыбке, но едва ли искренней. — Прекрасно выглядишь. Я хотела занять свободное кресло, наиболее близкое к выходу, но в нем устроился Арчи. Вероника села на подлокотник, а Бетти заняла кушетку рядом. Мне оставалось сесть только рядом со спортсменами. Все предметы мебели, на которых мы расположились, окружали стеклянный столик в центре. Я сделала приличный глоток из стакана с пуншем: не люблю игры, которые начинаются вот так. — Ну, что же, — по лицу Дарлы пробежала ехидная ухмылка, и она подняла с пола бутылку из-под вина. — Начнём. Правила объяснять мне никто не собирался, поэтому когда едва раскрученная бутылка горлышком указала на меня, я сжалась на своём кресле, словно это могло помочь мне избежать позора. — Факт о тебе, — Шерил поставила локти на столешницу и кончиками пальцев коснулась подбородка. — Сидни Мур. — Я… Я… — слова застряли в горле, все пары глаз были обращены на меня, и я снова чувствовала себя девочкой, которая не может решить задачу про яблоки у доски. — У меня аллергия на клубнику. Спортсмены, все как один (особенно Реджи Мантла), разочарованно выдохнули. Парень, имени которого я не знала, крикнул, что это скучно. — Это должна была быть роковая правда, Сидни, — пояснила Вероника и снисходительно улыбнулась. — Предлагаю простить на первый раз. Бутылочка снова закрутилась и следующие несколько раз указывала на подруг Дарлы и кого-то из парней. Я узнавала такие подробности об их жизни, которые совершенно не хотела, лишь Джейсону удалось как-то отшутиться. Из всех присутствующих лишь Бетти было также некомфортно, как и мне. Она впилась пальцами в сидение и покраснела до кончиков ушей. Бутылочка указала на Веронику, и все вновь задержали дыхание. Я опустошила стакан с пуншем. — Мой отец сидит в тюрьме. — Да мы знаем это, красавица! — раздосадованно протянул Реджи, вальяжно раскинувшись на диване. — Это роковая правда, так что все честно, — вскинула голову Вероника. Градус напряжения в комнате поднялся на много делений вверх. Может, поэтому в один момент из следующих заходов Бетти что-то шепнула Веронике на ухо и вышла из комнаты. Я осталась сидеть одна в кругу абсолютно чужих для меня людей. От неуверенности я начала дёргать рукава своего боди и натягивать их на пальцы. Мне было все равно, чем делились остальные (Кевин бы убил за эту информацию и возможность услышать это вживую), но когда горлышко указало на Шерил, я напряглась. — Мой отец незадолго до своей смерти связался с наркодиллерами и помогал поставлять наркотики. Шерил произнесла это таким будничным тоном, что если бы в это время она не смотрела на свое отражение в стекле и её губы не дрожали, я бы подумала, что ей все равно. Джейсон что-то зашипел, а кто-то из парней присвистнул. Дарла снова раскрутила бутылочку, и та указала на меня. Редкие ниточки внутри задрожали, я продолжала буравить бутылку взглядом. — Ну давай, Мур! — поторопил Реджи, и по его лицу растянулась мерзкая ухмылка. — Можешь нам доверять. У вас был тройничок с Келлером? Кто был третьим? Можешь с нами поделиться. Я крепко сжала ладони: конечно, я не собиралась его бить, но злость быстро отрезвила сознание. — Ты больной, — процедила я. — Животное, — согласилась Вероника. На лицах Шерил и Джейсона также мелькнуло отвращение. Дарла лишь улыбнулась — для неё все это просто драма, вишенка на торте каждой вечеринки. — Меняем игру, — тут же сказала она. — Теперь это «кого убьёшь, с кем переспишь, на ком женишься». Реджи, начинай. Парень раскинулся на диване и положил щиколотку одной ноги к себе на бедро. — Легко. Убью — естественно, Мур, — мы обменялись ядовитыми взглядами. — Пересплю с Вероникой, — я видела, как руки Арчи Эндрюса с силой вцепились с подлокотники. — А женюсь… Конечно, на тебе, красавица, — Реджи отсалютировал Дарле бутылкой пива. Я внезапно поняла, что с радостью бы выпила ещё пунша и заглянула в уборную. Социальных контактов на сегодня было предостаточно. — Мне надо идти, — бросила я и быстрым шагом двинулась к выходу. — Приятно было пообщаться. Я распахнула дверь, и на меня снова обрушился грохот музыки. В полумраке коридора я почти на ощупь побрела искать уборную. За первыми двумя дверями, выглядящими как двери в туалет, скрывались спальни, и одна из них была полностью оккупирована какой-то парочкой, поэтому я быстро захлопнула дверь и пошла дальше. Пунш начал отдавать в голову, но сейчас это было приятное помутнение и покалывание на языке. Мне хотелось сначала найти туалет, а потом Кевина, а затем уже убраться отсюда. В попытке отыскать нужное помещение я открыла ещё одну дверь и замерла в проеме. Свет был потушен, но я чётко могла на фоне окна различить две целующиеся фигуры. Я бы ни с чем не спутала эти волосы, скрытые под шапкой с уголками, и аккуратный хвостик на макушке. Это были Джагхед Джонс и Бетти Купер. Целующиеся Джагхед и Бетти. Что-то укололо меня в области сердца. Мне будто дали под дых, выбив весь запас кислорода, хотелось свернуться в комок и перевести дыхание. Парочку явно потревожил луч света, который я впустила, открыв дверь, и они оторвались друг от друга. Я тут же захлопнула дверь и, поддаваясь инстинктам, принялась бежать в обратную сторону — на танцплощадку. Толпа быстро поглотила меня, и я остановилась, уперев ладони в колени. Я надеялась, что меня не узнали. Что все, что им удалось заметить — это мою фигуру в дверном проеме. Даже опьяневшим мозгом я могла собрать кусочки пазла — Джагхед и Бетти теперь вместе. Возможно, они давно чувствовали что-то друг к другу, и я просто расчистила Джагхеду дорогу. Почему-то эта мысль делала невыносимо больно: щемила в груди. Я подняла голову в надежде вдохнуть поглубже и успокоиться, как моё сердце тут же упало в пятки. За танцполом, словно призрак, на который никто не обращал внимания, стоял человек в чёрном худи и маске из Крика. Той самой маске, которую носил водитель чёрного пикапа задолго до Хэллоуина. Он двинулся на выход с танцпола, и я понеслась следом. Теперь я пихала людей локтями и не сводила с человека взгляда — по закону жанра как только я это сделаю, он тут же исчезнет. Он пропал из моего поля видимости на мгновение, заворачивая в коридор, и этого хватило, чтобы, когда я завернула следом, никого похожего на него там не оказалось. Лишь два парня в парных костюмах. Голова внезапно закружилась, я прислонилась плечом к стене и протерла глаза. Пелена не спала, и я, почти наощупь, побрела вперёд. Нащупав ручку ближайшей двери, я потянула её на себя. Оказавшись внутри, я поняла, что это и было уборной. Прохладный ветер тянул из окна, и ни с чем несравнимый холод кафеля делал помещение отрезвляющим. Я наклонилась к умывальнику и, напрочь забывая о макияже, опустила лицо под бьющую из-под крана струю. Голова за какие-то секунды начала раскалываться. Это была боль, пронизывающая черепную коробку от виска до виска. Я вздрогнула, лишь когда дверь сзади скрипнула. Но напугало меня не это — а звук защелкиваемого замка. — Кто здесь? — выдохнула я, заворачивая кран. Позади послышался механический смех. Я уже слышала его однажды. У себя дома, когда человек в тяжёлых берцах зашёл в ванную комнату и оставил послание на зеркале. Я тут же вскинула голову разворачиваясь. Картинка перед глазами ехала — я не могла сконцентрироваться на одной точке. Мир словно рассыпался на пиксели. Всё, что я видела — тёмную фигуру у двери. Изображение растягивалось в стороны, точно кто-то менял масштаб и фокус, и пульсировало. — А ты как думаешь, Сидни? — это был голос не человека, это был механический прибор. Я попятилась, упираясь лопатками в стену и хватаясь руками за раковины. Пол изгибался и шёл волнами. Если я не буду за что-то держаться, то непременно упаду. — Что тебе нужно? — языком оказалось двигать тяжелее, чем должно было. — Кто ты? Фигура начала приближаться — я все ещё не видела её чётко, лишь прыгающие тёмные пятна — и вдруг раздвоилась. Блики закружились по комнате, будто включили иллюминацию. Будто иллюминацией была я — что? Что-то обожгло мне нос, я свободной рукой провела по нему и обнаружила бордовые пятна на пальцах. Несколько капель крови упало на пол. Я смотрела, как они летят вниз, и видела, как они проходят сквозь кафель. Это не было действие алкоголя. Это было: — Что ты со мной сделал? Фигуры издали короткое покашливание. Оно эхом стучало у меня в ушах. — Что со мной происходит?! — закричала я. Собственный голос казался далёким, будто я кричу из глубокого колодца и из-под толщи воды. Меня топят, я пытаюсь кричать, а из моего рта вырываются лишь пузыри. — А что, ты думаешь, ты пила? — послышался тихий электрический смешок. — Пунш? Я схватилась руками за голову: мне казалось, она сейчас разорвется на две части. Пол шёл волнами, пространство крутилось. Я упала на пол, но не почувствовала боли в коленях или холод кафеля. Ноги казались чем-то инородным, неконтролируемым. Весь мир вращался, словно я была точкой на глобусе. В какой-то момент мне показалось, что меня вот-вот стошнит. — Бедная, бедная Сидни Мур. Я закрыла руками уши, но слова шурупами ввинчивались в голову. Сердце стучало у горла, и в том же темпе стены начали надуваться. Я зажмурилась до боли в глазах, а когда открыла их, поняла, что на полу нет моей крови, также как и на пальцах рук. Я подняла голову, и чья-то рука в перчатке схватила меня за подбородок. Кто-то смотрел мне в глаза через щели в маске. В голове стучали все слова, сказанные мне за сегодня. Это был шквал, в котором нельзя было различить что-то отдельное, только шум звуков и событий. Я пыталась смотреть на человека в ответ, но не могла. Мир менялся словно цвета в калейдоскопе, он также изгибался под разными углами и призмами. Маска мне что-то говорила, но я не слышала. Пальцы человека последний раз крепко сжались у меня на подбородке и отпустили. — Пожалуйста, — простонала я. — Пожалуйста, умоляю. И я сказала то, что никогда бы не сказала ещё три месяца назад: — Если хочешь убить меня — убей. Боль в черепной коробке стала невыносимой, все мысли бились внутри с утроенной силой. Тело не слушалось, руки повисли безвольными плетьями. — Убить? — до мозга каким-то чудом дорвались слова, насмешливые и удивлённые. — Нет, Сидни, я не могу. И не хочу. Я подняла взгляд, и тысячи масок с разрезанными ртами закружились вокруг меня. У каждой через прорезь сочилась кровь. — Иначе ты станешь бесполезна. Я попыталась закричать, но собственный крик застрял в горле. Это была последняя капля. Я легла на кафель и закрыла глаза в надежде, чтобы это быстрее кончилось.