Езда без правил (OST Ягыз Эгемен)

Лучший выход — всегда насквозь, не так ли, Ягыз Эгемен? Что же ты изменяешь своему главному принципу и вместо опоры сжимаешь не руки друга или любимой, даже не руки брата, а потрескавшуюся от времени перекладину веранды старого дома? Точнее вопрос стоит ставить не так. Что ты делаешь на этой веранде? Что ты делаешь в этом доме? И где теперь твой дом, Ягыз Эгемен? Мужчина прижимается к деревянному столбу, служившему опорой крыши веранды, и вздыхает. Холодный влажный воздух не приносит никакого облегчения. — Ничего нет, — произносит он магическую фразу, силясь поверить в неё всеми силами. Но душевных сил остаётся совсем немного, на самом дне, и их явно не хватает на то, чтобы эти слова стали правдой. Зато его сердца хватит на всех. В этом Ягыз не хочет сомневаться. Да, сердце одно, но его глубина бесконечна. В этом у него нет сомнений. Он не задумываясь рвёт, отрезает его на части. Этот кусочек — матери, которая вряд ли теперь уже оценит жертву, но она скорее нужна ему, а не ей. Кусочек, который мало отличается от первого, — отцу. Хазыму Эгемену, человеку, которого он всё равно считает героем, несмотря на все слова и поступки. Ещё одна часть — конечно же, братьям и сестре, которые порой противоречивы и непостоянны, но которые всё ещё важны и нужны ему. Ещё одна частичка, которая горит и вырывается из рук — всему оставленному позади. В прошлом. И остается последний кусочек. Последняя часть, которая до сих пор остаётся загадкой. И эта часть принадлежит, конечно же, ей. Хазан Чамкыран. — Но, увы, Ягыз. Я тебя для себя запрещать не буду! В груди на удивление пусто, нервы дают сбой, а Ягыз понимает, что не оставил ничего для себя. Его пальцы сильнее впиваются в старое дерево, как будто, оно может помочь устоять на ногах. — Я прошу прощения за то, что было сегодня. — Значит, за то, что было сегодня? — Это было бессмысленно. Абсолютно всё не имело никакого смысла для меня. Я хотел попросить прощения. Ягыз ненавидит самого себя. Ненавидит своё умение натягивать на лицо маску равнодушия, ненавидит свой мозг, способный говорить всё правильно. Ненавидит своё сердце, которое не в силах отстоять и заставить произнести то, что давно горит огнём в груди. Если бы он был немного эгоистичнее и глупее, то он… Кому он врёт? Не смог бы! Не смог. И тот холод, граничащий с пустотой в груди, является лишним тому доказательством. Ветер усиливается, и теперь в лицо врезаются мелкие капельки дождя, заставляя закрыть глаза. Как ни странно, но это помогает немного очистить голову от всех дурных мыслей. Разве нельзя жить без сердца? Ведь многие живут без него или не обращают на него внимание. У Ягыза оно есть. Точнее было. Большое, живое, способное уместить всех дорогих и любимых людей. Сердце робота, как выразилась бы она. В те моменты, когда у других были родители, которые помогали, Ягыз - один. Он самостоятельно учится идти по жизни в полном одиночестве. Он даже не плачет, оставаясь один на один с очередным препятствием, а упорно двигается вперёд. В двадцать лет, когда другие рядом со своей семьей, он учится её терять. Ягыз ещё пока не знает, что даст этот опыт, но принимает его. Раздражает собственная слабость, которую он переплавляет в силу. До одурения бесят собственные мысли, которые просачиваются в голову в моменты острого одиночества. Ну, а в тридцать лет, когда у многих дети и семья, Ягыз встречает Хазан. Эта девочка с первых минут начинает угрожать и учить. Учить манерам, жизни. Слова о том, какой он, бьют наотмашь, но Эгемен не отстраняется. У него нет на это сил. «Козёл!», «Урод!», «Робот!», «Холодильник», «Божье наказание!» — и это еще не весь перечень эпитетов, которыми одаривает его Чамкыран. Но есть и другие слова. Есть другие фразы. Иные взгляды, которые заставляют сердце биться быстрее. Он никогда не признается ни себе, ни ей, что ему это нравится. Точнее, никогда не хотел бы в этом признаваться. — Да уж, Ягыз. Поздравляю. Не замечать очевидное — это по твоей части. Молодец. — Он хвалит себя вслух, стараясь вызвать хотя бы маленькую часть сарказма. Но сарказма нет. А фраза звучит очень печально. Ягыз начинает злиться на самого себя. Снова сменить дом и позорно сбежать от Хазан, которая нашла его даже там, уже не кажется хорошей идеей. Что скрывать, ничего не кажется хорошей идеей. Снова проклятое самопожертвование, которому нет конца и края. Которое доказывает, что ты самый обычный дурак, Ягыз Эгемен. Ухмылка ползёт по лицу и он проводит рукой, чтобы смахнуть влагу. Он давно стоит под дождем, не замечая. Влияние Хазан, которая твердит о том, что она борется за них, ее порядочность и гордость? Где они сейчас? Правильно, всё это рядом с братом. В эту самую минуту Ягыз понимает, что проиграл. Нет, не брату. А самому себе. Проиграл бездарно и бесцельно, потому что, то, что он видит перед своими глазами больше не нравится. Он с мазохистским удовольствием отталкивает Хазан раз за разом, огрызаясь и говоря гадости, а призрачная надежда попытаться любить её меньше, чем сейчас, всё дальше и дальше. Мужчина трёт переносицу, качая головой. Почему в жизни, не как в алгебре, например? Или в геометрии? Там гораздо проще вывести или доказать теорему, опираясь на знания, без опыта. Если кроме опыта у тебя больше ничего нет. Он открывает глаза и надрывно смеется. Сколько раз твердил самому себе, что в жизни людям доверять нельзя! Это правило Ягыза Эгемена. Нерушимое и стойкое правило, основная аксиома. До встречи с Хазан оно отлично работало. Она стала в этом правиле исключением, которое его подтверждало. Ягызу кажется, что можно именно в этот миг нарушить все законы логики, и он сможет на одном дыхании рассказать всё, что так долго скрывал на душе. Днём он упустил свой шанс. Но ещё не вечер? Или вечер…на дворе ночь. А еще, еще его ужасно бесит Хазан. Конечно же, иногда. Но бесит. При чем это раздражение сильнее, чем оно может быть. Её голос, который жалобно просит о чем-то, заставляя в очередной раз по неведомым ему самому причинам, переступить через себя. Раздражает её принципиальность, которую она, в отличие от него, может себе позволить. Но больше всего раздражает то, как она стала важна. Это чувство, о котором он говорил на могиле матери, засело где-то там. В ребрах. Оно ноет, болит, царапается и пытается вылезти наружу, игнорируя протесты хозяина сердца. Это чувство — роскошь, которая не по карману для него. Ягыз так отчаянно пытается спастись и сбежать от этого чувства, что становится таким, каким никогда бы не хотел быть по отношению к ней: злым, холодным, равнодушным внешне. — Хазан, — обращается он, вглядываясь в темноту ночи. — Я тебя прошу. Сделай, пожалуйста то, что ты умеешь делать лучше всего на свете. Думай обо мне лучше. И пусть это будет неправдой. — Когда ты рядом, — Ягыз говорит громче, прекрасно зная, что свидетелями его слов являются лишь небо и пронизывающий ветер, — все мои барьеры сносит к чертям. Мне кажется, их никогда вовсе не существовало. Но стоит отвлечься на миг, и я встречаюсь с глазами своего младшего брата. В такие моменты, ты видишь меня циничным и равнодушным. Человеком, для которого любовь, самая бессмысленная вещь на свете. — Он прерывается, закашлявшись, — А ещё я знаю, как было бы глупо думать обо мне лучше, чем я есть. Замолкает. Только его Хазан это ни капли не волнует. Она всегда умеет поступать безрассудно, по велению своего сердца. И проклятье, он же видит, как ей сложно бороться одной за двоих. — Хазан Чамкыран! — Ягыз произносит имя более твердо и чётко. — Как же ты меня бесишь! Но я готов за каждую раздражающую секунду рядом с тобой отдать всё. И даже больше, чем всё. Ты…- Он замолкает, не решаясь вновь повторить свою просьбу, закрывая глаза, — ты думай обо мне лучше. Или хотя бы просто думай обо мне. Когда его холодное лицо накрывают две не менее холодные ладони, он не верит. Когда голос зовет по имени, его разум всё ещё отказывается верить. Когда мягкие губы касаются щеки, Ягыз осторожно открывает глаза. Перед ним она. Хазан. Судя по её холодным рукам, она замёрзла, стоя под ветром и дождем. Карие глаза завороженно смотрят в серо-голубые. Ягыз не спрашивает, как она его нашла. Он не интересуется, зачем она здесь. И не говорит о брате. Он смотрит, боясь поверить. Его ладони накрывают её. Она продолжает держать руками его лицо, словно ища нужный и невысказанный ответ. Раз…два… Ягыз не двигается, пытаясь поймать этот хрупкий миг, сохранив его в сердце. Три…четыре… Из мыслей постепенно ускользает налёт безнадежности. Пять…шесть… Хазан делает громкий вдох, а потом выдыхает. Семь…восемь… Ягыз чувствует, как в тело возвращается уверенность, которой ему так не хватало в час, который он простоял на холодной веранде. Девять…десять… Он притягивает девушку за талию ближе к себе. Приехали. Ягыз мысленно умоляет свой голос не подвести, но кажется, он сейчас не контролирует ничего. Дыхание сбивается с ритма. — Хазан, закрой глаза, — шепчет Ягыз. Она не хочет слушаться. Потому что больше всего на свете хочется закопать его здесь живьем, за все страхи и боль. А еще ужасно чешется рука, ей до одури необходимо заехать кулаком по эгеменовскому носу, чтобы немного привести его мысли в порядок. Но после его слов она послушно закрывает глаза, не смея перечить. А потом. А потом, Ягыз целует её. В голове девушки бьются сотни мыслей о том, что нельзя так просто позволить ему выиграть. Нельзя сдаваться. Нельзя упускать спасительную злость. И одновременно, нельзя быть настолько счастливой. Хазан отлично помнит зачем приехала и что хотела сказать. Разорвать все связи и уехать подальше от Эгеменов и своей матери. Но когда отстраняется от Ягыза после поцелуя и видит его счастливое лицо, всё, что она хотела сделать, кажется ужасной ерундой. Ягыз осторожно, извиняясь, легко целует её в нос. Щетина приятно щекочет кожу, а она делает рваные мелкие вдохи-выдохи. — Хазан, — начинает он, подбирая слова, — я… — Ты? Снова скажешь, что вся твоя речь на этой веранде не имела никакого смысла, потому что где-то там в клубе страдает пьяный Синан? — Хазан, нет, клянусь, что на этот раз, нет, — его рука опускается на руку с кольцом на пальце и тянет кольцо вниз, пока оно со звоном не падает на деревянный пол, а потом не соскакивает, теряясь в земле. — И потом, ты же тоже позволила его надеть! — Ты… — с яростью шипит Хазан, пытаясь вырваться. Но Ягыз не дает ей договорить, наклоняясь, чтобы быстро поцеловать её. Быстро, конечно же, не получается. Ягыз не привык к такому богатству. Хазан рядом с ним, в его руках, влюблена в него так же сильно, как и он. Ироничное замечание не срывается с губ, а вместо этого накатывает нежность. Отношения с Хазан ужасно похожи на езду без правил по бездорожью. И кажется, Ягыз не умеет водить. И не пристёгнут.