Про себя и для себя.

За окном светло, как днём. Сосны возвышаются над крошечным домом, на берегу озера, где вода летом напоминает большой кусок янтаря. Здесь невероятно красивые закаты, свежий воздух и не так шумно, как в небольшом, но родном городе. А в доме, что под соснами, где-то под крышей, спрятался человек, которому просто не хватает внимания и тепла человека. Над головой смыкается одеяло — именно оно скроет слезы. Никто не знает, но последнюю неделю этот человек часто плачет. Но ведь это ведь пройдёт, это переходный возраст, и вообще, о таком думают только глупышки, у которых нет увлечений. А человек живет льдом. Каждый день она прокручивает в голове кусочки программы, обдумывая каждое движение пальцев и думая, как бы не спугнуть это счастье, что гнездится в груди и иногда вытягивает от глубокой бездны безвылазного стресса. Но только в душе тоже становится и холодно. Если на тело можно накинуть кофту, перчатки и провести разминку, то что делать с сердцем, что болезненно колыхается в груди, под тяжким грузом гнезда счастья. «Как же холодно, господи…» обычная на первый взгляд фраза, кинутая где-то в столице, перебегая дорогу и глядя на огни большого города. Но мог ли собеседник узнать, что фраза эта не про ощущения и погоду, а про состояние. Волнение. Всегда, за других, до трясущихся рук. А по ночам, лёжа на кровати и глядя на высокие сосны за окном, человек задается вопросом, на который увы никто не ответит. «А волнуется ли кто-нибудь также за меня?» А может все-таки в ней проблема? Слишком глупа, слишком страшна, слишком высокий вес, все время слишком и знак вопроса в конце. А потом логичный вопрос. «Почему другим так повезло, и у них есть тёплый человек рядом?» Даже те, кто этого не заслужил. Может человек тоже не заслужил? А как же заслужить? Ежедневные тренировки изматывают, а потом старая травма выходит наружу и земля из-под ног словно уходит. И даже не одна травма. Спортсмены сильные. Конечно. Только лёд пробирается через коньки все выше — к сердцу. И остаётся только заново катать программу. Для себя. Ведь больше не для кого.