– Привязанность к кому-то это не чудесно или романтично, это чертовски больно.
***
«Привет, мой дорогой друг. Когда ты будешь держать это письмо в своих руках, я буду слишком далеко от тебя, от вас. Можешь не пытаться бежать к телефону и названивать мне, я поменяла номер. Я избавилась от всего, чего только могла. Кроме собственных воспоминаний связанных с тобой и твоего образа в своей голове. Ты, наверное, сейчас в недоумении от моего поступка, но ему есть достойное оправдание. Я струсила сказать тебе об этом в глаза, побоялась потерять тебя раньше времени. Но в своем единственном письме я раскрою тайну своего побега. Надеюсь, что ты не начнешь ненавидеть меня за это ещё больше…»
***
Листая до тошноты скучные телепрограммы, я переходила с канала на канал, так и не сумев отыскать для своего просмотра что-то стоящее. Пятничный вечер так и заставлял меня использовать другое применение свободным часам, нежели продолжать просиживать задницу на старом диване. Но я настойчиво нажимала на затертую кнопку в надежде отыскать интересный фильм. Спустя минут десять моих упертых действий, я наткнулась на только начавшийся «Бегущий в лабиринте», который я видела не раз и решила всё же остановится именно на нём. Программы про животных, человеческое здоровье и множество телешоу о поиске любви не вызывали у меня абсолютно никакого желания уделять им своё внимание. Поэтому я молча откинула пульт подальше и, обхватив руками огромную миску с карамельным попкорном, увлеченно уставилась на цветной экран. Не успел Томас – в лице замечательного и милого актера Дилана О’Брайена – выбраться из лифта, как замок в двери моей квартиры с характерным звуком повернулся, позволяя незваному гостю проникнуть в мою скромную квартиру. Я недовольно нахмурилась и поглядывала в сторону прохода, одновременно стараясь не пропускать сюжет фильма. Только один человек мог так нагло появляться в моем доме, абсолютно не заботясь о моём личном пространстве, которое тот из раза в раз так бессовестно нарушает. Буквально через минуту в дверном проеме показалась его довольная физиономия, а следом и он сам держащий в руках бутылку дорогого виски и мои любимые пирожные, которые сразу же поспособствовали мгновенному отступлению злости на своего лучшего друга. – Два часа дня, а ты уже пьешь? – спросила я, замечая ещё и то, что в бутылке не хватало немного жидкости. – Что это за повод такой? Он улыбнулся ещё шире и с искрящимися от счастья глазами упал на диван рядом со мной, тут же оставляя сладкое на кофейный столик и открывая бутылку. Видеть его таким искренне радостным мне приходилось всего лишь пару раз в жизни, и ни один из них не заканчивался чем-то хорошим в мою пользу. Именно от этой мысли тело невольно напряглось и мой, до этого веселый вид приобрел немного серьезности. Парень где-то с минуту потомил с ответом и, отхлебнув дорого алкоголя, раскрыл мне причину своего восторженного вида: – Я женюсь, – выдал Кристофер. Стеклянная чашка с воздушной кукурузой тут же оказалась на полу, рассеивая попкорн по зеленому ковру. Моё лицо потеряло прежнее выражение лица, показывая абсолютную растерянность. А сердце при его появлении стучавшее чуть быстрее получило первую трещину. Брюнет еле заметно нахмурился, приглядываясь к моему странному поведению, вместо которого ожидал увидеть совершенно другой результат. – В смысле женишься? Когда? – осипшим за какое-то ничтожное мгновение голос спросила я. Шистад только хотел ответить мне, как я прервала его жестом руки и, поднявшись с дивана, немного отошла в сторону, но продолжала смотреть ему в глаза, в которых, кажется, ни на секунду не переставало плескаться счастье. – Подожди, ты сейчас серьезно? Тебе же только двадцать ше… – Мне уже двадцать шесть, Мун. Оглянись, – он хаотично взмахнул рукой, тоже поднимаясь на ноги и, как и я не обращал на кукурузу, хрустящую под нашими ногами, внимания. – Практически у всех наших друзей есть семьи. Боркис с Сарой ждут первенца. Магнуссоны собираются зачать второго. У Ибен на носу свадьба. А твоя первая бровастая любовь сейчас отлично проводит медовый месяц со своей ненаглядной. Я раздраженно фыркнула, сдерживаясь от того, чтобы не выплюнуть ему имя того, кто действительно является моей первой и по сей день единственной любовью. Сжала посильнее кулачки, чувствуя, как ногти впиваются в мягкую кожу нежных ладоней. И смерила парня недовольным взглядом, скрывая в закромах радужек боль от принесенных им же новостей. – Не у всех, – тихо произнесла, выставляя себя примером. – Это твое дело, Эва. А я не хочу продолжать тянуть с этим, – сказал Крис. – Мы же с тобой недавно говорили на эту тему. И я отлично дал понять, что хочу семью. – Я даже не думала воспринимать твои пьяные слова всерьез. Ты всегда был свободолюбивым человеком, Крис, – проговорила я, смотря ему в глаза. – И неужели она настолько хороша, что смогла изменить это в тебе? Неужели ты действительно так сильно её…любишь? Последние слова я буквально выплюнула, ощущая на языке осевшую горечь, а в груди неприятную ноющую боль. – Да. Люблю, – коротко и ясно ответил мой друг. Я обреченно хмыкнула и прикрыла глаза, не понимая брюнета. Она настолько превосходно трахается, что он решил остановить свой выбор на ней? Или может она просто любовь всей его жизни, которую он случайно встретил в кофейне и теперь не собирается отпускать? А может, она просто не я – девушка, которую невозможно полюбить по единственной причине – я его лучший друг. – Ты знаешь её чуть больше полугода, и ты хочешь сказать, что действительно её любишь? Может она умная, красивая и отлично делает минет, но этого недостаточно, чтобы жениться на ней, Шистад, – договорив, я поджала губы, стараясь не показывать, как они начали подрагивать от той картины, которая развернулась в моей голове. А так же пыталась прятать глаза, в которых постепенно начали скапливаться слезы. – Она ведь… она даже не любит тебя. И ты, правда, готов связать с ней свою жизнь? Парень немного растерялся, не то ли от моих слов, не то ли от того, что я так и не сумела замаскировать разрывающие меня чувства. – Я думал, что ты порадуешься за меня, – с заметным разочарованием произнес он. – Но оказалось, что человек, которому я доверяю практически всё, и к которому пришел с этой новостью первому осуждает меня. Я запоздало почувствовала, как сильно защипало в глаза. Потому что сердце к этому моменту уже трещало по швам ожидая того момента, когда просто превратится в груду мусора. Было больно. Очень больно. – Я банально беспокоюсь о тебе, – вру. Мой тихий шепот разрушил недолгое молчание, царившее между нами. – Надеюсь, что именно это ты и делаешь, – Шистад вяло улыбнулся. – Ладно. Кажется, что сегодня посидеть уже не получится, поэтому перенесем наш более веселый и непринужденный разговор на следующий раз. Кристофер кивнул напоследок и молча ушел, через несколько десятков секунд захлопывая за собой дверь. А мое тело так и стояло пригвожденное к полу, превращая меня в окаменевшую статую. И только чертовы слезы, которые не имели конца доказывали обратное. По телевизору продолжали крутить экранизацию книги Джеймса Дашнера, на полу всё так же валялся попкорн, а первые полученные трещины на четырехкамерном казались только началом.***
«…Ночью перед своим бракосочетанием ты сказал, что был влюблен в меня и это является единственной наградой для меня. Эти три слова смогли сделать меня счастливой. Пусть и ненадолго. Ты был влюблен в меня в седьмом классе, а я в третьем уже вручила тебе свое сердце. Прошло так много лет, месяцев, дней и минут которые я не переставала любить тебя, и за которые ты ни разу об этом не догадался, а я не смогла найти смелости, чтобы признаться тебе в этом. Но знаешь, сколько бы боли я не испытала и сколько бы слез не выплакала из-за невзаимной любви, я ни разу не пожалела, что однажды полюбила именно тебя…»
***
– Обними меня так, словно я не просто друг. Подари мне воспоминание, которое я смогу сохранить.
Кажется, только недавно я узнала о женитьбе своего лучшего друга, который до сих пор не осведомлен о моих чувствах к нему, как я уже через десять часов буду наблюдать за ним в свадебном смокинге и со счастливой улыбкой на лице заключающим брак с девушкой, которой я откровенно завидую. Эмма Ларз скоро будет носить фамилию, которую я примеряла сотни тысяч раз. Эмма Ларз завтра поцелует Кристофера Шистада тысячный раз, когда я лишь однажды касалась его горячих, горьких и с табачным привкусом губ. Эмма Ларз, даже не подозревая, заказала мне билет в совершенно другую страну, находящуюся за тысячу миль от Норвегии, где обо мне не знает никто кроме родителей и не заставляет саморазрушаться. Поэтому сейчас я наслаждаюсь временем с пока ещё не женатым Кристофером, допиваю вторую бутылку вина и пытаюсь меньше пялиться на его проспиртованные губы, которые тот изредка облизывает. А он тем временем рассказывает что-то забавное из их с Эммой общей жизни и местами посмеивается, награждая наслаждением мой слух. Сейчас мы действительно выглядим как лучшие друзья. Но буквально с того дня как он огорошил меня новостью о своей женитьбе мы ссорились практически каждый день. И только в последние дни перед свадебной церемонией в наших дружеских отношениях царит умиротворение и спокойствие. Я не пытаюсь больше что-то доказывать ему и продолжать отговаривать от ошибки, которую тот поздно осознает. Я просто хочу насладиться последними днями рядом с ним, хочу чаще видеть его улыбку, которая останется только в моей памяти и на полароидных фото. Но больше всего мне бы хотелось ещё раз почувствовать его губы на своих. Ощутить их жар, вкус и наглость его языка, который бы бесстыдно орудовал у меня во рту. Проще говоря, несбыточная мечта номер триста двадцать четыре. И так как я уже чувствовала сильное влияние алкоголя, которое заставляло меня бредить из-за сильных чувств к парню, то остановила поток красной жидкости в свой организм. После чего быстро вернулась к нашему разговору. – Ты ведь меня не слушала последние минут десять, да? – усмехнувшись, произнес достаточно выпивший брюнет. – С чего ты это взял? Я очень внимательно тебя слушала! Пыталась оправдаться и не выдать себя. – Ты меня не слушала, – утвердил он. – Ты когда о чем-то задумываешься очень красивая. А сейчас с розовыми от алкоголя щечками и своим задумчивым видом выглядела просто восхитительно. Я глупо улыбалась, пытаясь понять, что сейчас произошло. Такие слова он обычно говорил мне в мои дни рождения или на совместно проведенное Рождество. А сейчас было седьмое февраля и не один праздник из названных мною сегодня не отмечался. – Я знаю, – прикрыв на секунду глаза, ответила ему. Дрожь пробирала всё тело от его фразы, которая набатом стучала в ушах. Шистад кивнул и, продолжая смотреть на меня, потянулся убрать мешающие ему волосы, которые прикрывали уши. А следом невзначай провел кончиками своих длинных пальцев вниз по шее, где находился давно подаренный им кулон. И после чего мурашки охватили моё тело, а сама я чувствовала, как кожа в тех местах будто горела. – Помнишь, когда я тебе его подарил, то пообещал жениться на тебе, когда мы станем совершеннолетними? – он по родному улыбнулся, поглядывая то на мои глаза, то на луну, висящую на тонкой цепочке. Перед глазами тут же появилась картина того самого момента и наших с ним детских счастливых лиц. Но с того момента изменились мы. Изменилось всё, вплоть до его обещаний. – С трудом, – солгала я, пожимая плечами и немного отклоняясь от парня. Крис выпустил из рук кулон и с менее веселым выражением лица вновь прижал к губам прозрачный стакан, наполненный наполовину виски. – Мне казалось, что так и случится, – чуть тоскливо продолжил он, не придавая моему ответу значения. – Я ведь даже был влюблен в тебя в седьмом классе… Он говорил дальше, ненадолго прерываясь из-за заплетающегося языка, но я даже не пыталась расслышать что-то. В моей голове громко прокручивались только его последние слова, а в районе сердца на какое-то время потеплело до резко отрезвляющей мысли возвращающей меня с небес на землю – завтра он женится. – Знаешь, завтра я уже этого не вспомню… Шистад переводит свой затуманенный взгляд на меня. Смотрит как никогда раньше. А я продолжаю чувствовать покалывание на кончиках пальцев от фразы, которая меня осчастливила к концу всего, что между нами было. – …Слишком пьян… Крис появился выпившим на моем пороге после своего мальчишника. Только вот сейчас он не выглядел слишком пьяным. – …Но я всё ещё хочу кое-что сделать… – Шистад икнул, следом выпуская смешок и вызывая у меня своим забавным и милым видом смешок. – Я не буду жалеть… Наверное, потому что не будет помнить. И от этого чуть-чуть саднит в горле. – …Потому что это ты. И потому что я так давно хочу тебя поцеловать. Я не ненавидела Ларз. Я ей завидовала. И, наверное, поэтому не стала даже пытаться отпираться и вразумить парня. Я просто захотела всего лишь раз занять её место. Тем более невинный поцелуй по пьяни нельзя считать за полноценную измену. По крайней мере, мыслью об этом я утешаю себя. Невинный поцелуй, от которого я потеряла голову и забыла про слово «Стоп», перерос во что-то совсем неправильное. Я упустила момент, когда его язык перестал хозяйничать у меня во рту и начал бесстыдно исследовать мою открытую шею. Я даже не слышала собственных тихих стонов, которые без усердия получал Крис, словно награду за свои умелые и такие приятные для меня ласки. Даже скинув с себя старую футболку и оставшись перед ним в одних шортах, я не смогла отступить. Я просто была не в силах оттолкнуть его, когда Шистад обхватил губами мой твердый от возбуждения сосок. Я не сделала это когда ощутила его горячий торс, прижатый к моему телу, отчего невольно простонала намного громче. Отчаяние застилало всё здравые мысли, которые старались сберечь меня от ошибки, но я продолжала с жаром целовать его, сильнее прижимая к себе. Прижиматься к нему было так правильно, как и чувствовать его рот на своем. Перед закрытыми глазами в это время успевали крутиться картинки нашего возможного будущего, которое могло бы реализоваться, если бы не всё препятствующее этому. Но сейчас я старалась не думать обо всем этом. Я только громко стонала под ним, стараясь получить как можно больше его поцелуев и касаний. И когда мой лучший друг, находясь не в трезвом состоянии, наконец вошел в меня, заставляя впервые выкрикнуть его имя, я не пожалела о том, что поддалась соблазну. Мы не занимались любовью. Мы не занимались сексом. Мы жестко и грубо трахались. Я кричала и выгибалась под ним до хруста костей. Сдерживала себя от желания расцарапать ему спину. Слышала его глухое рычание и ощущала горячие пропитанные алкоголем губы на своей шее и скулах. Но самое главное это то, что я чувствовала его в себе. И пока Крис втрахивал меня в диван, я пыталась запомнить каждую секунду того наслаждения и приятных импульсов гуляющих по телу, которые я больше не смогу ощутить никогда. В завершении я, наверное, потревожила сон соседей, выкрикнув слишком громко имя того, кому вручила свое сердце очень давно. И который спустя небольшой промежуток времени сломал его окончательно, прошептав: – Эмма… Всё что минутами ранее взорвалось во мне крышесносным фейерверком, вмиг рассыпалось в прах никому ненужным пеплом, засоряющим мои дыхательные пути. Я продолжала находиться под ним, когда слезы одна за другой скатывались из уголков моих глаз, внутри всё болезненно сдавило, а не дышала я уже почти минуту. Он продолжал двигаться во мне, рвано дышать и что-то при этом шептать, когда я возненавидела себя за эту ошибку. Брюнет, наконец, кончил, когда я ощутила свою моральную смерть. Тошнота подкатила к горлу и я, с усилием выбравшись из под него и схватив свои вещи, тут же умчалась в ванную комнату желая выпотрошить все свои внутренности, лишь бы избавиться от вкуса желчи на языке и от чувства боли внутри. Но даже ледяной душ не сумел избавить меня от всего этого. И пока жених отсыпался в моей гостиной, а время медленно, но уверенно приближалось к событию, повлекшему за собой болезненные последствия, я глухо рыдала сидя у двери и смотря на собранный как уже месяц чемодан.***
«…Я всегда верила, что рано или поздно мы будем вместе. В какие-то моменты меня посещало сомнение на этот счет, но ты всегда умудрялся его рассеивать. Даже когда я носила брекеты, и моё лицо было усыпано веснушками, а рыжие волнистые волосы делали из меня сумасшедшего ученого, ты всё равно не отворачивался от меня и защищал ото всех, кто хоть раз пытался оскорбить или унизить меня. Ты, твои поступки и мои мечты давали мне надежду на наше совместное будущее. А розовые очки, которые разбились последней ночью, когда ты появился у меня после мальчишника, не давали мне разглядеть суровую реальность. Я ни в коем случае не виню тебя. Моя наивность подвела меня. Она создала мечту, которая разбилась о реальность с громким треском и печальными последствиями…»
***
– Если бы у меня был еще один день, я бы сказала, как сильно люблю тебя.
До бракосочетания осталось жалких шестьдесят минут. До моего отлета сто восемьдесят. Я без какого-либо восторга обводила взглядом свой образ, в темно-зеленом платье изредка поглядывая вправо на копошащегося жениха. Шистад в данный момент мучился с запонками, бурча себе под нос ругательства. И пока я не решилась подойти к нему, вновь приблизиться, он продолжал кряхтеть над завершением своего образа. – Ты как маленький ребенок, – я натянуто улыбнулась, с легкостью закрепляя золотые запонки на его рубашке, следом, приступая к галстуку. – У меня всю жизнь были трудности с этой ерундой, – он нахмурился и недовольно фыркнул, ожидая, когда я закончу с последним элементом. – Но совсем скоро у меня появится жена, и эти обязанности законно лягут на её плечи. Я усмехнулась через боль, слыша рядом его хриплый смех. Но буквально через несколько секунд, как только я закончила, он принял серьезный вид, отходя к зеркалу и натягивая на свои широкие плечи пиджак. – Эва, я хотел поговорить, – произнес Шистад, а меня бросила в еле заметную дрожь. Я промычала, ожидая его следующих слов. – Между нами вчера что-то было? Мой друг резко повернулся ко мне и уперся взволнованным взглядом в мои глаза, которые нервно бегали по комнате, в которой мы находились. Сглотнув, я покачала отрицательно головой. – Тогда почему я проснулся голым? – он ухватился пальцами за переносицу, начиная быстро её потирать. – Я смутно помню то, о чем мы с тобой говорили и абсолютно не помню, что было дальше. Поэтому хочу знать правду. Дальше было лишь то, что я мечтаю забыть как страшный сон, – но сказать ему об этом не решаюсь. Поэтому соврать в очередной раз мне не составляет особого труда. – Я не знаю, Крис. Может тебе стало жарко, и ты разделся, – я пожала плечами. – Мне стало нехорошо от последнего бокала вина, и я покинула твою компанию, когда ты уже засыпал. И как ты оказался обнаженным***
«…Говорят, что время лечит, но испробовав на себе этот метод лечения, могу заверить тебя, что это наглая ложь. Со временем боль только притупляется и в любой момент может вновь заныть в твоей груди. И если бы я не сбежала, тот пепел осевший внутри меня продолжал бы тлеть ещё очень долгое время. А мне уже нечем было дышать.
Поэтому не смей осуждать меня, Кристофер. Я не уезжаю навсегда. Я даю себе шанс на новую жизнь, в которой попытаюсь найти замену тебе. Только загвоздка в том, что ты такой один. Думаю, что тебе даже не удастся соскучиться. Я обещаю тебе, что вернусь, как только буду счастлива с кем-то кроме тебя.
Наслаждайся семейной жизнью, мистер Шистад, и будь счастлив со своей миссис Шистад.
До встречи, мой любимый Кристофер. Навсегда твоя Эва Мун!»