Перекрёстки судеб,
Клубок жизни трескучий,
Не найти столько бед,
Сколько в буре могучей
Человеческого сердца.
Вода тонкими струйками стекала по волосам и капала на пол. Девушку удивляло, что, при контакте с тёмными волосами, жидкость не становилась чёрной. На душе было черным-черно. Из зеркала на неё смотрела маленькая женщина, почти девочка, с крупными карими глазами. Взгляд лучился печалью и отстранённостью. Мокрые волосы облепили маленькое лицо, визуально вытягивая его. Ей дико было видеть себя такой, но ничего, кроме безразличия, девушка не испытывала. Она находилась в номере очередного отеля в очередном занюханном городе. Это будут самые тяжёлые гастроли в её карьере. Первые – без него. И будто - последние в жизни. Смысл существования на свете отобрали, растоптали, не оставив выбора. Да, отобрали. Обстоятельства.***
Началась их встреча комично и даже как-то неприлично… Анна плюхнулась за свободный столик в пропахшей насквозь потом и хамством пивной. Ей не хотелось идти ужинать в более презентабельное место. Нет, не сегодня, когда её выперли с работы только из-за того, что наметилось сокращение, а у второго секретаря, то есть непосредственного конкурента девушки, юбки короче, шпильки выше, декольте больше (что не вписывалось вообще-то в деловой дресс-код), а мозги отсутствовали вовсе. Не Ане судить, ведь шеф предпочёл не её. Хотелось забыться, измениться или убиться. Новой работы на примете не было, жениха-олигарха тоже. Смотрели на неё в данном заведении с явным недоумением: «Что такая фифа у нас забыла?» А удивляться было чему. Например, уложенной досконально причёске: волосок к волоску. Или строгому, но добротному офисному костюму, который был призван отсекать глумливые фантазии, но почему-то обычно только провоцировал на них. Пожалуйста, она и пришла-то ради этих взглядов. Всё достало! Но только пиво – Анна не хочет давать повода недостойным, а вот увидеть себя настоящей даст тем, кто этого заслуживает. Кто это? Не знала даже она сама. Не понимала девушка также, что более нелогичных мыслей в её голове давно не наблюдалось. Ей принесли заказанное пиво. Девушка улыбнулась: как же давно ей хотелось отпустить на волю предрассудки и стереотипы. Послать подальше амплуа офисной леди – давняя лженесбыточная мечта. А с работой она что-нибудь придумает. Из подобных ситуаций выкручиваться не впервой экономисту с синим дипломом. Отхлебнув немного пенистого напитка, Анна улыбнулась собственным мыслям. Но улыбка быстро сползла с её лица, а самообладание с точки «всех люблю, начальник – сволочь». А виной тому была неуклюжесть типа в мерзкой рубашке со звёздочками: тот, неся поднос в одной руке, а другой дирижируя своим товарищам, сидящим за столиком в углу и поющим почему-то шёпотом, не удержал свою ношу и совсем неаппетитно вывалил содержимое на Анну. А потом ещё глупо хихикнул: пучок салата из его бутерброда зацепился за место, где в костюме девушки был намёк на декольте. Да, листочки застряли именно в «намёке». Девушка вскипела. Но, прежде чем влепить «ловкачу» пощёчину (он так извинялся), придумала фишку, до которой мог додуматься только экономист с синим дипломом. Тот олух на свою беду спросил, как ему загладить вину… Загладит, Анна не пожалеет последних денег на номер в гостинице. Она же отрывается сегодня. А он очень даже ничего. Так, собственно, они и оказались в одном номере простенького отеля. Оказались, чтобы начать что-то новое. Возможно, не то, чего каждый из них ожидал. Итог же встречи повлёк за собой нечто настолько глобальное. Нечто, о чём они не могли и помыслить в самых смелых мечтах. Но не будем слишком забегать вперёд. Очутившись в одном номере с незнакомым человеком, Анна стушевалась. Обладая природным обаянием и командирскими качествами, она была к тому же очень мнительна. «А вдруг у него сифилис?» - вертелось в её голове. Заметив заминку, мужчина харизматично улыбнулся, решив взять ситуацию под свой контроль. Он показно свободно присел на видавший виды стул видавшего виды номера. «Или СПИД?» - Разрешите представиться. Меня зовут Андрей. Раз у нас возникла такая заминка, я предлагаю поиграть. «Как непредставительно. Он выглядит простачком, но, погодите, - думала Анна. – Он из рюкзака «Твистер» достал?» Девушка встряхнула головой: сегодня ей можно всё. «Твистер» - идеально. В конце концов, для чего-то же она занималась акробатикой с четырёх лет, в восемнадцать бросила это, как ей тогда казалось, дурацкое «самоуверенное» увлечение, но тело своё всегда держала в идеальном состоянии. Да, в игре, подобной этой, ей не было равных. «Левая рука на синий, - прокручивает в голове она. – А это не так просто, мне нужно протянуть дольше, чем этот зарвавшийся тип». Играть решили на время, но по одному: ведущий крутит, игрок выполняет, кто сможет изгаляться дольше – победил. По сути это и не «Твистер» был в привычном представлении, но это никого ровным счётом не интересовало. Анна негодовала. Почему какой-то шибздик не только обошёл её «десять минут», но и по скорости смены положений оставил позади?!. Тогда-то она и выяснила, что шут в звёздчатой рубахе – работник цирка, профессионально занимающийся акробатикой, что он, так уж выходит, не выступает сам, а помогает ставить номера другим. - Ты занималась когда-то? Гимнастика? Акробатика? Может быть, какой-то вид борьбы? «Он ещё издевается», - вслух же: - Акробатика. - Спортивная? Кивок в ответ. - У меня есть предложение для тебя. А терять ей нечего. Кажется, что сейчас она готова согласиться на что угодно. Он сам не верит в своё безрассудство, но не сомневается: это должно произойти. Он сделает номер. Да, он хочет посвятить ей время, даже сам станет в пару. Впервые. Спортивная акробатика значительно отличается от цирковой, но она справится. Да, она считает, что обязана справиться.***
- Ты рождена для этого! - С пятнадцатого раза? - Удивительно ладно с пятнадцатого раза. Девушку одарили заботливым взглядом лучистых и невероятно пронзительных серых глаз. Но отклика не получили: она смотрела холодно и отстранённо, а ещё – немного обижено. Её не воспринимают всерьёз? Да он издевается! - В тебе есть всё необходимое, чтобы выполнить этот элемент и… - С пятнадцатого раза? - Это он ещё быстро поддался. В ответ уже даже не упрёк – почти звериный рык. Забавная она, но милая. С тёмной копной волосы, живыми бегающими глазками. Активная, экспрессивная, в меру агрессивная. И талантливая. И суть тут не в схватываемых на лету изворотах. Она хорошо вписывалась в обстановку, точнее сама была её частью, создавая атмосферу места. Цирк любил её, он давно уже принял старания, дело было за малым – оказаться достойной его доверия. За малым ли? Цирковое искусство требовало зверской отдачи. Она обязана справиться. Потому что больше совладать она не сможет ни с чем.***
- Мы не сможем поставить этот номер. Мы топчемся на одном месте почти месяц! - Мы заметно продвинулись в его постановке, нужно лишь закрепить детали и отработать места-склейки, - снова помогает сглаживать острые углы он, продолжая весьма проницательно о другом – личном: - Ты точно об этом думаешь? А ответить она не может, не хочет снова давить на больное. Достойна ли такого обращения? Достаточно ли выказывает благодарность? - Анна! - Что такое? – отвечает невинным тоном, изображая на лице услужливую улыбку. - Ты сбилась с ритма! - Но мы же не танец готовим, - виновато и заигрывающе. - Хуже – акробатический номер. Представь, ты, взволнованная и неопытная, замедлишься в одном месте, а потом попытаешься поймать момент, ускорившись. Да таких дров наломаешь. И, отмечаю это особенно, и не забудешь навредить себе. Это же закон подлости, только ещё подлее, понимаешь? - Прости меня, Андрей.***
Анна боится, но понимает, что это её судьба. Ещё ни разу с начала репетиций ей не было так страшно, как сейчас, накануне выступления, в сонной мирной обстановке гостиничного номера, сейчас, когда ей хочется от всего отказаться, убежать далеко-далеко, поселиться в какой-нибудь деревне на краю географии и выращивать кабачки. - Андрей, подойди ко мне, пожалуйста. Может, хоть в глубине его глаз она сможет увидеть намёк на умиротворяющую атмосферу? - Да-да, сейчас я исчезну из номера, знаю-знаю, тебя раздражает, когда я задерживаюсь у тебя. - Постой, - почти умоляюще. – Подойди ко мне. В глазах надежда и испуг. Андрей привык видеть её сильной, поэтому сейчас у него просто сердце обливалось кровью от того, в каком состоянии находилась эта женщина. Но сознание цеплялось за какую-то мелочь, не позволяющую просто заключить девушку в медвежьи объятия. В её глазах читалось ещё и желание. Незаметное поначалу, в виде тусклых маленьких искорок, оно переросло в яркое, пожирающее остатки благоразумия, пламя. «Впервые вижу, чтобы страх порождал подобные чувства», - мысленно позабавился Андрей. Он боялся, что не сможет дать Ане то, на что та надеется, но осознание приближающегося, возможно, момента, о котором он, если честно, мечтал, но не надеялся в самых счастливых снах. Девушка протягивает руку и кончиками пальцев слегка, будто боясь обжечься, касается его скул, протягивая прикосновение по щеке, носу, словно изучая тактильно все изгибы. Анна останавливает обследование, «зависнув» на его губах. Слегка потрескавшихся, сомкнувшихся в лукавой улыбке. Андрей понимает, что, возможно, пугает её, но он и так держится из последних сил, давая ей возможность управлять действием. И Анна ведёт, шокируя своей неуверенностью, но и это нравится Андрею, даже будто заводит ещё сильнее. Девушка зарывается пальцами в волосы своего партнёра, возможно вскорости не только по акробатическому номеру, и тянется за поцелуем. Оба считают секунды до соприкосновения: она по неопытности, он от осознания того, что Анна может передумать. Спустя такое короткое, но тянущееся так мучительно долго мгновение, их затянуло в такой мощный водоворот, что молодые люди буквально потеряли связь с реальностью, погрузившись в горячий тайфун ощущений. Постепенно невинный поцелуй переродился во «французский». Андрей не видел, как Анна негнущимися пальцами расстёгивает пуговицы на его рубашке, момент тянется, приближаясь к значению идеала. Он проводит рукой по её волосам, накручивает маленькую прядку на палец. «Тёмные на светлой руке. Очень эротично», - почему пришёл к такому выводу, не смог бы и сам сказать. Андрей, уже смелее и спокойнее смотрит на ту, которая вообще-то с первого взгляда запала ему в душу. Теперь он не опасается испугать, поэтому расстёгивает молнию на её платье уже без неуместного в настоящий момент трепета. Принимая на себя роль ведущего, молодой человек прижимается губами к её шее, мягко касается маленького аккуратного ушка, прикусывает мочку и, понаблюдав за реакцией, продлевает влажную дорожку по шее. Ощущая прикосновения рук к своей голове, двигается ниже, смотрит, испытывает, замечает, как стремительно и красиво выгибается спина Анны, как девушка тянется к его ремню. Андрею становится не по себе. Он прерывается и ловит руками её лицо, чтобы заглянуть в глаза: «Ты действительно этого хочешь?» Пред его глазами предстаёт шальной, но весьма осознанный взгляд, а после и вовсе слышится звуковое сопровождение, томное, слегка гортанное, но абсолютно осознанное: - Пожалуйста, я не против, правда. Он кивает: «Если ты хочешь». Анна с пылом притягивает его поближе, срывая ещё один поцелуй, ей кажется, что температура в помещении накаляется с каждой секундой, она сама была частью этого пожара, но чётко осознавала: она хочет этого, доверяет этому человеку и не пожалеет о своей слабости никогда «Ну, не тяни», - читается в её глазах. «Ладно». Он хочет этого единения. Единения тел; души их уже давно переплелись, сердца бились в унисон. И связь образуется… Ему кажется, что ничего более прекрасного и противоречивого он никогда в жизни не испытывал; в её глазах испуг и немой укор; сейчас Анна была похожа на испуганного оленёнка. «Она просто поражает», - Андрею тяжело безумно, ведь нельзя ни напугать, ни настроить против себя: завтра выступление. Анна кивает: «Давай продолжим». Её облик сквозит неуверенностью. Боли трудно сопротивляться, но остановиться девушка уже не может, есть в этой муке какая-то перчинка. Мужчина двигается осторожно, он никогда бы не смог предположить, что ради кого-то он будет так стараться. Нервы натянуты до предела. Но ощущения от этого становятся только острее и тягучее. Анна прикрыла глаза, осознавая ситуацию, привыкая к ней, подстраиваясь, возвращаясь к реальности. Она всегда старалась быть хозяйкой ситуации, поэтому сейчас сама себя не узнавала. Её нутру была противна идея, что она ведёт себя в постели как бревно. Она сильнее! Она должна быть сильнее! Андрей поражается снова, когда получает отклик: девушка двигается ему навстречу, слегка выгибая спину. Развязка наступает вскоре, но обоим кажется, что они на пару долгое время пребывали в томительно-сияющей провокационной игре-бродилке, где изучали друг друга с новых сторон. Он сдержаннее, чем казался, она целомудреннее и чище, чем думалось ранее. - Я мазохистка? - Ты женщина. Она поворачивается к нему лицом и заговорщически улыбается. Андрей подмигивает и выдаёт: - А теперь – подъём! - В каком смысле? - Выполни все движения и элементы из своей партии три раза. Иначе завтра твоё выступление будет полно сюрпризов. Её перекосило. - Пойми, телу нужно привыкнуть, а тебе пройти небольшую перестройку. Обычно у человека на это бывает больше времени, а у тебя три часа до утра. Не хотелось, чтобы эта обоюдная слабость расстроила им завтра номер, а с тянущими мышцами акробату выступать не впервой. Ну, он надеялся.***
Тот номер они отточили, выстрадали, просчитали до мелочей. Дебют прошёл успешно. Потом готовили следующий номер, новый, лучший. Анна оторвалась от созерцания зеркала. Отвернулась к нему спиной. Почему всё так обернулось? Почему этот невероятный, абсолютный, в её представлении, номер она должна представлять одна? Нет, не так. Почему она осталась одна? На всей планете, в галактике, во вселенной… Они возвращались вечером после репетиции в разное время. Весь день лил дождь. Стеной. Машина Андрея попала в ДТП, он скончался на месте. Почему-то в голове это укладывалось с трудом. Слишком больно. Цирк принял её слишком легко, будто и не проверял на прочность, но, как оказалось, он взял за благосклонность слишком большую цену. Завтра девушка должна в очередной раз оказаться достойной. С номером изменённым, предназначенным для одного человека. «Достойна его»… Его – цирка и, что важнее для Анны, Андрея.***
Она начинает программу. Буквально: находится на разогреве. Важно: улыбка и дружелюбный взгляд. Не съехать бы на слёзы... Волосы, те самые, тёмные и густые, стянуты на макушке в строгий пучок, на теле костюм, сверкающий в свете софитов, удобная, так необходимая их брату, обувь и пустота в душе. Движения, повороты, прыжки. Всё слилось в одно. Только держать лицо, только не сорваться. Скоро выключат свет: наступит часть номера, где она должна зрелищно вращать, крутить светящиеся снаряды. Вращать, кружить, просто любить это дело. По щеке бежит слеза. Темно. Уже можно. Движение, взмах, прыжок. Кульминация. Анна улучает момент и смахивает доказательство своей слабости с лица. Элементы отточены, поэтому отключенный мозг не мешает, а скорее помогает в работе. А будущее не определено. Опять. Свет. На лице снова улыбка, пусть кривая. Мало ли? Может, челюсть свело. Поклон. За кулисы. В голове одна мысль: «Я должна справиться. Снова». Обязана. Ведь только так умеют делать экономисты с синим дипломом.