Я и Мистер Совершенство

Рождественское утро не было омрачено ничем; я проснулась в мягкой постели на накрахмаленных чистых простынях и почувствовала себя умиротворенной. Были ли этому причиной легкий снежок, падающий с неба, или ощущение наступившего праздника – точно сказать было нельзя. Просто словно все встало на свои места. Внизу что-то шумело; я подозревала, что меня ждет крепкий чай с праздничным пирогом, и какой-нибудь маленький, но очень приятный подарок. Потянувшись, я сладко зевнула. Наконец-то я проснулась в хорошем настроении, и мне не нужно никуда бежать, решать какие-то проблемы. Все уже решено. Спускаясь вниз, отмечаю, что дом все-таки изменился, пока меня здесь не было. А не было меня долго; за все время наших с Биллом отношений я приезжала сюда раз пять, или чуть больше. На стенах – меньше дешевых картин, которые мы любили покупать на ярмарках. В доме царит идеальный порядок, настолько идеальный, что становится неуютно. Да и сам дом какой-то неуютный, будто бы нежилой. Все предметы расставлены строго по своим местам. Подушки на диване лежат аккуратненько, уголком. На полочках – книги, рассортированные по алфавиту, каждая – с закладкой. Нет ни намека на пыль. У меня слезы навернулись на глаза, когда я вдруг поняла, почему мама звонила мне по поводу и без, иногда отрывая меня от важных дел, раздражая своими разговорами ни о чем и причитаниями. Здесь царила атмосфера одиночества. - Ты уже проснулась, Лили? – слышу мамин голос из кухни, откуда доносится приятный запах пирога. «Да, я, наконец, проснулась», - хочется ответить мне, вкладывая в ответ совершенно другой смысл. Я ведь действительно проснулась: от этих больных чувств, от эгоизма, от чувства отстраненности от своей семьи. Да, именно так я предпочитала теперь думать: «Все это прошло, как дурной сон». - Эгей, мрачная немка! - Чего тебе, сумасшедшая русская? Дафна заливисто смеется, удивляя меня своим игривым настроением. Еще недавно она была готова уничтожить все и вся, а теперь вот – радостная. С чего бы это? - Ты меня пугаешь, - говорю я с улыбкой. - Что тебя так веселит? - Просто у меня хорошее настроение, - тянет Дафна, и я замечаю нотки пьянства в ее звонком голосе, еще сильнее, чем раньше, измененного акцентом. Да, отъезд из Германии не пошел ее немецкому на пользу. Но, однако, она еще неплохо могла говорить, особенно, если учесть ее…ммм…не слишком трезвое состояние. - Я слышу, какое у тебя настроение. Повод есть или просто так? - Разве для веселья нужен повод? – отвечает русская, и у нее получается не «веселья», а «весельа», именно так она произнесла это слово. - Тебе – нет. Как твоя…семья? - О, все неплохо. Знаешь, я стала лучше относиться к Питеру, уже пару раз оставалась с ним…. - К Питеру? - Да, его так назвали, - поясняет русская. - Моего братика. - Да, я поняла. Хорошее имя. Меня так и подмывает сказать ей, что она – редкостная с*ка. Ведь еще тогда, когда мы с ней поссорились по телефону, она сказала мне правду про Билла и Сюзи; а потом, когда мы помирились, она, чтобы успокоить меня, опровергла свои слова. Что мешало ей сказать мне: «Извини, Лили, но Билл обманывает тебя, я не могу молчать об этом!». Она уберегла бы меня от дальнейших ошибок…. Но я не заикаюсь об этом – в конце концов, прошлое пусть остается в прошлом. А еще я чувствую, что Дафна сейчас чувствует себя хреново. И, кажется, наконец, осознаю, что она часто напивается отнюдь не оттого, что счастливая. - Я, правда, не особо общаюсь с отцом и его….женой, но брата уже не ненавижу, - довольно заканчивает русская. - Кстати, как там у вас дела? У тебя и Билла? У Тома? - А ты не знаешь? – удивляюсь я. - Ну, я созваниваюсь с Томом, но не уверена, что он говорит мне всю правду. - О да, увиливание и ложь – это у них в крови, - ядовито подтверждаю я. Я и мама проводим Рождество в спокойной обстановке, перед телевизором, уплетая всякие вкусности. Где-то в доме прячется Кот, тот самый маленький кот, найденный мной в снегу. Мама приняла нового жильца без радости; но я надавила на жалость, мол, Кота некуда девать, а хозяин квартиры, которую я снимаю, запрещает держать животных (мама не знала, что братья подарили мне квартиру). Теперь Кот обитал здесь, мало давался на руки, был недоволен, но в целом вел себя прилично. Радуясь, что все-таки решила провести праздничный день в материнском доме, я думаю, что можно бы переехать сюда на совсем. И маме не одиноко, и мне…. А я как-нибудь со всем справлюсь. - Ты так и не расскажешь, почему рассталась с этим парнем? – осторожно спрашивает мама, делая незаинтересованный вид. - Может, я могу чем-то помочь? - Это очень долгая история, мам, - отвечаю я. - Но мы же никуда не торопимся. У нас впереди целый день. Он тебя бросил? - Можно и так сказать. Просто я ошиблась в нем, вот и все. Он оказался не тем, кого я представляла. Точнее….я просто выдумала его себе, его образ. А теперь поняла, какой он на самом деле. - То есть, ты в нем разочаровалась? – зачем-то уточняет мама. - Да, точно. Полностью и бесповоротно, - вздыхаю я. - Может, тебе лучше уволиться и переехать сюда, обратно? – с надеждой произносит родительница, отчего у меня вновь наворачиваются слезы на глаза. - Наверное, к этому все и придет, - не даю определенного ответа я. - И потом мы…. Слышишь, у тебя телефон звонит! Точно – мне пришло СМС. Я воровато выхожу в другую комнату, будто мама могла потребовать у меня мой телефон. Сообщение пришло от номера, который стоило бы давно поставить в черный список. Я, поразмыслив, не стала удалять сообщение сразу, а открыла текст: «С Рождеством, Лили. Я знаю, что ты меня теперь, наверное, видеть не захочешь. И будешь права. Но это же – светлый праздник, а в такой день нельзя держать зло на кого-то, да? Открой дверь». И тут же раздается дверной звонок. Я нервно дергаюсь, слыша, как мама открывает дверь и зовет меня. - Распишитесь, пожалуйста, - курьер протягивает мне блокнот, и расписываюсь, с недоумением спрашивая: - Разве вы работаете в Рождество? - Мы выполняем особые заказы в любое время, - кисло подтверждает курьер, оставляет мне коробку и уходит. - От кого это? – спрашивает мама, а я открываю коробку, срывая зеленую обертку. Внутри – две коробочки поменьше размеров, в красно-зеленых тонах. - Это… о боже, какая прелесть! – восклицает мама, когда я открываю одну коробочку, а там обнаруживается футлярчик с сережками. С безумно дорогими сережками. Во второй коробочке – браслет, очень похожий на мой старый. Только этот браслет – серебряный. Но все так же блестят ключик, домик и сердечко. «Это какое-то издевательство», - думаю я, не веря, что Билл вообще способен на такую жестокость. Он что, ничего не понял, когда я ушла из их дома и больше не виделась с ним? Или Том ему чего-то не передал? Как он вообще может думать, что я приму подарок от него, словно ничего не было, словно все в порядке. Еще и маме подарок отправил. - Кажется, это тебе, - отдаю восхищенной матери сережки, которые она сразу с удовольствием надевает. - Это от моего бывшего. - Смотри, похоже, он все-таки не такой плохой, Лили. Поздравил, хороший человек, - маму явно подкупил такой подарок от почти незнакомого человека. Я же горько усмехаюсь, качая головой. Если бы Билл просто исчез из моей жизни – это было далеко не так жестоко, как он поступает сейчас. Подарок, эта копия моего браслета. Неужели он думает, что что-то еще можно вернуть? После всего? Я кидаю взгляд на браслет в коробочке и борюсь с желанием вышвырнуть его. А может, стоило? «Ну ты и тварь, Билл», - думаю я, но с удовольствием понимаю, что никаких чувств это имя у меня не вызывает: ни злости, ни боли, ни радости.