Покаяние

Они вернулись на Землю. В итоге Рене все-таки настояла на своем: она так долго сражалась за будущее Земли, за её свободу, за жизни землян - как ей теперь было всё это бросить? И Лиам подчинился. Не сразу - он тоже не мог бросить тейлонов в стазисе, атавусов в спячке и те жалкие остатки джаридианского флота, дрейфовавшие под началом Лили Маркетт. И много времени - слшиком много, по мнению Рене - он посвятил, улаживая конфликт между этими тремя расами, пробуждая наиболее разумных из атаван, возрождая наиболее способных из тейлонов. Он показал себя истинным кимерийцем, Прогрессором, светлым наставником - даже и не верилось, что этот уверенный в себе мужчина с тяжелым взглядом - тот самый Лиам, нескладный, несмышленый, вечно попадающий в переплет. Когда наконец они вернулись на Землю, Рене показалось, что она может вздохнуть спокойно. Жизнь налаживалась. Очень скоро у них должен был появиться малыш. Всё было хорошо. Ей казалось, что всё было хорошо. Одурманенная Землею, возвращением, беременностью, она не сразу заметила, что Лиам не находит себе места. Как он подолгу сидит по вечерам на кухне у раскрытого окна, как безустали роется в архивах тейлонских посольств, ставших ныне достоянием общественности, как ищет что-то с горящим взглядом, как с преувеличенной радостью говорит об их общем семейном будущем - словно пытаясь убедить в этом самого себя. Рене тоже пыталась убедить его в этом. Она беспрестанно повторяла: Земля для землян, а уж мы-то с тобой самые настоящие земляне, разве ты не видишь? И Лиам кивал в ответ, и всего один раз он проговорился, что не может себе простить гибели Даана. В тот момент Рене ощутила жгучий укол ревности. Она не понимала - не понимала всей своей насквозь женской душой, как бесполый пришелец мог быть дороже для её мужа, чем семья? Но она быстро успокоила себя - это было дело прошлого, и ничто не мешало им строить будущее. Земля для землян - и точка. Все рухнуло, когда они нашли Корабль. Последнее творение Маэла, совершенное, достойное своего создателя. Корабль сочетал в себе все самое лучшее, что можно было взять от всех рас, а на его стенах навеки были выгравированы имена тех, кто дал этому чудесному созданию жизнь: тейлона Маэла, атавуса Балора, джаридианца Тармака и кимерийца Хагэла. А в стазис-зале покоились... нет - ждали своего часа странные, дремлющие прекрасные создания, с тройной цепочкой ДНК, не живые, но и не мертвые, словно ждущие, что их кто-то пробудит. С того момента безумный огонь в глазах Лиама не угасал. Он повторял, что знает, как вернуть Даана, знает, как распорядиться наследием Маэла... Он перестал спать и есть, дни и ночи проводя на проклятом Корабле! Не выдержав, Рене надавила на ей известные рычаги, привлекла влиятельных знакомых, и под благовидным предлогом Кинкейду запретили вход на Корабль, а Рене устроила ему дома небольшую истерику, особо упирая на то, что он её совсем не любит. И он очнулся! Пришел в себя, извинился за то, что совсем не уделял ей внимания. Стал таким как прежде, занялся собой, домом. Но нет-нет, и проглядывала в его глазах та тоска, но теперь Лиам молчал. Чем ближе было время родов, тем чаще происходили странные всплески кимерийской энергии в его теле, иногда ночью темноту, будто вспышка молнии прорезал легкий блик серебристых энерголиний полукимеры. Рене закрывала на это глаза. Всё было хорошо. Всё обязано было быть хорошо. Однажды ночью она проснулась, услышав, что Лиам снова ходит по кухне, бесконечно пьет кофе и хлопает оконной рамой. Услышав, как она возится, Кинкейд заглянул в комнату, виновато пожал плечами и сказал: - Не спится. Что-то расшалились они сегодня, - и в доказательство своих слов продемонстрировал Рене свои руки, под кожей которых то и дело вспыхивали маленькие звёзды. - Муторно на душе. Ты спи. И она заснула. Но на душе Рене тоже было муторно: ей снился страшный, ужасный сон, будто в комнате непроглядная тьма, и из этой тьмы движется к ней темная фигура с ослепительно белыми когтями. Он пришел не за Рене - он пришел за её ребенком, маленьким кимерой, вечной энергией. Рене проснулась с бессвязным криком: кого она звала? Лиама? Или проклинала Хоулина? Некоторое время она лежала молча, тяжело дыша, потом пошарила возле себя по кровати - пусто. На кухне все еще горит свет. Тяжело вздохнув, Рене встала и, закутавшись в халат, поплелась на кухню. Там никого не было. Сердце Рене оборвалось и камнем ухнуло вниз. Возле раскрытого окна небрежной кучей валялась одежда - пижамные штаны, футболка... словно они свалились со ставшего в одночасье бесплотным тела. Рене медленно приблизилась к ним, боясь притрагиваться к чему-либо, хотя в глубине души знала наверняка, что сейчас, на другом конце Земли, в Ирландии, бьют тревогу военные потому что Корабль пропал, просто исчез из своих подземных покоев, прямо как... И словно в подтверждение её мыслей маленькая, похожая на снежинку звездочка выпорхнула из складок сваленной одежды и унеслась в темнеющую высь. То место, где когда-тобыло сердце, заныло еще сильнее. *** Дана Кинкейд - или Даннан, если отдавать дань ирландским корням её отца - появилась на свет точно в срок. Она была совершенно обычным земным младенцем - кричала и агукала, как земной младенец, исправно пачкала пеленки и плевалась соской. Её появление примирило Рене с жизнью, и женщина полностью посвятила себя ребенку, как когда-то посвящала работе, Сопротивлению, борьбе... Но в один прекрасный день всё её беспокойство вернулось, когда Рене увидела, как весело смеющаяся Даночка рассматривает маленькие звезды, сияющие у неё в ладонях. Но Палмер (неужели вы думали, что она возьмет фамилию мужа, ха!) умела отгонять нежелательные мысли. И хотя её чуткое сердце упорно ныло, она не придавала этому никакого значения. И однажды, укладывая беспокойную Дану спать, Рене обернулась и увидела их. Лиам ничуть не изменился - все тот же вихрастый, ясноглазый и немного печальный. А вот стоящая рядом с ним невысокая женщина с угольно-черными кудрями и проницательным взглядом глубоких голубых глаз на некоторое время привела Рене в недоумение, которое, к слову, длилось недолго. Даан не изменился. Будь он трижды проклят, но Лиам вернул его из могилы, вернул совершенным - как те вмороженные в янтарь существа на Корабле!!! А может, таков и был план? Может с самого начала оно должн было произойти именно так? Рене судорожно вздохнула, делая шаг назад, и в этот момент Дана соскочила с кровати и стрелой бросилась к отцу. Лиам взрогнул, одним движением подхватил свою хрупкую белокурую дочь и прижал к себе. Всё. Вот это действительно конец. - Нет, - выдавила Рене, чувствуя, как сжимается горло, как сдавливает от страха сердце. - Нет, вы не можете так поступить! Нет! - Ты сама сказала, Рене, - ответил Лиам, испустив тяжелый вздох. - Земля для людей, а мы - не люди. И Даннан не человек. Даже если она останется здесь, она никогда не сможет стать той, кем могла бы. Никогда не будет счастлива. "Ну и пусть! - хотелось закричать Рене. - Но она будет со мной! Со мной!!" - Сделай правильный выбор, Рене Палмер, - мягко сказала Даан. - Любой родитель желает для своих детей лучшего. Ты знаешь, что с нами Даннан ничего и никогда не будет угрожать. - Нет, - тихо повторила Рене. Но ничего изменить уже не могла. Дана помахала ей ручкой, улыбаясь так нежно, так открыто и счастливо, а секунду спустя и она, и Лиам, и Даан обратились в рой серебристых искр. Оставшись одна, Рене беззвучно зарыдала. Земля для землян. В точности, как она того желала.