Новое чувство

После очередного задания Майор стоит в стороне от суетящейся на месте преступления команды зачистки и смотрит на закуривающего неподалёку мужчину, ощущая на краю сознания что-то, похожее на лёгкий зуд. Новое чувство — но какое?.. — Завидуешь? — Бато подходит неслышно, несмотря на свои габариты. Майор улыбается — Бато, как всегда, понимает её лучше неё самой. Своеобразная игра на опережение: она чувствует, он объясняет ей, что именно. — Как это — курить? — спрашивает Майор с искренним интересом. — Горько, — рука Бато ложится ей на плечо, — и вредно. Майор кивает — но сигарета, зажатая в зубах незнакомца, застревает в её памяти отрезком проблемного кода, всё не желая исчезать — как поцелуй с веснушчатой проституткой. Бато прав — это зависть. Но Майор кажется, что это что-то ещё.

***

Ей снятся странные сны; когда-то доктор Уэллет вычищала у неё воспоминания о них под предлогом профилактики сбоев и вирусных атак на слабые места программного кода. Однако прошлое продолжало настигать её по ночам. Андроиды не видят снов во время подзарядки — это отличает Майор от них. Но в последнее время ей всё чаще снится не жизнь в качестве Мотоко, а Бато. «Ты рискуешь открыть свой разум тому, кто взломал её. Ты будешь уязвима». «Знакомьтесь, это Майор. Майор, это Габи». «Скажи мне что-нибудь хорошее?» «Есть ночное видение, зум и рентген. Я вижу так же, как ты». «Но мне-то доверяешь?» «Майор ведь тоже сгодится?» Иногда во сне Майор кажется, что она чувствует прикосновения Бато — и это ошеломляет её гораздо больше, чем ранее — картины из прошлого. Прожив более года запертой в собственном разуме с обнулённой памятью, она совершенно разучилась пользоваться осязанием — ей поставили сенсоры давления и текстуры, но всё ещё не существовало таких, которые могли бы заменить человеческую кожу, пронизанную миллиардами тончайших нитей отростков нервных клеток. Тем невероятнее для неё оказывается ощущение горячих прикосновений Бато на её синтетической коже — пусть даже только во сне. Под влиянием увиденного по ночам Майор невольно начинает наблюдать за Бато — и с удивлением понимает, что он не относится к ней как к синтетику. Бато много прикасается к ней — по поводу и без, всегда спрашивает, в порядке ли она, предлагает еду и напитки, будто забывая, что она снова откажется, и отворачивается, когда она переодевается. В его поведении нет никакой логики — никто особо не церемонится с ней, цельносинтетической машиной для выполнения приказов Девятого отдела, кроме Бато. Так зачем?..

***

В попытках понять Бато Майор проводит полтора месяца, прежде чем он, в очередной раз встретившись глазами с её изучающим взглядом, не выдерживает. — Майор, что такое? — спрашивает он после очередной совместной операции, когда отвозит её домой. — Ты постоянно на меня смотришь. — Я… Майор вдруг понимает, что не может просто так взять и рассказать ему о замеченном — это, по её мнению, относится к категории личной информации, а Бато не давал ей своего согласия. Он смотрит на неё — раньше она умела определять его эмоции по глазам, теперь же учится делать это по скудной мимике. — Не хочешь зайти ко мне? — вдруг предлагает Бато. — Мне не жалко, смотри сколько вздумается. Просто поинтересовался. Этот переход слишком внезапен, но Майор, будто повинуясь какому-то плохому коду, отвечает неожиданно для самой себя: — Да. Поехали. Бато тепло улыбается, нажимая на газ и пролетая мимо её дома. Майор же снова чувствует то же, что и при виде мужчины с сигаретой. Но Бато она не завидует — так в чём же дело?..

***

Клетушка Бато похожа на её собственную: пустая, с одним огромным окном; только вместо подзарядочной платформы — обитый мягкими синтетическими валиками угол. Зато есть роскошный мини-бар. — Я пью редко, поэтому беру качеством, а не количеством, — говорит Бато и кивает на ящик энергетиков под небольшим стеллажом с дорогим алкоголем, — мне надо быть в форме. Майор подходит к окну и кладёт ладонь на стекло. — Оно холодное? — Да. Прикрыв глаза, Майор пытается почувствовать холод, но сенсоры регистрируют только гладкость поверхности под её ладонью. В остальном прикосновение для неё как поток информационного кода — не более. — Будешь? Обернувшись, Майор видит, что Бато протягивает ей бутыль с чем-то ядовито-синим. — Я не… — Не отказывайся сегодня, — Бато ободряюще улыбается, — это специально для полусинтетиков, мозгу не повредит — без присадок. Майор с любопытством забирает у него бутыль и обнаруживает на ней трубочку с подходящим разъёмом. Первый же «глоток» ударяет по сенсорам, и мозг с недолгой допустимой задержкой выдаёт свой вердикт. — Вкусно, спасибо. Бато кивает, садясь в мягкий угол на расстеленное покрывало. — Присядешь со мной? Майор опускается рядом, подобрав под себя ноги. Они пьют в молчании, глядя в окно на неоновые перемигивания гигантских вывесок, и Майор не замечает, как выдавливает из бутыли всё до капли. — Это как хладагент, — объясняет Бато, — переработается и выйдет в контейнер очистки. Не беспокойся. И снова его взгляд начинает рождать в ней нечто, что можно назвать словом «смущение». — Извини, — слышит Майор, стоит ей отвернуться, — ты просто такая красивая. Ей хочется ответить, что её такой сделали, но Бато, кажется, имеет в виду что-то другое — он кладёт ей руку на плечо, чтобы она посмотрела на него, и гладит её по щеке — нежно, как живую. — Почему ты так относишься ко мне? — спрашивает она. — Как? — Как к живой. — Ты и есть живая. Майор должна спорить: она считает саму себя оружием Девятого отдела, но Бато это вроде не беспокоит — его лицо вдруг оказывается очень близко, и губы касаются её губ. Пусть даже это всего лишь поток кода — но Майор хочется перечитывать его снова и снова. — Тебя невозможно не полюбить, — говорит Бато; его щёки слегка горят от выпитого, что, вероятно, придаёт ему смелости, — ты похожа на амазонку. У Майор уходит пара секунд на изучение информации о понятии «амазонка», и она понимает, что это был комплимент. Ей нечего ответить — всё слишком противоречиво, но Бато это и не нужно. Он гладит её руки так, чтобы она видела каждое прикосновение, и память Мотоко помогает дорисовать ощущения. — Ты дрожишь, — замечает Бато и целует её пальцы. Майор прислушивается и просчитывает его сердцебиение — ускоренное. У неё самой показатель скорости циркуляции хладагента вырос. И чувство, терзавшее её всё это время, наконец обретает название: «возбуждение». Далее — дело техники; Майор просматривает пару статей в сети, а потом расстёгивает на Бато брюки. — Майор, что ты… — Заткнись. Её слова звучат словно приказ, и Бато повинуется. Его член гладкий на ощупь; когда Майор начинает двигать рукой по нему, Бато слегка подаётся бёдрами навстречу. Дыхание у него углубляется, его частота растёт. Он мог бы сделать это и сам — но Майор нравится наблюдать за ним, беззащитно открытым перед ней. Бато ей доверяет, понимает она: осознание такой простой вещи вдруг заставляет её разум немного помутиться. «Это пьянит», — напоминает память Мотоко, впервые включаясь в режиме бодрствования. Майор работает рукой, иногда приостанавливаясь и проводя кончиком пальца по дырочке на головке, гладит края венчика. Бато лишь опирается ладонями о пол и смотрит, будто записывая домашнее порно-видео. У Майор вызывает улыбку мысль о том, что так оно и есть. — Я хочу тебя поцеловать, — говорит Бато, и Майор согласно тянется к нему. Они оба не закрывают глаз — Бато потому, что не может, она — потому что не хочет. Целовать оказывается не то чтобы очень приятно, но Майор нравится мягкое, осторожное давление его губ и гладкое скольжение языка у неё во рту. Она повторяет поцелуй снова и снова, двигая ладонью по его члену, а потом принимает решение попробовать ещё кое-что. У неё нет пищеварительного тракта — но язык и рот вполне похожи на человеческие, а искусственные голосовые связки нуждаются в подаче воздуха. Механизм связок — нежный и требующий частой диагностики, поэтому рядом с прозрачной искусственной трахеей есть небольшая трубка, имитирующая пищевод и служащая для осмотра изолированных от случайного повреждения связок. Поэтому, можно сказать, глотка у Майор есть. Бато не успевает среагировать — она быстрее него, это преимущество синтетика над человеком. Поэтому Майор наклоняется и проводит языком от основания члена к его головке. — О боже, — выдыхает Бато, подтверждая её догадку и поощряя продолжать. У неё во рту есть только гипоаллергенная для человека смазка, чтобы мягкие синтетические ткани не стирались друг о друга. Но из члена Бато тоже выделяется что-то вроде смазки — название не важно, — и Майор впускает его в рот, не боясь повредить нежную кожу. Давление на заднюю стенку глотки вызывает какие-то смутно знакомые ощущения. Майор гладит Бато по бедру, позволяя, и он толкается в неё, трахая её рот. Вот оно — то, что они сейчас делают, похоже на секс, и Майор нравится, что её сенсоры передают так много информации, недостающие показатели вроде температуры и вкуса она добирает кодом… Бато в последний момент отодвигает её, чуть толкнув в плечо, и кончает. Сперма попадает на её лицо, и она смотрит на Бато снизу вверх, дыша чаще обычного — сенсоры всё ещё сходят с ума от странных данных с областей, которые почти не использовались. Немного придя в себя, Бато видит её и шепчет: — Господи, Майор… Иди сюда. Майор позволяет ему затащить её на колени. Бато обнимает ладонями её лицо, смотрит в глаза долгих несколько секунд и начинает медленно, нарочно надавливая языком сильнее необходимого, слизывать густые капли с её кожи. Майор накрывает его руки своими, наконец закрывая глаза. Ещё одно чувство, сформировавшееся в сознании, память Мотоко опознаёт как «любовь». Она любит Бато. Майор улыбается.