В раю со вкусом яда

Я сидела и напряженно наблюдала за громко спорившими Тьелкормо и Атаринкэ — первый раз на моей, пусть и короткой памяти они стояли друг напротив друга, а не рука об руку — и страшно, как мне думалось, молчавшим Нельяфинвэ. Мы были в комнате последнего. Она отличалась от моей большим набором медицинских принадлежностей на поверхностях всей имеющейся мебели: стопки ткани, которые, вероятно, выполняли роль бинтов, множество пахнущих травами склянок, баночек, бутылок и парочка зажженных курильниц для благовоний. Карнистира позвали по какому-то срочному делу, а Макалаурэ, не обращая внимания на мои отнекивания, отправился за успокоительным настоем. Все-таки с певцом в последнее время у меня складывались ощутимо теплые отношения на почве схожего вкуса в стихах и текстах песен, которые я в свое время заучивала наизусть. Он меня часто баловал. Близнецы и Тьелперинквар, пришедший встретить старшего дядю, отвели Хуана в главный зал и остались наблюдать за ним, чтобы он не вернулся. Конечно, правильнее было бы, чтобы хозяин остался с псом и успокоил его, но охотник настоял, чтобы этим занялись младшие. Майтимо расположился в кресле рядом, чуть сгорбившись, практически не касаясь его спиной, и периодами сбивался на тяжелое дыхание, но усиленно делал вид, что чувствует себя хорошо. Его старания виднелись в мелко дрожащих плечах и капельках пота, которые скатывались от висков и вдоль по шее под рубашку. Однако, кроме меня, похоже, этого никто не замечал либо же притворялся, что не видит. Я же успевала подмечать такие детали, смотря на рыжего буквально по половине секунды в минуту, а после отворачиваясь и увлеченно рассматривая стены. — Мне ли тебе рассказывать о твоем же псе, Тьелкормо? — цедил сквозь зубы кузнец. — Хуан — гончая из свиты Оромэ, в нем с рождения заложено чувствовать зло. — А ты, мой дорогой брат, пришедший из Благословенного Края, видевший Зло, как и многие другие, когда оно скрывалось под личиной Света, неужели окончательно утонул в своем непомерно огромном разуме и совсем разучился отличать белое и черное? И вообще Хуан мог так на запах Тиалэ отреагировать! Я видел, Арина часто её гладила. Я даже заставал эту рыжую озорницу на подоконнике своей комнаты. Помнит, где Хуан спал. — Да что ты ее так защищаешь?! — воскликнул Куруфинвэ. Я смотрела на Куруфина испуганно, а на Келегорма откровенно изумленными глазами. И правда: что охотник вступился за меня, да еще и так яростно? Мне, разумеется, было очень приятно, да и чего греха таить, выгодно, что третий сын Фэанаро оказывал поддержку, но почему? — Да потому, если ты в родном брате видишь лазутчика Врага, что уж говорить про других! — взорвался Тьелкормо. «Чего?!» — будто под другим углом, я оглядела лицо кузнеца и повернулась всем корпусом к Нельяфинвэ. Он встретился со мной взглядом и, похоже, понял его по-своему. — Вы, двое, пошли вон. — Нельо… — Келегорм едва ли не слезившимися глазами посмотрел на рыжего, совсем как маленький мальчик. В сознании промелькнула мысль, что красивые люди даже, когда страдают, выглядят прекрасно. Его лицо приобрело настолько жалостливое и виноватое выражение, что меня окатила волна жалости к охотнику. Таким я его видела впервые. Как много сегодня происходило впервые. Я надеялась, что на этом поразительные открытия закончатся. — Оба. Вон, — Майтимо твердо повторил, но вяло указал на дверь тонким длинным пальцем. Куруфин сжал челюсть до желваков, смотря куда угодно, но не на старшего брата, и молча первым вышел. За ним, стиснув кулаки, также отправился Келегорм. — Арина, посмотри мне в глаза, — хрипло попросил Маэдрос. Я остро ощутила, как сердце укололо в груди и ухнуло вниз. «Это вот так душа в пятки уходит?» Голова сама повернулась налево, чуть приподнялась, и взор поплыл с подлокотника кресла, на котором сидел Майтимо, плавно вверх по его правой руке, культю которой он старательно прятал, вдоль по ключице, после вверх по белоснежной шее с виднеющимся шрамом, как от ошейника, по волевому подбородку, приятным пухлым бледным губам, острым скулам с сетью шрамов, ровному носу и, наконец, к обрамленным густыми рыжими ресницами сияющим глазам, отливающим в полумраке чистым серебром, которое почти полностью заполнил черный зрачок. Я была готова поклясться, что увидела в его глазах августовское звездное небо и метеоритные дожди, а на границе зрачка и радужки Млечный Путь. — Арина, ты состоишь в сговоре с Моринготто или кем-либо другим, кто замышляет подчинить своей воле все живое или его уничтожить? — спросил Майтимо, и я с усилием оторвалась от его глаз, глянула на губы, а после снова в глаза. Я сначала отрицательно замотала головой, а после сказала, хотя было больше похоже на какой-то лепет: — Нет, совсем нет. Я не хочу вам ничего плохого. Он прикрыл глаза и отвернулся. Неожиданно открывшаяся дверь насильно заставила меня переключиться с профиля нолдорана на зашедшего Макалаурэ. Разговор старших братьев воспринимался еле слышно. — Хуан начал гонять Тиалэ. — Я так и думал. Тьелко тоже так сказал. — Почему ты их выгнал? Я не понимала, что и чем конкретно меня опутало. То ли паутиной, то ли туманом. То ли сознание, то ли просто уши заложило и взгляд замылился. Простое волнение или глаза Нельяфинвэ. Я тряхнула головой, дотронувшись до лица. Щеки пылали огнём. — Ты сам говорил, что мне не нужен шум, — криво усмехнулся Нельяфинвэ и покосился на меня. — Арина, возьми, выпей, — сказал Макалаурэ. Я смиренно приняла и осушила небольшую склянку. В тот момент и в том состоянии мне можно было бы дать даже яд, я бы и его выпила, не задумываясь. — Ты можешь идти, если хочешь, — мягко произнес Маэдрос, глядя на меня. Я кивнула, в последний раз украдкой посмотрев в его глаза и, не помня как, уже закрывала дверь своей комнаты. Кажется, в коридоре меня окликнул Тьелкормо, но я даже не обернулась. — Так, все, — пробормотала я, сдвигая засов и сбрасывая сапоги, и нырнула под одеяло, — на сегодня день официально завершен. Но нормально заснуть не удалось. Я ворочалась, вздрагивала, когда проваливалась в дремоту, просто лежала с головной болью, силясь наконец оставить сознание. Меня мучило одновременно непонятно откуда взявшиеся удушье, холод и жар. В конце концов, я нашла в себе силы разлепить глаза. В комнате царила темнота. Все-таки некоторое время я поспала, по ощущениям было часов одиннадцать-двенадцать ночи. «И чем до утра себя занять? Спать уже совсем не хочется», — с кряхтением я села на кровати и закашлялась. В горле пересохло так, будто я выпила чего-то крепкого. Вероятно, из-за успокоительного, которое дал Маглор. Оно было противным на вкус и по запаху напоминало какую-то настойку. На ватных после сна ногах я доковыляла до окна, отодвинула шторы и посмотрела на небо. Его усыпали яркие звезды, и мягко светила луна, оставляя на глади Митрима серебряную дорожку. На губах появилась легкая улыбка. Как же прекрасно. Любование чарующими творениями Владычицы Элентари и ладьей Тилиона — прекрасное занятие. Может быть, погулять или посидеть на скамейке рядом с озером? Я обеими руками подняла большой кувшин и тут мой взгляд упал вниз, за край подоконника со стороны улицы. Оттуда на меня смотрели горящие в темноте глаза Хуана. Сосуд с водой выскользнул из рук, а открывшийся рот крепко зажала мужская ладонь, заглушая мой крик. На миг я испытала дежавю. Это был Тьяро. Он перехватил мою талию свободной рукой, и молниеносным движением мы оказались возле стены, далеко от окна. Маг убрал ладонь, отрывисто ей махнул, и шторы, как от сильного ветра, сдвинулись. Их полы продолжали колыхаться еще некоторое время. Я освободилась от хватки, отошла почти до двери и со злостью тыкнула на запахнутое окно: — Ты же сказал, что придумаешь что-то! Почему этот пес… Маг шикнул на меня, вскинув ладонь, а я ощутила на губах ледяное дуновение ветра. «Тише», — зазвучал его голос в голове, — «это майа во плоти, а не простая собака». «Он сейчас видел тебя», — я опустилась в кресло, с усмешкой глянув на разбитый сосуд, осколки которого маг обходил так, словно это отходы жизнедеятельности кишечника. «Не видел», — сказал маг, изящно опускаясь на одно колено и беря в руки мою лодыжку, которую задел кувшин при падении. Я рефлекторно дернулась от холода, но Тьяро удержал ступню и стал аккуратно поглаживать. Кожу под его пальцами очень приятно холодило, правда было немного щекотно. — «Я начертил отражающие руны на всех стенах, снаружи и внутри. Это что-то вроде зеркала. Он ничего не видел, не должен был и услышать, но лучше поостеречься». «Классно!» — восхитилась я непонятно чему: или неожиданному лечебному массажу, или сокрытию комнаты. «Это ненадолго», — продолжил маг, — «сила рун зависит от моего состояния, а оно сейчас шаткое». «Что делать, если руны подведут?» — подумала я. Маг задержал взгляд на моем лице и тяжело вздохнул, а после сел на кресло, устало разваливаясь на нем. «Надо думать». «А потом?» — я осторожно встала, стараясь не наступать на больную ногу. Пить-то хотелось. Нашла на столе чашу, там оставалась вода, и залпом её выпила, вытирая рукавом губы. «Что «потом»? — едва заметно поморщился маг. «Какой у тебя план по исполнению твоей клятвы? Что мы будем делать? Ты ведь думал об этом?» «Мы», — в мыслях он пустил смешок, — «мне приятно слышать, что мы теперь по одну сторону». «У меня нет выбора». «Я уже говорил: мне надо восстановить силы. Магии во мне на донышке. Самому тошно от немощности. За пару десятков лет я напитаюсь, в родном мире это пройдет быстрее. Но сначала нужно привязать тебя к Арде». «Я так и не поняла, как ты собираешься это сделать», — нахмурилась я. «В моем лесу есть источник с магией одной из первых звезд. Ещё до пробуждения эльфов Моринготто уничтожал звезды. Одна из них упала туда. Магия осталась. Тебе нужно побыть там какое-то время, чтобы твоё тело насытилось этой энергией. Поскольку ты простая смертная, твоя плоть как сосуд пуста, она должна без проблем принять магию». «Ты в этом не уверен, да?» «Где-то на две части из десяти», — маг отвел взгляд. — «В любом случае, даже с половиной звездной магии ты будешь свободна от высших законов». «И как нам вдвоем выгнать Моринготто?» — я скрестила руки на груди, губы еще бессознательно шевелились в такт словам в то время, как маг сидел с расслабленным лицом. «Я надеюсь, мы будем не одни. Эльфы ведь сюда не к дальним родственникам в гости пришли?» — он вскинул брови. «Да», — кивнула я. — «У тебя с Первым домом много общего, они тоже поклялись именем Эру Илуватара. Только вернуть Сильмариллы, насколько я помню. Удел Моринготто в их случае в руках Судьбы, однако, думаю, они не прочь устроить ему хорошую взбучку». «В моих руках», — помрачнел Тьяро, сжимая ладони в кулаки на подлокотниках кресла. — «Его и всех его приспешников надо искоренить». «Ты собираешься объединиться с эльфами? Рассказать о своих планах?» — Нет, — тихо, но твердо ответил маг, подняв на меня свои яркие голубые глаза. — Они не должны знать обо мне. Не смей им говорить. Если и объединяться, то строить союз на правде. А с моим прошлым они не примут меня. — Ты расскажешь мне, почему на самом деле предал Моринготто? — Не сегодня, — Тьяро поджал губы и отвернулся. Я нахмурилась, заметив, что на миг его лицо исказилось гримасой боли.