Star Wars for the Avenger

      — Что вы с ней сделали? — хрипит Питер. Он мог бы кричать, но сил не осталось. Ева смотрит на него словно оценивающе, словно не узнает или сравнивает его лицо с тем, что она отыскивает в своей базе данных. Черт возьми, какие же тупые сравнения — Ева ведь не робот…       — Она слишком долго плакала, — отвечает вместо нее золотокожий мужик. Питер на него даже не реагирует. Откуда он вообще взялся, что за урод?..       — Если с ней что-то случилось, я…       — Она плакала и плакала и не могла успокоиться, — перебивает этот мужик. –Я усыпил ее…       — Ты гребаный!..       — …иначе ее организм не выдержал бы такого напряжения, — договаривает золотокожий и даже сердится. Он и Питер смотрят друг на друга одинаково злыми взглядами, будто хотят испепелить на месте. Только золотокожему это удастся с легкостью, в отличие от человека-паука в поломанном костюме.       Наконец, Питер гневно выдыхает.       — А ты, — обращается он к застывшей рядом с этим мужиком Еве, — ты разве не должна была его остановить? Кто это? Твой новый приятель из параллельного мира?       Позади него и шокированного Майлза Моралеса кто-то кашляет. Пит.       — Вообще-то он правда ее новый приятель. Это Адам, он, типа, ее копия.       — Это сын верховной жрицы суверенов, — добавляет Ванда Максимофф. Среди всех вновь прибывших Мстителей (где нет Тони Старка, потому что тот удерживает портал с другой стороны, Стрэнджа, потому что в их реальности он, похоже, занят мировым балансом, и Локи, который просто не Мститель и вообще, кажется, не собирается нести добро) Ванда понимает больше других, что творится с реальностями. В той вселенной, откуда она прибыла, у нее сил больше, чем у ее двойника из вселенной Теи и Питера.       — Отпрыск суверенов? — переспрашивает Майлз. — Как Ева?       — Без него твой мир был бы обречен, Питер Паркер, — сообщает та. Питер вскидывает к ней голову.       — Это и твой мир, жестянка, — рычит он и спохватывается. — Погодите-ка, ты теперь говоришь? Давно научилась ли?       — Питер…       Это к нему подошел Эндрю и положил руку ему на плечо, вызвав волну боли по всему телу. И пытается успокоить. Не в состоянии Питера Паркера так распыляться — в нем самом едва ли осталось живое место после почти свершившегося апокалипсиса, — но сейчас он так зол на весь мир и на себя, что снова оказался в этой точке. В начале. Тея без сознания, какие-то инопланетные твари говорят, что ему делать, и вокруг слишком много его копий и нерешенных вопросов.       Когда же все это закончится и закончится чем-то хорошим для Питера?       — Просто… просто верните мне Тею, — с трудом произносит он. — Живой и невредимой.       На что получает неожиданный ответ от гребаного суверенного Адама.       — Нет, — и короткий отказ эхом разносится по подвалам бывшей лаборатории Уилсона Фиска.       Все давятся воздухом, даже Ева поворачивается к Адаму с немым вопросом в глазах. Если она вообще умеет удивляться, теперь, когда в ней, по словам Пита, больше не заключена Тея и ее эмоции.       — Что? — спрашивает Эндрю.       — Что? — вторит за ним Майлз.       Адам возвышается над ними, словно победитель, существо, которому по силам восстановить целую вселенную, не поморщившись, и с той же легкостью опрокинуть ее обратно в черную дыру, из которой она только что выбралась.       — Я сказал «нет»,— повторяет он. — Я отказываю тебе.       — Какой шустрый! — распаляется Майлз, хоть и дрожит всем телом — не то от страха, не то от своего мальчишеского гнева. — А ты не хочешь у Теи сперва спросить?       Питер уже не думает, что ослышался. И слова могущественного суверенного отпрыска его уже тоже не удивляют. Что ж. Он проходил через это один раз, второй, третий.Сможет и в этот. Или умрет, пытаясь.       — Мне придется драться с тобой за нее? — уточняет Питер. Он устал и обессилен, и сколько это еще будет продолжаться, он не знает.       Парящий в воздухе Адам склоняет голову набок и смотрит на Питера сверху вниз, как на букашку, не стоящую внимания.       — У тебя не хватит сил, смертный мальчик. Даже если ты будешь в лучшей своей форме.       — Я знаю, — соглашается Питер и, неуклюже перешагивая через обломок стены, охает от прострелившей ногу боли. — Но ты не оставляешь мне выбора. Может, ты и самый сильный чувак параллельной вселенной, но люди моего мира, они… Ты не видел их в действии, доведенных до отчаяния.       — Паркер, — предупреждающе бросает Стив Роджерс из параллельного мира. Питер к нему даже не оборачивается. Он смотрит на зависшую в воздухе бессознательную Тею, окруженную золотым свечением, заключенную в сферу, как в клетку.       Он видел ее такой однажды. Тогда она была в отчаянии и хотела убить Стрэнджа и Старка за обман. Теперь же она спокойна, будто спит.       — Если понадобится, мы все будем драться, — тихо произносит Майлз. Позади него — Питер этого не видит, — кивает Пит и Тесса. И Гвен. И Мэй Паркер. И даже Эндрю.       — Но вам не придется.       То говорит Ева. Она висит в нескольких футах над землей рядом с Адамом и смотрит прямо на него. Светящаяся, уверенная, безэмоциональная, как и он. Чей облик принял этот Адам, Питер не знает, но в Еве он видит черты Теи, и это его все еще беспокоит.       — Я сказала, — договаривает Ева, — что заплачу цену, которую ты просишь.       Лицо Адама внезапно перекашивает вполне человеческая ухмылка.       — Но без нее, — он кивком головы указывает на Тею перед собой, — ты не так интересна мне.       — Понимаю. Но я обещала тебе себя. А не нас.       Адам на мгновение замирает, и Питер думает, что сейчас он бросится на Еву или Тею или на них обеих и заберет обеих в какую-нибудь еще клятую реальность, где Питер не сможет их отыскать. Но суверенный отпрыск только качает головой, признавая поражение в споре, о котором никто, кроме него и Евы, понятия не имеет.       — Что ж… Справедливо. Ведь я принял твой ответ.       Он кажется уязвленным. Чтобы понять, что происходит, Питеру может потребоваться год или два, или десять, поэтому он решает, что ему вообще это не интересно. Какая, собственно, разница, что происходит, если Теи не будет касаться разборка двух суверенов.       — Так вы вернете мне ее? — твердо спрашивает он. У него дрожат и руки, и ноги от перенапряжения, и он едва не валится на землю, но ему хватает сил, чтобы сделать голос уверенным, чтобы доказать этому суверенному придурку, что отступать он не станет.       — Да.       — Нет.       Они отвечают хором, и Питер почти злится на обоих. Почти — потому что сдерживает себя. Потому что, он чувствует, это дипломатическая беседа, в которой нет места эмоциям. Как бы каламбурно это ни звучало.       Его девушку усыпили буквально за то, что она разрывалась от эмоций. Пожалуй, с выражением своего гнева ему придется подождать.       — Я выведу ее из лимба, и она умрет, — предупреждает Адам. Ева как-то странно дергает руками, будто выражая негодование.       — Я помогу ей, как и прежде.       — Твои клетки ей больше не помогут. Анаптаниума— вы ведь так его называете? — больше не осталось в ее теле. Ничто не сдерживает ее, и она умрет, как только очнется.       — Я. Помогу. Ей.       Вокруг Евы и Адама собираются все, кто оказался в мире Питера. Стягивают их в кольцо, готовые к тому, чтобы биться. Вселенная Теи Амидалы спасла остальные миры, и отвоевать обратно одного ее человека — меньшая дань, которую могут отдать жители параллельных реальностей. Питер смотрит только на Тею. Ждет.       — Я знаю, что ты собираешься сделать, — произносит Адам странным дребезжащим голосом. Значит, и ему присущи злость и другие эмоции? — И на такое мы не договаривались.       — Нет, — соглашается Ева и вдруг оборачивается на Питера.— Но это не тебе решать.       Что?.. Чего она ждет от Питера? Он не всесилен, даже бесполезен сейчас. Но, кажется, Ева смотрит мимо него.       На разворачивающуюся за спиной Паркера воронку из воздуха, которая выплевывает в восстановленный мир неожиданных гостей.       — Простите, мы задержались, — громогласно объявляет о своем возвращении доктор Стрэндж. Следом за ним появляются Питер Квилл, Гамора, Ракета и Грут-подросток. А за ними — верховная жрица суверенов, Айеша.

***

      «Когда ты очнешься, будет больно»,— говорит ей Ева. Эхо от ее голоса разносит слова во все стороны, словно Тея стоит в глубокой широкой пещере. Но, кажется, это не пещера. Это ее тело, и она где-то в самой глубине его, в клетках.       «Что это?»— тревожится она, заметив в кромешной тьме слабый свет. Он переливается из белого в золотой и обратно.       «Травма.»— лаконично сообщает Ева все тем же голосом.       «Чья?»       «Твоя.»       Тея не помнит, чтобы она получала какие-то травмы — кроме тех, что причинили ей многочисленные переходы через всевозможные вселенные. Но ей кажется, что они должны выглядеть совсем не так. Эта травма, или что бы это ни было, больше напоминает разливающуюся реку. Тея стоит в самой широкой части ее русла и смотрит, как льется внутри нее же вода. Нет, не вода. Кровь?       «Эта давняя травма, — поясняет Ева. — Последствия взрыва в маленькой лаборатории Старк Индастрис».       Тея вспоминает тот Инцидент урывками, будто все было не с ней или в какой-то прошлой жизни.       «Но врачи не нашли у меня никаких травм. Я была цела и невредима.»       «Ваши технологии не настолько точные. Ваши врачи не смогли бы выявить все процессы, которые протекали в твоем теле в тот роковой случай.»       Река течет вверх, в высоту и темноту, и каким-то шестым чувством Тея понимает, что она утекает в мозг. Водопад наоборот.       «Что же тогда случилось?»— спрашивает девушка. Ева как будто вздыхает.       «Ты умерла.»       Почему-то эта новость не вызывает в Тее ни страха, ни удивления.       «Тебя спас анаптаниум, — продолжает Ева, не получив никакой реакции от своего носителя. — Он окутал твое сломанное тело облаком и впитался в открытые раны, проник в кровь, прописал себя в твою ДНК. Таким образом, ты выжила.»       Это дает ответы на многие вопросы, оставшиеся после Инцидента в лаборатории, думает Тея. Это объясняет… почти все.       «Он завязался на твоей эмоциональной реакции.»       «И так я научилась им управлять,— догадывается Тея. – А когда тот ублюдок высосал из меня почти все, создав тебя, я осталась без защиты.»       «И почти без шансов на жизнь, — продолжает Ева. — Ты тратила и тратила все, что в тебе осталось, пока не выплеснула из себя все, что спасало твое тело.»       «И тогда ты вмешалась. Получается, ты спасла меня. Фактически, второй раз. Фактически, в миллионный раз. Почему?»       Некоторое время Ева молчит, оставив Тею наедине с самой собой. Она не торопит и терпеливо ждет — почему-то Тея уверена, что время здесь не имеет значения. Где бы это здесь ни было.       «Ты часть меня,— наконец, отвечает Ева. — Ты создала меня и повлияла на меня. В какой-то мере, ты мой родитель.»       «Суверенам тоже не чужда семья?»— если бы Тея могла, она бы усмехнулась. Но здесь, в этом ничто, у нее снова словно нет чувств.       «Мы с тобой — не семья.— возражает Ева, даже сердится. — Мы с тобой — система, нейронная сеть, тандем. Называй, как хочешь. Но мы всегда будем связаны. Пока одна из нас не умрет.»       Звучит устрашающе. Но Тее не страшно, больше нет.       «Тогда мы погибнем одновременно? Ты предупреждала об этом.»       «Нет,— вдруг отвечает Ева. — Теперь уже нет, ты можешь не волноваться. Наша с тобой зависимость друг от друга исчезла, как только мы спасли твою реальность.»       «Она и твоя реальность тоже.»       «Теперь это спорное утверждение.»       Тея не знает, что значит «теперь», но не уточняет. Лишь ждет, когда ее выпустят из ее необычной клетки, если собственное тело можно называть клеткой, и молчит. Терпение — то, о чем ее просила Ева, — вот оно, его девушка демонстрирует с поразительным спокойствием. Она знает, что ее выпустят отсюда.       «Когда ты очнешься, будет больно»,— повторяет Ева после заминки.       «Ну, — думает Тея, — по крайней мере я больше не умираю. Ведь так?»       «Не умираешь, — согласно отвечает Ева. — Твое тело будет принадлежать только тебе. Твои мысли будут только твоими. Но помни, что я подарила тебе вторую жизнь.»       Что это значит?..       «Сейчас Адам включит тебя. Приготовься.»       Все это напоминает компьютерную игру в виртуальной реальности. В кромешной темноте, где светится только золотая река, Тее не хватает лишь счетчика с обратным отсчетом. Три, два, один…       Тея делает глубокий вдох — и приходит в себя.       Она находится в центре золото сферы, полупрозрачной, так что сквозь нее видно пространство вокруг – темно-синие стены какой-то огромной капсулы, явно космической, в которой угадываются черты знакомого Тее корабля суверенов. Она уже бывала однажды на таком, когда ее похитил тот ублюдок и пытал несколько дней подряд. На нем же Тея и созданная из нее Ева приземлились на Землю и привели за собой ад. Но этот корабль явно другой. Он больше.       И все это не имеет никакого значения, потому что едва Амидала делает первый глубокий вдох, как чувствует боль. В каждой клеточке своего тела, в каждом нерве, и она такая сильная, что полыхает перед глазами и нечем дышать и голова разрывается на части, и все мышцы тянутся из стороны в сторону. И сердце болит. Сильно. Больше всего болит оно, в груди все сжимается, словно все чувства, которые Тея испытывала за свою недолгую жизнь в восемнадцать лет, вдруг выкачали ей в сердечную мышцу и заставили пережевывать, перемалывать в себе. Невыносимо.       — Больно, — выдыхает она, хотя и не слышит себя совсем. — Больно. Пожалуйста…       Но другие тоже ее не слышат. Они столпились вокруг ее сферы и смотрят на ее муки и ждут чего-то. В размытых силуэтах Тея угадывает золотую Еву, свою точную безэмоциональную копию, и Адама, которого они привели из другого мира. И Айешу, и ее подданных.       — Пожалуйста! — молит Тея. — Хватит!       Но суверены ждут и ждут, пока Тея не прекращает плакать. Проходит вечность, прежде чем сфера вокруг ее тускнеет и почти испаряется. Тогда девушка впервые слышит голос Питера:       — Прекратите, остановите же это, ну!       — Пит…тер? — заикаясь оттого, что в горле пересохло, зовет парня Тея. Он умолкает, за спиной Евы слышится шум и возня. Питер Паркер расталкивает суверенов, чтобы оказаться рядом с Амидалой и хотя бы взять ее за руку.       — Я здесь, эй. Эй, взгляни на меня, м?       Ева кивает Адаму, тот взмахивает рукой (отчего-то закатив глаза) и отпускает Тею. Она сваливается прямо в руки слабого Питера, и они вдвоем падают на пол. Тея снова плачет, уже пряча слезы на плече Паркера, и стискивает его руками, и дрожит всем телом, как и сам Питер. И он тяжело дышит ей прямо в ухо, и что-то бессвязно шепчет.       Наконец-то, думает Тея. Наконец-то.       Она лежит прямо на Питере, и он не может подняться, потому что сам ослаб настолько, что ноги его не держат, и им обоим остается только цепляться друг за друга и плакать.       — Все хорошо, теперь все хорошо, — повторяет Питер, как заведенный. Тея верит ему безоговорочно. Конечно же, все хорошо. Теперь все будет в порядке. С ними обоими.       Питер обнимает ее. Питер обещает, что они будут живы и будут друг у друга. Это все, что нужно знать девушке.       Тея понимает, что вокруг них столпились эти ненавистные суверены, что Питер сам едва держится, чтобы не упасть в обморок, но ее отрезвляет только неожиданный возглас от Майлза Моралеса, последнего человека, которого она готова была услышать на корабле инопланетян.       — Вы же не отправите меня обратно? Пожалуйста, я не хочу!       Питер напрягается первым. Кое-как приподнимается на руках, дает Тее сесть рядом с ним. Они оборачиваются одновременно — Тея удивленно, Питер хмуро. И видят Майлза в свечении, идущем от портала. Он похож на созданную Кри временную петлю, но ведет, должно быть, в параллельные реальности. Рядом с ним возвышается доктор Стрэндж. Серьезный, строгий.       — Что происходит? — хрипит Тея. Питер стискивает ее дрожащую ладонь своей, такой же дрожащей.       — Док привел суверенов из нашего мира, чтобы помочь тебе и Еве, — на этом имени он кривится и запинается. Ева ему ненавистна. — Ева отдала тебе часть анаптаниума, чтобы… чтобы ты жила дальше, потому что в тот раз в лаборатории твоего отца ты…       — Погибла от взрыва, — перебивает его Тея. — Знаю. Но я снова под защитой. И я больше не умру.       Она говорит это не себе, а Питеру, хоть он и сам все понимает. Но ей нужно произнести вслух эти простые слова, важные, нужные сейчас. Как обещание, которое она дает Питеру Паркеру и не нарушит ни при каких обстоятельствах. Он облегченно выдыхает — ему тоже было необходимо услышать от Теи подтверждение.       — Господа суверены могут возвращаться обратно, — объявляет Стрэндж. Он стоит посреди капитанской рубки космического корабля, использует инопланетную технологию, а чувствует себя при этом хозяином положения. Но Тея рада видеть его. Он жив, с ним все в порядке. И, посмотрите-ка, он ничуть не изменился.       Тея не видела его во время бойни с Кри и боялась, что он погиб. Но, оказывается, все это время он искал суверенов. Чтобы прийти на помощь Амидале.       — Если вы закончили со сделками и договорами, вы можете возвращаться к себе, — повторяет Стрэндж. — Все, как я и обещал.       Питер встает с пола и помогает подняться Тее. Вдвоем, еле держась друг за друга, они бредут к Стрэнджу и замершему рядом с ним Майлзу. Что он тут делает? Почему он?       — Ева пообещала себя в обмен на спасение мира, — тихо говорит Питер, когда Тея оборачивается, чтобы взглянуть на свою суверенную копию. Она догадывалась, что Адам потребует что-то великое за свою помощь. Все это время он хотел получить Еву?       — Если она уйдет с ним в его вселенную, она погибнет там, — шепчет Тея. Питер мотает головой.       — Кажется, нет. Они провели какой-то ритуал, было похоже на обмен кровью. Теперь ей не страшны другие реальности, прямо как этому хрену золоторылому.       — О. — Амидала бросает короткий взгляд на Адама и мысленно посылает его к праотцам. Если таковые у него вообще были. Сатана из суверенного ада, вот кто он.       — Ева теперь будет летать между мирами, как мячик пинг-понга, — фыркает Питер. — И, представляешь, эта их верховная жрица на такое согласна. Сказала, что таким образом они наладят параллельный контакт.       — Она кажется довольной этой сделкой, — кивает Тея.       — Ну, раз теперь у нее есть и дочь, и сын. Приемный, конечно, но…       Но ему можно верить. Это незыблемая истина, которую Тея усвоила, пока была связана с суверенами. Они не лгут. И выполняют свои обещания. И если Адам восстановил их мир, то больше он не рассыпется.       Только все это не объясняет присутствие на корабле суверенов Майлза Моралеса.       — Почему ты здесь, Майлз? — хмурится Тея, как может — похоже, даже мышцы лица у нее болят, когда натягиваются. Сколько дней, недель, месяцев ей потребуется, чтобы восстановить свое тело?       — Я… — заикается мальчишка. — Дело в том, что я… Ох, Ти, я совсем не хотел этого!       — Не хотел чего? — Тея только что пережила не лучшие минуты своей жизни, но все равно начинает волноваться, и сердце в груди гулко стучит и оттого болит и бьется об ребра. Из-за внезапного страха за бледного подростка, которого она знает уже четвертый год.       — Дело в том, мисс Амидала, — договаривает за него отзывчивый Стрэндж, — что твой друг, оказывается, прибыл к нам из другого мира. И раз мы закрываем все порталы между реальностями, настало время ему вернуться к себе.