Мёртвая девочка

      — Они… о-они… все меня ненавидят! — тихо пролепетала Магнолия, захлёбываясь в горьких слезах и дрожащими руками формируя петлю из толстой жёсткой верёвки. «Лучший выход, понимаю, расставание — ни к чему плохую пьесу продолжать…» — мимолётно пронеслось в её голове, где и без этого был рой трагично-драматичных мыслей. Где же вся та напыщенность, что была присуще Мэгги? Та дерзость и стойкость?       Плотные шторы, скрывающие комнату от чужих глаз, были плотно закрыты, а дверь, в которую всё равно никто бы не постучался, подпёрта шваброй. Разве кто-то бы вспомнил её? Все те люди, видящие в неё одну лишь несносную капризную бестию, способную лишь менять любовников как перчатки и грубить каждому встречному? В мрачной комнате царил зловещий полумрак, от которого словно веяло холодом, а густую, повисшую в воздухе тишину нарушали лишь горестные всхлипы девушки, прерывающиеся обрывистами вздохами.       — Я-я… просто хотела, — она вытерла раскрасневшийся нос рукой. — быть с Одином, а Ава ему наговорила про меня мерзких гадостей… И он поверил. Почему она так поступила, зачем? Т-теперь… Все меня ненавидят! — эта фраза уже много раз повторялась вслух и крутилась в голове у Мэгги, укрепляя веру в то, что девушка делает всё абсолютно правильно. Солёные слёзы стекали по её щекам и звонко капали на пол.       Стены были увешаны выцветшими фотографиями её с Авой. Вот они в школе, вот гуляют… Эти воспоминания причиняют сильную боль и ранят. Бывшая подруга словно смотрела с поверхности бумаги и говорила: «Зачем?». Многие фотографии с ней были закрашены чёрным маркером, но так и не сняты со стены. Верёвка уже была накинута на тонкую девичью шею. Посередине комнаты стояла деревянная высокая табуретка.       Время пришло. Раздавалось громкое прерывистое хныканье, девушка обратила глаза, из которых градом лились слёзы, вверх, а потом послышался глухой стук — стул, на котором она стояла, упал на пол. «Кха-кха…» — девушка отчаянно замахала ногами и схватилась руками за верёвку, плотно стягивающую её горло, но было поздно. Она уже не слышала, как кто-то рвался в её комнату. Если бы не отсутствие света, то было бы видно, как побагровело, а потом навсегда побледнело лицо некогда счастливой и живой Магнолии Лациви.       — Отк-крой, откр-рой! — Один колотил руками по двери, а его заикание от волнения ещё увеличилось.       — Мэг! — за дверью послышался тонкий жалобный голосок Авы.       Вскоре столь ненадёжная швабра упала, а Один с Авой ворвались в комнату. Увидев то, что совершила их давняя подруга, которую они знали так давно, девушка громко ахнула, а стоящий рядом с ней парень нахмурился. Его бледное лицо приняло холодный фиолетовый оттенок.       — Ты-ты рада, мёрт-твая девочк-ка? — прозвучал низкий с хрипотцой голос старшего Арроу, эхом раздавшийся в большой комнате.