Нам Шекспиры нипочём!

      Никто не должен узнать об их поцелуе? Но почему? Маринетт недоумевала. Она настолько плоха? Тогда почему он пытается украсть её первый поцелуй?       От столь неожиданного заявления, героиня резко подняла глаза, заставляя себя увидеть его расширенные слегка испуганные глаза. Он сам не знает, что сказал? Что это ещё за испуг такой? Господи, Нуар!       Волшебство момента было потеряно. Всё ещё красная, словно маков цвет, она отступила, чувствуя себя отвергнутой. Это чувство испытывал Кот каждый раз, когда она ему, в образе Леди Баг, отказывала? Если это так, то, сожри Хищная Моль её шубу, она чертовски жестокая девушка!       Напарник неловко кашлянул, придя, видимо, в себя, и желая прояснить смысл сказанных слов. Маринетт, опустив глаза и только сейчас заметив, насколько интересные узоры на полу, всё же навострила уши, боясь, что её сердцебиение, совсем обезумевшее — теперь уже от жуткого стыда, — будет слишком хорошо слышно.       — Я… Эм… Хотел сказать… Вернее, попросить… — Сколько эмоций она успела прочувствовать в этот вечер! Вот и сейчас она, преодолевая смущение, лишь за счёт одного только удивления, она поднимает глаза. Кот Нуар — известный плут и озорник — и вдруг запинается, прямо как она перед Адрианом! Да и что же это такое он хочет попросить? Прощения за то, что не украл хотел украсть её первый (самый первый!) поцелуй, что она бережно хранила для Агреста?       С каждой секундой смущение отступало всё быстрее, давая новые силы возмущению. Маринетт и сама не могла понять, почему злиться. Но она ну никак не могла оставить всё как есть!       — Я… Ну, попросить, чтобы ты никому не рассказывала… Ну, ты понимаешь… Не рассказывала про что?! Про поцелуй? Так не было его! И не будет!!! Теперь Маринетт в этом уверена. И что она только напридумывала себе! Что-то там про «желание» и всякое такое… Ха-ха-ха!       — Не говорила никому…       — Что не говорила?! — её собственный голос показался слишком громким, раздавшись среди тишины ночи, но её обиде и злости не было границ, так что ничего не было важно.       Кот опешил и застыл в ещё большей нерешительности. Так он теперь себя ведёт, да? Как же раздражает!       — Ну же, что я не должна никому рассказывать? О чём конкретно из всего этого ты хочешь, чтобы я умолчала?! — глаза начало пощипывать. Нет, Мари, держись! С чего вдруг тебе захотелось плакать? Ты ещё не всё ему высказала!       — Подожди, Принцесса… — Я уже подождала, К.О.Т.И.К. — она прошипела его имя. — И знаешь, что: мне хватило! — активно жестикулируя и уже совсем не думая о том, насколько громко кричит, Маринетт выливала всё, что сейчас витало в её мыслях, даже не пытаясь фильтровать речь, — Можешь не утруждаться в объяснениях, почему я недостаточно хороша для тебя!       С этими словами она бросилась с места, быстро обойдя Кота, и в несколько шагов достигла люка в свою комнату. Вдруг она остановилась, в последний раз взглянула на ошеломлённого Нуара, парализовано стоящего у неё на балконе и, сквозь зубы, бросила злобно:       — Спокойной ночи! Крышка люка хлопнула намного тише, чем ей хотелось бы.