Я поднимаюсь над землей

После того, как Настя с Матвеем уехали в город, Александра с Валентиной приготовили завтрак, после которого, собрав кое-какой еды, Александр, чуть ли не выкрав супругу у полусонного сына из-под носа, усадил её в машину и поехал на реку. Добирались они где-то часа два. Саша уже начал потихоньку злиться на Матвея, но сидящая рядом жена, посмеиваясь, дразнила его, поглаживая себя то тут, то там, при этом томно постанывая и облизывая свои губы. Он даже несколько раз останавливался, чтоб, хоть немного нацеловавшись, попросить её прекратить баловаться, но Шура, оглаживая возбужденный член через ткань бридж, продолжала соблазнять, тем самым показывая, что ей совершенно безразлично доедут они до речки или уединятся где-нибудь по пути… В синем раздельном купальнике, который делал её невероятно привлекательной и милой — все-таки Саша сам выбирал, а его вкусу она полностью доверяет, ведь муж не предложит того, в чем она будет отталкивающей и некрасивой — Шура вышла на берег реки и, пританцовывая, начала напевать: — Я поднимаюсь над землей! Ведь мне так хорошо с тобой. Держи меня, не отпускай — между нами Рай! Саша все еще был на другом берегу. Обернувшись и помахав ему рукой, она сложила ладони рупором и закричала:  — Давай сюда плыви! Кушать будем! Скоро обед. Пусть и с горем пополам, но они все-таки нашли это место и, свободные от всех насущных проблем, веселились уже часа два, наслаждаясь друг другом. Она тепло улыбнулась, глядя, как муж, поднявшись во весь рост, замахал в ответ и, выставив одну ногу вперед, красиво нырнул в воду прямо с берега. Шура замерла, ожидая, когда он наконец выплывет, но Саша все не показывался, и она, прикрыв веки, пробубнила: — Да знаю я, что ты во всем хорош. Пора бы прекратить красоваться. Хотя… Ощущая невообразимую гордость за саму себя, она склонила голову набок. Они до сих любят друг друга и живут душа в душу. Это так удивительно, учитывая её несносный характер, да и нелегкое прошлое тоже. … улыбка с губ сползла сама собой, в глазах застыла печаль. Александра до сих пор живет в страхе, ведь понимает, что рано или поздно, а сказка закончится… Александр выплыл ближе к берегу — брызги разлетались веером под его уверенными размашистыми гребками, и она, засмотревшись, не ощущала ничего, кроме не желающего утихать восторга. Она… не просто любит — искренно восхищается. С каждым годом все сильнее и глубже — беззаветно. Он — её крылья. Душа. Счастье. Её жизнь — без всяких прикрас, на которые ведутся другие… Увлажнив губы, Шура развернулась и, подойдя к машине, включила погромче одну из своих любимых песен — играл довольно известный ремикс T-Killah и Насти Кочетковой «Над землей». Закрыв глаза и повторяя слова, она стала двигать в такт головой — вертясь, поднимала руки вверх, не сильно размахивая ими, медленно извиваясь всем телом, соблазнительно двигая бедрами в развратном танце. Не все же только мужу перед нею красоваться. Она тоже может сводить с ума ничего особенного не делая. Доплыв до берега, Александр медленно поднялся. Вода стекала по его разгоряченному натренированному телу. Шура глубоко вздохнула, невероятно завидуя каждой скатывающейся вниз капельке, и призывно улыбнулась, глядя вмиг подернувшиеся зеленым туманом карие глаза. Он откинул мокрую челку с лица и, с вызовом посмотрев в ответ, остался стоять на месте — она, сделав навстречу шаг, улыбнулась лишь шире. — Заклинивает мои клеммы — рядом с тобой меня кидает в жар! Я перебираю схемы — потуши во мне пожар, — медленно проведя языком по губам, качнула бедрами чуть сильнее. — Пусть растворимся на рассвете, но без тебя я больше не смогу, — плавно двигая руками, опустила их на уровень груди и медленно выгнулась назад. — Сквозь притяжение планеты, ближе к небесам теряя вес лечу… Вернуться в нормальное положение она не успела — обняв за талию и не позволяя выпрямиться, Саша, лукаво прищурившись, спросил: — Совратить меня решила? — А ты разве против? — прикрыв веки, закинула руки на шею. — Да ни в жизнь, — нежно провел пальцами по выгнувшемуся дугой позвоночнику. — Если ты решила пошалить, то у меня нет причин жаловаться, — развязав шнурок чуть ниже лопаток, обнажил красивую грудь. Капающая с его волос вода, заставляя вздрагивать, приятно холодила кожу, и Шура, сглотнув, сипло попросила: — Потуши во мне пожар… — Сначала я разожгу его посильнее. Бездумно накрыв губами грудь, он аккуратно прикусил сосок, прекрасно зная, как жене это нравится. Она откликнулась глухим несдержанным стоном, будоража всю его сущность. Оторвавшись от трепещущего тела с огромной неохотой, он выпрямился, прижимая супругу к себе. — На берегу или в воду? — Я и там и там не против, ты же знаешь, — поцеловала бьющуюся жилку на шее. Знает. Еще как знает. Усмехнувшись, он накрыл ртом приоткрытые губы и, закрывая глаза, вторгся языком в горячую глубину, обводя ряд зубов, исследуя десна, неторопливо скользя дальше, касаясь нёба, глотая тихие стоны и с каждой секундой возбуждаясь все сильнее — её жар проникал в каждую его клеточку разжигая ответный огонь. Сколько бы он ни занимался с нею любовью, а до сих пор не пресытился, а ведь они оба уже не подростки, но тем не менее — возбуждались по-прежнему легко всего от пары прикосновений. Правда, теперь всё несколько иначе. Давно изучившие пристрастия друг друга, уже ничем не могущие удивить, всё равно оставались страстными и ненасытными, но степенными, даже — ленивыми. Медленно отстранившись он хрипло пробормотал: — Я так люблю тебя, ты себе даже представить не можешь. — Возможно, — нежно коснувшись его щеки Шура тихо попросила: — Спой мне что-нибудь. Слегка растерявшись — хотя с чего? жена у него та еще затейница — он с интересом всмотрелся в любимое лицо. Мягко улыбаясь она, буквально светясь умиротворением, едва касаясь ласкала его губы прохладными пальцами. Накрыв её ладонь своей, Саша потянулся за лежащим на сиденье покрывалом, затем развернулся и повел супругу за собой к небольшому помосту у берега. Место, которое присоветовал Матвей оказалось тихим и совершенно безлюдным. Тут даже рыбаков не было, а вот помост был, правда, очень старый и низкий — вода в реке почти с ним вровень. Но им обоим именно это и понравилось больше всего. Все-таки странно, что никого нет в таком удивительном месте. Хотя сейчас — будни. Возможно, на выходных сюда кто-то и приезжает. Кинув ткань на край деревянных досок, Александр аккуратно спустился в теплую воду, с радостью ощущая твердое ровное дно — вода скрывала ноги просто идеально. С усмешкой подумав о брате: «Вот же Жук, место-то — реально шикарное», — он обернулся и молча пригласил жену присесть. Устроившись между ног, притянув к себе и сняв зажим, распустил роскошные, отливающие на солнце медью темные волосы. — И что же тебе спеть? ума не приложу. Пропустив мягкие и легкие локоны между пальцев, Саша прислушался. Из машины доносилась знакомая мелодия. Валя часто, когда готовила или убиралась в квартире, ставила на повтор эту песню, так что он даже слова знает. Кашлянув, он немного смутился — под гитару привык, а чтоб вот так? настрой нужен, но… она так редко о чем-либо настолько искренно просит. — День меняется за днем. Тенью под твоим лучом… Наклонившись, супруга провела языком по ключице, и он, невольно сбившись, кашлянул. — Все хожу кругами следом за тобой. Коснувшись, накрыла и ущипнула сосок губами так, что мгновенно накрыло волной возбуждения. — Ну что же ты делаешь? — зарывшись пальцами в волосы, продолжил: — Окунусь один во мрак, слышишь, сердце бьется в такт, и боюсь нарушить твой покой. Скользнув прохладными ладонями к плечам, она подняла голову — блестящие влагой глаза сияли любовью и желанием. — Только звезды шепчут словно нам не поздно быть под луной. Этой ночью будем вместе. Все забудь — глаза закрой. Обвив шею руками, она, притягивая за затылок, впилась в губы жадно, и он, застонав от удовольствия, провел ладонями по её спине. Сжав ягодицы, подвинул жену к себе ближе и, отеревшись возбужденным членом о ногу, оторвался от губ, но не отстранился — лаская дыханием, дразня, вполголоса продолжил говорить: — Сделай шаг. И раз — с тобой я рядом. Два — коснешься взглядом. Три — и я в твоем плену. Шумно дыша, она ловила каждый звук. — Ну, смелее. Раз — и мы взлетаем. Два — в объятьях таем. До утра — нам не уснуть. Подгоняемая желанием Шура, всхлипнув, стала съезжать в воду к нему поближе, но, мгновенно остановив, он усадил её назад, спрашивая: — Куда ты торопишься? Песня еще не закончилась. Слышишь? — хитро улыбнувшись, накрыл влажные губы всего на мгновение, срывая с них сладкий хриплый стон, и продолжил шептать: — Раз — и я в твоем плену. Два — хочу тебя одну. Три — и я знаю точно, что до рассвета я с тобой не усну. Дрожащими от возбуждения пальцами, она мстительно ущипнула сосок, и Саша, поймав, завел руки за её спину, зажимая оба запястья в ладони и войдя во вкус, заговорил чуть нараспев:  — Раз — я видел много красоток. Два — из самых разных тусовок. Три — но ты такая первая в этом городе роскоши и высоток… — замолчав, посмотрел жене в глаза и, отпустив плененные запястья, задумчиво выдал: — А эта песня нам очень подходит. Я об этом даже не задумывался. Хотя слышал тысячу раз. — Ты просто идиот. Тяпнув за шею, сразу принялась зализывать укус — нежно, прикрыв веки, чуть ли не урча от удовольствия словно кошка; хотя… она кошка и есть, плевать, что только по гороскопу — прижимаясь теснее. Привычно скользнув пальцами по крепкому телу вниз, потеряв терпение, а потому — путаясь в волосках тещиной дорожки, недовольно буркнула очередное ругательство и… наконец забравшись в плавки, принялась ласкать возбужденную плоть пальчиками, капризно приказывая: — Хочу немедленно!  Заскользив по правой ноге ладонью, Александр нашел небольшую ступню и, вытащив из воды, поставил ту на свою грудь. Удивленно заморгав, Шура открыла было рот, но, улыбнувшись, супруг, поудобнее взявшись, не отрывая своих от её глаз, провел по пальцам языком. Тихо застонав, она прикрыла веки. Удивительное щекочущее ощущение — приятное, теплое и влажное. Саша же, втянув в рот сразу несколько пальцев, принялся их активно посасывать, обводя языком. Такой эротичный, отдающийся самозабвенно и откровенно наслаждающийся. Закинув голову Александра закрыла глаза, замирая. Ласка все не прекращалась. Теплые пальцы мужа бегали по щиколотке, поднимаясь выше с каждым разом и тут же спускаясь назад, пока не добрались до трусиков. А ей вся эта прелюдия уже порядком надоела! а потому, поймав за руку, она раздраженно просипела: — Возьми меня уже! Тихо засмеявшись — она н-и-к-о-г-д-а не изменится — опустил ногу в воду. — Торопыга. Гневно окинув мужа взглядом, она поджала губы. Да. Что толку злиться? Он и сам все прекрасно понимает. Ведь им теперь так редко выпадает шанс провести время наедине. Сейчас лето и все дети дома. И все, что у них есть — это короткая ночь, а её так мало… Развязав веревочки по бокам, Шура легла на помост, доверчиво раскрываясь перед любимым, и зажмурилась, замирая в ожидании прикосновений. Ощущая дрожь, Саша провел пальцами по животу. — Нетерпеливая моя, — сосредоточенно вошел. Не сдерживая голоса, дав возможность, поерзав, устроиться поудобнее, он, притянув жену к себе ближе, начал медленно двигаться, скользя в горячей глубине. И вот, об­вив но­гами та­лию, она про­тяну­ла ру­ку, взяв за ко­торую муж привлек её к себе, под­хватывая по­удоб­нее и при­нимая при­выч­ную для них по­зу. Об­няв за шею, Шу­ра при­жалась тес­нее и, про­бежав­шись пальцами по шел­ко­вой ко­же спи­ны, ощу­тила, как суп­руг сод­рогнул­ся. Сорвавшись на быстрый темп, Саша слегка качнулся, на секунду теряя равновесие, и отошел от помоста. На мгновенье впившись в прикушенные губы, насадил на себя жену еще пару раз и излился, прижимая к себе ту неосознанно сильно. Мало. Им обоим — этого мало, но до вечера еще есть время — обязательно все соки из друг друга выжмут… Восстановив дыхание, Александр аккуратно поставил супругу на ноги и, скользнув под воду, утянул её за собой, а через пару минут самой настоящей драки — тер горящую щеку и всё пытался заглянуть в глаза. — Ну хватит уже! — не выдержав, выпалил он. — Ты меня вообще-то кушать звала, и что я теперь уставший и голодный сидеть должен?!  Александра отвернулась. Её плечи подозрительно затряслись. Он даже слегка растерялся. «Нашла из-за чего плакать».  — Прости меня, — покорно опустив голову, виновато буркнул. А она разразилась громким смехом в ответ, окончательно сбивая его с толку. — Зараза невозможная! — подхватив на руки, вышел на берег и, поставив на траву, уткнулся своим в её лоб. — Я люблю тебя. — И я тебя. Очень.