Зов Маяка

      Это был особенный день. Даяна уже проснулась в приподнятом настроении, и чем дальше бежало время, тем веселее и радостнее она становилась. Казалось, даже погода на острове немного поправилась: ветер приутих, море присмирело, перестал накрапывать мелкий дождь, а тучи расступились, и на остров упали робкие солнечные лучи. Или Даяне просто показалось, а мир на самом деле остался прежним? Может она взглянула на серый пейзаж через стекла розовых очков, и тогда он просветлел?       Возможно, все было именно так, но Даяна старалась об этом не думать. Она просто наслаждалась солнечным утром, музыкой у себя в наушниках, ласковым мурчанием Фавна, пшенной кашей на молоке и тишиной охватившей дом. И, казалось бы, все шло как обычно, но для девушки наступил самый любимый день недели – долгожданная среда.       По заведенной традиции каждую среду Даяна уезжала с острова на материк. Удивительное дело: раньше она мечтала поселиться на маяке рядом с Энди и уже никогда с ним не расставаться, а спустя всего каких-то пять лет она жила мыслью хоть ненадолго вырваться в город. Там девушка забирала почту, делала покупки, оплачивала доставку питьевой воды и бензина, а самое главное – встречалась с отцом и матерью. Остальные члены ее семьи давно покинули Ленг.       Младший брат Даяны – Джорджи Темптон-Хеппер проходил военную службу. Сразу после обучения его направили в Афганистан, и он уже давно должен был вернуться домой, но вместо заслуженного отпуска его отправили в Сирию. Там Джорджи служил уже третий месяц, и пока не торопился в долгосрочный отпуск.       Что касается Эшли – он уже много лет жил на западном побережье и последний раз навещал семью на минувшее рождество. Он пообещал приехать и на пасху, но пасха была не за горами, а Эшли уже целую неделю не выходил на связь. И вроде бы Даяна все прекрасно понимала – он успешный, занятой человек и у него банально может не хватать времени на пустую болтовню, но все равно она сильно расстраивалась, если парень пропадал внезапно и надолго. Она боялась, что Эшли снова исчезнет из ее жизни на несколько лет. Впрочем, эту мысль тоже не хотелось думать. Особенно теперь, когда у девушки было такое прекрасное настроение.       Стараясь размышлять о чем-то более радужном, Даяна покидала холодный остров, пока Энди еще спал. Это раньше, наверное, в первый год совместной жизни, они всегда сплавлялись в город вместе, а потом ее супруг все чаще и чаще стал оставаться на маяке, а теперь даже не вставал с постели, чтобы просто пожелать Даяне доброго пути. Ему это было совсем не нужно. Ему и так было хорошо. Ему было удобно, и удобство – это главное слово, главное чувство и ощущение, которое испытывал Энди в отношениях с женой. Даяна это прекрасно понимала. Женщины вообще гораздо умнее, чем думают о них мужчины, только вот ведут себя во многом глупее, чем позволяет их вполне себе не дурной мозг. Почему? Да потому что чувства женщины всегда преобладают над ее разумом. В каком-то смысле даже хорошо, что нашим миром правят мужчины, иначе войны начинались бы не из-за нефти, а из-за сломанного ногтя.       - Эй, вообще-то я уезжаю! – стоя в прихожей, крикнула Даяна. Она надеялась, что Энди ее услышит и все же вылезет из-под одеяла, чтобы на прощание поцеловать жену, но этого так и не случилось. Ответом девушке послужило глухое молчание. Энди не зачем было просыпаться в такую рань: свой список с покупками он набросал еще вчера вечером, и вчера же оставил жене все свои кредитки. И вроде бы Даяна понимала – это так глупо стоять в одиночестве и кричать в пустоту, но разве не надежда умирает последней?       И вот надежда умерла. В очередной раз, Даяна почувствовала себя глупой, наивной дурой. Тяжело вздохнув, она взвалила на плечи рюкзак, сняла с крючка для верхней одежды собачий поводок и уже хотела выйти на улицу, но тут из спальни раздался знакомый топот маленьких, пушистых лапок. Еще через секунду из комнаты выскочил Фавн – огромный, черный кот, так похожий не демона Бегемота из католических писаний. Но, несмотря на свой демонический вид, Фавн был очень ласковым котом. Остановившись у ног хозяйки, он принялся тереться о них лохматой спинкой, словно прощаясь с Даяной, и глаза девушки тут же защипали слезы.       - Хоть ты вышел меня проводить. Хоть ты меня любишь, - прошептала она и, наклонившись к питомцу, принялась поглаживать ладонью его теплую, лоснящуюся шерсть. Простившись с Фавном, Даяна напоследок чмокнула его в нос и наконец, вышла за порог дома. Быстрым шагом она направилась к пристани, где привычно качался на волнах белый служебный катер с говорящим названием «Маяк». Сняв с катера тяжелый брезентовый чехол, девушка бросила на палубу свой рюкзак и, повернувшись к дому, громко крикнула:       - Гудвезер, ко мне!       Звать его дважды было не нужно. Высунувшись из своей будки, пес внимательно огляделся, и весело виляя хвостом, со всех ног бросился к хозяйке. Прыгнув на Даяну, он поставил лапы ей на плечи и принялся лизать ее лицо, пока она, заливаясь задорным смехом, поглаживала его по густой рыжей шерсти.       - Ну, все, - сказала Даяна, отворачиваясь от любвеобильного пса, - Все Гудвезер, прыгай в катер, - велела она, указав пальцем на свое средство передвижения, и пес послушно выполнил ее команду. Оттолкнувшись от пристани, он передними лапами приземлился на палубу и уже оттуда терпеливо наблюдал за Даяной. Смотрел, как она заправила катер, отдала концы и сама запрыгнула внутрь. Снова потрепав пса за ухом, девушка завела катер и, развернув его в сторону города, удерживала курс на мелькавшую вдалеке полоску земли.       Поставив лапы на бортик, лохматый рыжий пес радостно подставлял свою морду ветру и брызгам морской воды. Гудвезер всегда любил поездки в Ленг. Ему нравились морские прогулки, и нравилось выбираться с острова. На маяке он был единственным, кто делил с Даяной эту маленькую радость – часы вожделенной свободы.       Гудвезер был очень похож на свою хозяйку и давно стал в ее жизни кем-то необъяснимо особенным. Иногда, если Энди не видел и не слышал, Даяна даже называла Гудвезера сыном. Пес и на остров попал каким-то удивительным чудом. Маленького полуживого щенка выбросило на берег после очередного шторма. Это Даяна нашла умирающего Гудвезера. Это она его лечила и выхаживала. Ее стараниями он вырос в большого, здорового пса и только по ее настоянию щенок остался на острове, хотя Энди был резко против.       Уже потом он смирился, привык и даже полюбил Гудвезера, а сначала ни в какую не хотел заводить собаку. И когда пес достиг своих невероятных размеров, это Энди выселил его на улицу, но сам сколотил для него просторную, утепленную будку. И почему-то между супругов сохранилось странное разделение. Считалось, что Фавн – это кот Энди, а Гудвезер – пес Даяны. Иногда в порыве ссор у них вырывались фразы вроде: «Мой кот хотя бы мышей ловит, а твоя бесполезная шавка только жрет как не в себя!», но все это было от злости. На самом деле, любовь к питомцам стала тем немногим, что объединяло супругов и наполняло их жизнь общим смыслом – делало хоть и блеклым, но все же подобием семьи.       Впрочем, Даяна и без этого была благодарна своему псу. Благодарна за то, что он просто есть. Даже сейчас она постоянно оглядываясь на Гудвезера, пока он всем своим весом наваливался на бортики катера, и от волнения за него Даяна только крепче сжимала штурвал, а маленький прибрежный городок все четче рисовался на линии горизонта. Ленг представал перед ними во всей своей красоте и безмятежности, так присущей любому провинциальному городу. Все эти цветные крыши приземистых домиков, узкие дороги, знакомая деревянная пристань, пришвартованные катера и рыбатские шхуны. Пейзажи, которые были знакомы Даяне с самого детства, и которые она уже привыкла наблюдать с воды.       Стоило катеру «Маяк» только приблизиться к берегу и девушка поняла, что тут ее уже ждут. Если не весь город, то все кто хорошо знал смотрителя и его жену, давно привыкли, что Даяна приезжала в Ленг каждую среду. Заприметив знакомый катер еще издалека, ей махал руками улыбчивый Трой – один из сотрудников маленького порта. Он помог девушке пришвартоваться, крепко обнял ее за плечи и потрепал по рыжей шерсти Гудвезера, когда тот перепрыгнул с палубы на деревянную пристань.       - Привет дружок, - улыбаясь, говорил с ним Трой, пока Даяна цепляла к ошейнику пса крепкий поводок. Она, конечно, знала, что Гудвезер добрый, ласковый и совершенно безобидный, но все же людей пугал и смущал вид огромного, клыкастого пса и чтобы случайные прохожие не страшились Гудвезера, на большой земле он всегда ходил на поводке и с намордником. Конечно, ему это не приносило большого удовольствия, но все же он смог привыкнуть. Кажется, даже пес понимал, что в этом запутанном мире любую книгу судят по обложке.       - А ты у нас снова одна, - заметил Трой, переключив внимание с Гудвезера на Даяну, - Что-то «твоего» давно не видно. Может ты его уже убила и съела, а мы и не знаем?       - Господи, да там же есть нечего! Если только хрящи на бульон пустить, - с нервным смешком заметила девушка, поправляя лямки рюкзака на своих плечах.       - Я смотрю, ты это уже обдумывала, - подмигнул ей Трой и обернулся в сторону дороги.       Даяну и, правда, очень ждали. Чтобы встретить девушку к пристани уже подъезжал знакомый темно-синий автомобиль и покрепче сжав в своей руке длинный поводок, Даяна уже почти забыла про Троя. Спешно с ним распрощавшись, она свободной рукой помахала водителю, припарковавшему свой автомобиль поближе к причалу. Это была машина Тома Темптона – отца Даяны и, завидев свою девочку, он вышел из автомобиля и радушно раскинул руки, чтобы крепко обнять дочь.       - С приездом тебя, - сказал Том, открывая перед Даяной заднюю дверь своего пикапа, - Какие планы? - Все как обычно: сначала на почту, потом к Торену на заправку, потом к Мильсону насчет воды, наконец, нужно проехаться по магазинам, и тогда можно домой! – радостно объявила девушка и запустила в автомобиль своего пса, а только потом забралась в салон сама.       Начав разговор на какую-то отвлеченную тему, Том вернулся на водительское сидение и завел свой пикап. За окном побежали привычные виды маленького, захолустного городка, но и они очень радовали Даяну. Все же это была смена обстановки, ставшая для девушки свежим глотком воздуха, как легкое дуновение ветра, для птицы с подрезанными крыльями. И пусть взлететь эта птица уже не могла, но на короткое мгновение она забывала о своем увечье.       В этом воодушевлении Даяна почти с восторгом оглядывала родной город и краем уха слушала затянутые размышления отца, пока тот не включил своих любимых «Iron Maiden». Заслышав любимые с детства мотивы, Даяна ностальгически улыбнулась, и стала подпевать голосу Брюса Дикинсона, едва шевеля губами. И хотя внешне дочка была мало похожа на папу, но все же внутри них кипела одна кровь.       Своего отца Даяна очень любила. Он был простым человеком – рядовым, провинциальным американцем, каких можно встретить буквально в любом конце страны. Да, он был немного закостенелым, немного суеверным, но трудолюбивым и работящим человеком, полностью и самозабвенно посвятившим себя семье. Но это вовсе не было жертвой с его стороны – просто он не мог жить по-другому, и тут Даяна была в отца. Терпение, самопожертвование и безграничная любовь достались Даяне от Тома. Это их по-настоящему сближало. И девушку радовала возможность, провести рядом с папой этот солнечный день, охваченный самыми простыми и бытовыми хлопотами. К счастью, с покупками, почтой и прочими суетными делами папа и дочка справились быстро и, перекусив в небольшой забегаловке, отправились домой в приподнятом настроении.       Дом, где Даяна прожила большую часть своей жизни, находился далеко от моря – в противоположенном краю от берега и выше в горы. Это был очень спокойный и тихий район даже по меркам маленького Ленга. Обитель Темптонов-Хепперов – это не большой двух этажный дом с широкой террасой и ухоженным двориком: вымощенными тропинками, невысокой белой оградой и подсолнухами в ярких клумбах. Это был настоящий дом – единственное место, которое Даяна могла назвать столь коротким, но сильным словом. Темный маяк на скалистом острове так и не стал девушке родным, как бы она не убеждала себя в обратном.       Пока отец загонял свой горячо любимый пикап в гараж, Даяна привязала Гудвезера к забору и поднялась на высокий порог. Достав из-под коврика маленький ключ, она спокойно открыла дверь и вошла внутрь. В доме пахло чистотой, выпечкой и комнатными цветами. Вокруг было так тихо, что Даяна слышала, как на кухне неистово жужжа, в окно билась обезумевшая от несвободы муха. Бросив свой рюкзак прямо у порога, девушка прошла в светлую кухню и открыла форточку, высвободив несчастное насекомое.       «Глупо», - подумала Даяна, проводив муху уставшим взглядом, но долго думать об этом своем поступке она не стала. Ведь если сильно размышлять, могут прийти мысли и о других своих свершениях, а кто знает до чего там можно докопаться?       Вместо этого девушка заварила себе кружку зеленого чая и ушла в гостиную комнату. Присев на диван она включила телевизор, хотя быстро сменяющиеся картинки очередного выпуска новостей мало заботили Даяну. Она маленькими глотками хлебала свой сладкий напиток и разглядывала семейные фото украшавшие темные стены. Даяна смотрела на запечатленные в бумаге поколения своей семьи от прадедов до нее самой, маленького Джорджи и даже Эшли. Это была целая сотня лет застывшая десятком кадров и снова оно – снимок в торжественном здании муниципалитета, где Энди и Даяна скрепили свой союз клятвами. Теперь это тоже часть истории, а ведь казалось, что все происходило совсем недавно. Прошло каких-то пять лет, и они уже не влюбленные подростки, а пара, безвозвратно пресытившаяся друг другом. И кто теперь объяснит, как и когда это получилось? Где и чья это была ошибка?       - Ну, что там по новостям показывают? Про Сирию что-нибудь говорят? – спросил Том, появившись в комнате, словно из-неоткуда. Была у него такая черта – пугать своих близких внезапными появлениями.       - Ничего не говорят, - ответила Даяна, от испуга невольно вздрогнув, - Джорджи вам, кстати, давно звонил?       - Не, только на прошлой неделе, - нахмурился Том. Он сильно волновался за своего единственного сына, но из всех сил старался этого не показывать. Он пытался храбриться ради своих любимых женщин. Ведь когда мужчина показывает слабость, женщины рядом с ним словно теряют свою опору. Для них Том всегда держался выше обстоятельств, даже если на самом деле его спокойствие и уверенность были только показными. Даяна была уже достаточно взрослой и мудрой, чтобы понять этот ежедневный подвиг и испытывала бескрайнюю благодарность к отцу за его самообладание.       Стараясь больше не задевать больные для Тома темы, Даяна перевела разговор в другое русло, и они долго обсуждали погоду, бейсбол, любимые сериалы и общих знакомых. Время полетело очень быстро, и на маленькие улочки уже стал опускаться сумрак, когда рядом с домом припарковалась служебная машина шерифа. Том и Даяна заметили этот приметный автомобиль, но остались спокойно сидеть на своих местах, пока в дом не вошла женщина – высокая, статная, немного полноватая блондинка, с цепким взглядом из-под высоких бровей и сдержанной улыбкой. Бросив на тумбочку ключи от машины, она уверенным движением, отстегнула кобуру с тяжелым пистолетом, сняла с груди значок окружного шерифа и устало поприветствовала своих родных. Это была Габриэлла Хеппер – мать Даяны.